Маёвский букварь

пронзает меня холодом сумасшедшая мысль -

ведь я… не закончил тебя, Авиационный,

а я должен, должен, должен тебя закончить!

И я мечусь, обливаясь потом:

надо же писать диплом!

сдавать хвосты за пятый курс!

бегать по комнатам, умолять «ботаников» о помощи!

договариваться с деканатом – всё-таки двадцать восемь лет прошло, не хухры-мухры…

То есть всё возвращается сначала.

Я возвращаюсь к тебе, Авиационный!

Я – снова твой студент.

Вечный -

как небо над твоими самолётами…

Агитбригада

1985-й год. Я очень хочу попасть в стройотряд «Звёздный». Это самый элитный стройотряд авиационного института. Право трудиться в нём два летних месяца надо заслужить.

Нужно ходить на субботники.

А ещё неплохо проявить себя в чём-нибудь экстраординарном. Например, написать сценарий для агитбригады «Звёздного».

Поскольку в субботниках я себя зарекомендовал не в лучшем виде, пришлось заняться агитбригадой.

Нас было четверо – я и Женька Блинов с гитарами и две девушки курсом постарше (кстати, единственные девчонки в этом стройотряде). Девушки с Женькой заодно участвовали и в выносе знамени – ну, знаете, обычно знамя дружины или отряда выносят втроём: долговязый и худой паренёк несёт само знамя, а по бокам шагают с красными лентами через плечо девушки в пилотках.

Наши девчонки были типичные вот эти самые – сопроводительницы знаменосца.

Короче, состав агитбригады был утверждён. Срочно был нужен репертуар, потому как дело шло к конкурсу.

На написание мне дали, кажется, неделю.

Время, если вы помните, было невнятное – Андропов уже помер, Черненко ещё нет, и никому из нас в самом страшном сне не могла присниться перестройка.

Наши атомные подлодки несли вахту по всему миру. А в советской прессе полным ходом шло широкомасштабное осуждение американского учёного Коэна, придумавшего нейтронную бомбу – штуку, которая убивает только людей, но не разрушает ни здания, ни механизмы.

В общем, тему нашего выступления подсказывал сам дух времени, материализовавшись в громкий шёпот представителя парткома.

Но меня можно было и не учить миролюбию. Я с детства рос миролюбивым. И двуличным, как все советские люди. Например, мог в один и тот же день написать блатную песенку и стихотворение памяти вождя (1982):

Снимите шапки перед гробом коммуниста!

Набат сердец народных, по стране ударь!

Скажите все и поклонитесь низко:

«Спасибо вам, наш генеральный секретарь!»

Нечто подобное на полном серьёзе распевал Иосиф Кобзон.

Но оставим Кобзона в покое. Дело не в нём. А в том, что из-под моего пера, без всякой парткомовской подсказки ещё до моего поступления в «Звёздный» выходили песенные хиты, выдержанные в нужном идеологическом ключе.

Все они и составили костяк нашего выступления.

Например, шедевр о господине Коэне начинался так:

«Отец нейтронной бомбы мистер Коэн

Сегодня очень весел и спокоен…»

Покритиковал я и господина Рейгана:

«На берегу Потомака,

В доме белее кости

Мужчина трясётся от злости,

Вновь начиная атаку, атаку на мир».

И припев:

«Нет, мистер Рейган! Нет, мистер Рейган!

Жизнь – это не Голливуд!

Нет, мистер Рейган! (2 раза)

В мире живые люди живут!»

Но гвоздём программы стала песня, агитирующая за мир во всём мире. Творческую задачу я понял буквально и написал глобально, буквально призывая весь мир бороться за мир. Звучало это примерно так:

«Вставайте, вставайте, вставайте, народы

За светлое завтра во имя свободы!

К стремлению к миру мы будем тверды: