Волшебник

Послышались звуки открывающейся двери, затем шаги. В комнату вошла бабушка-соседка.

– Здравствуйте! – поздоровалась она.

Следователь с Женей повернулись к ней.

– Здрасьте! – ответил следователь.

– Добрый день! – широко улыбнувшись, поздоровался Веселов.

Бабушка посмотрела на одетого в полевую форму, с автоматом наперевес, здорового милиционера, явно не раз видавшего жизнь, повернутую к нему не самой своей «рабочей» стороной. Ее охватили сразу два чувства: почтенное уважение, граничащее с подсознательным страхом, и сладкое предвкушение, что она становилась частью чего-то настолько большого, опасного и интересного, что этим летом ей, возможно, светит быть главной звездой в своем клубе «На скамейке у подъезда», а также в садовом кооперативе. На всякий случай она отшатнулась, кивая головой и улыбаясь.

– Здравствуйте, товарищ начальник.

– Вон начальник.

Веселов слегка указал стволом автомата в сторону Боброва.

– Аааа, – понимающе подтвердила бабушка.

– Здравствуйте! – поздоровалась и Женя.

За спиной соседки появился участковый.

– Здесь ничего. Сами послушайте.

– Вы видели что-нибудь подозрительное, необычное за последние сутки, не слышали никаких странных звуков? – обратился Бобров к старушке.

– Нет, ну я ж говорю: все, как обычно, – ответила бабушка. – Я, правда, днем на огороде была, с утра уехала, поэтому ничего и не видела. Сейчас редиска созрела, в этом году вот такая выросла, еще клубнику надо на днях собирать, я поэтому…

– Откуда ж вы знаете, что все, как обычно, если вас тут не было? – перебил Бобров.

– Нет, ну я не знаю. Просто я говорю, что ничего такого я не видела и не слышала. Вот утром, например, все было, как обычно.

– Во сколько вы уехали на дачу свою?

– Нет, ну я рано уезжаю, часов в семь утра. Только у меня не дача, а огород. Дача у нас в другом месте была, у Городского леса[1 - Так местные жители называли участок леса, расположенный прямо рядом с городом, переходящий в настоящий лес за его чертой. В районе леса располагались дачи и дома некоторых горожан.]. У меня как муж умер, я туда особо и не хожу. Ее продавать надо, а я не могу – я там столько…

– Я понял. Достаточно.

– Ну вот, – резюмировала старушка, ничуть не обидевшись на резкость тона.

– В семь утра он, естественно, еще дома был, – сказала Женя.

– А вы откуда знаете? – спросил Бобров.

– Как откуда? Это же мой сын.

– А, вы про сына. Ну да, это понятно.

– А что, что-то случилось, да? – спросила бабушка. – Вы мне обязательно расскажите, а то как же…

– Действительно, как же. Будем надеяться, что нет, – ответил следователь. – Когда вы видели вашего соседа в последний раз?

– Нет, ну вчера вечером…

Следователь вопросительно посмотрел на участкового. Тот отрицательно покачал головой и скорчил гримасу, которая должна была объяснить, что здесь все глухо.

– …У него внизу сначала журналисты интервью брали, потом он их прогнал, а потом домой пришел с двумя пакетами еды, наверное, что еще в нашем-то угловом покупать. А такие пакеты там дают, я знаю, я сама там беру. Я там колбасу не беру только, дорого получается, а у меня пенсия…

– Стоп! – прервал ее Бобров. – Какие еще журналисты, какая колбаса?

– Нет, ну какая колбаса. Журналисты вчера тут пришли, я ж наш телевизор смотрю, я-ведущего-то узнала. Этот паренек-то, он жил не помню уже где, в пятую школу ходил все. У меня там у сестры двоюродной зять работал одно время. Тоже, Лешка, такой мужик был, прости Господи. Пить как начал, так и все. А на него девки наглядеться не могли, толпами за ним…

– Так, послушайте меня, – остановил Бобров бессвязный поток редкой ценности воспоминаний. – Вы мне про журналистов расскажите для начала, а потом с Лешкой разберемся.

Бабушка улыбнулась.

– Нет, ну что с ним разбираться-то. Ну вы даете. Он уже три года, как в Твери. Им квартиру тогда давали, его отцу, он отказался сначала…

– Я знаю все это, – сказал следователь.

– Да? – удивилась соседка и недоверчиво посмотрела на милиционера.

– Конечно! Он мне сам все рассказывал. Вы мне про журналистов расскажите.

– А когда вы с ним разговаривали? Как у него дела-то хоть?

– Отлично! Привет всем передавал. Про журналистов-то расскажите?

– Вот спасибо! Нет, ну что журналисты. Они внизу стояли, Макара ждали. А потом он пришел, они его что-то спросили и разошлись, а он домой пошел с двумя пакетами. Вот. А про колбасу тоже рассказывать?

– Ему все расскажите, – следователь кивнул на участкового и посмотрел на его выпирающий живот. – Про колбасу поподробней желательно, он в ней отлично разбирается. Все, идите домой. А ты, как протокол закончишь, давай журналистов обзванивай.

– Есть, товарищ майор.

– Нет, ну вы мне только обязательно все-все рассказывайте по делу-то этому. А то я ж как же, он же ведь, Макар-то… Мы с его родителями еще…

– Конечно! Вам – обязательно. Вон – участковому телефон не забудьте дать, он вам будет звонить каждый день и в курсе держать.

– Хорошо, – обрадовалась бабушка.

Следователь выпроводил соседку из квартиры. За ней следом ушел участковый. Было слышно, как старушка продолжает давать важные показания.

– Нет, ну колбаса-то тут причем? Я ж говорю, на огороде у меня бочка старая, там ее ржавчина разъела снизу…

Следователь подошел к холодильнику и открыл его. Из еды там была только пачка сливочного масла. Он посмотрел в кухонный шкафчик и нашел там пачку чая. «Не знаю, что он там нес в этих двух пакетах, но, по-моему, он готовился. Либо все с собой забрал, либо там вообще не еда была».

Макар издали увидел играющего у дерева Родю. Он сейчас руководил сражением двух бойцов, которые попеременно гнались друг за другом по веткам, мастерски отбиваясь при встрече невероятными приемами рукопашного боя, от которых отлетали на другие ветки. Родя был настолько увлечен, что не заметил, как папа подошел сзади.