Волшебник

– Ну и кто круче? – спросил Макар.

Родион даже не повернулся. Он еще не запомнил голос отца, а позадавать глупые вопросы, отвлекая от серьезного дела, во дворах среди взрослых всегда найдется кому.

– Не знаю пока, – ответил Родя. – Кто победит, тот и будет.

– А я знаю! – уверенно сказал Макар. – Ты круче всех, самый-самый сильный.

Родион от неожиданности такого заявления замер на месте. Он много раз слышал, как его называли, в том числе и взрослые. Но таких слов точно никогда не было. Отсталый, дурачок, уродец, запор, тормоз, больной – это да. Родя не обижался. Он просто не понимал, почему его называют именно такими словами, и был убежден, что люди либо ошиблись и с кем-то его спутали, или вообще ничего о нем не знают. Например, почему он больной? Никогда он не жаловался на здоровье. Болел зимой гриппом, было дело. Так зимой все болели. Они что, не видят, что он вылечился – сопли у него не текут, и он не кашляет. Или отсталый. Никуда он не отставал. Бегал он быстрее всех, с кем играл, прыгал дальше, а гулять выходил всегда раньше. Правда, с ним не хотели играть ребята его роста и возраста, но это потому, что боялись, что он может оказаться еще и быстрее их.

Родион повернулся и увидел отца. Его лицо засияло.

– Папка, папка! – Родион бросился его обнимать. – Ты пришел. Я ждал тебя. А это у меня вот какие солдатики.

Он протянул отцу двух пластмассовых бойцов размером с пол-ладони взрослого человека. Руки и ноги их могли шевелиться, ноги еще и сгибались в коленях.

– Ого! – сказал Макар. – Серьезные ребята. Военные?

– Нравится? Могу подарить. Только это не военные. Один, вот этот, космический охотник, а это вот рэнджер из будущего. Хочешь, возьми насовсем?

– Не, ты что. От меня они убегут. Они только тебя слушаются.

Родя звонко и весело засмеялся.

– Ты чего, пап? Куда они убегут? Они ж ненастоящие.

Макар понял, что недооценил сына, или, скорее, переоценил степень его заболевания. Да, общению с детьми ему еще предстоит научиться.

– Да я пошутил, – сказал Макар и искусственно засмеялся.

Родион снова захохотал вместе с ним.

– Пусть у тебя побудут, а то я потеряю еще, – сказал Макар.

Родион пихнул солдатиков в карман. Сейчас они его не особо интересовали.

– Папка, а можно мне с тобой? – с надеждой спросил он.

– Куда со мной? – удивился Макар.

– А ты куда идешь?

– Никуда. Я к тебе пришел.

– Правда? – Родион не поверил своему счастью. – Тебе что, и на работу не надо?

– Неа, – Макар хитро улыбнулся.

– Класс! А что мы будем делать?

– А что бы ты хотел? Может, в парк пойдем, на аттракционы? Или в кино? А?

– А я все, что захочу, могу попросить?

– Все, что захочешь.

– И ты не уйдешь больше?

Макар удивился такому повороту, но тут же принялся успокаивать сына.

– Ну ты что? Куда я уйду. Я только пришел.

– Насовсем-насовсем?

Макар обнял Родиона.

– А почему ты тогда у нас не живешь? – спросил Родя.

– Нууу… как тебе объяснить, я даже и не знаю, – Макар задумался. – Мне мама пока не разрешает. Говорит, что сначала должна привыкнуть, а потом уже посмотрим.

– А я уже привык, – радостно доложил Родя. – Так что, если захочешь, можешь в любое время приходить.

– Хорошо.

Макар потрепал сына по голове.

– И я привык. Так что делать будем?

– А поехали в лес!

– В лес?! – удивился Макар. – Почему в лес? Зачем в лес?

Родион понял, что с лесом может и не получиться.

– Ну, просто… – Родя засмущался.

– Ну что, говори, нечего тут стесняться.

– Просто все со своими папками ездят в лес, на природу. Я подумал, если у меня теперь есть папка, мы с ним поедем в лес.

– А как же мы туда поедем? У меня даже машины нет.

Родион посмотрел на отца, и ему стало совсем грустно. Он по-детски опустил голову.

– Не расстраивайся! – сказал Макар. – Мы с мамой договоримся, и на выходных поедем.

Вдруг Макар понял, что, конечно, Женя в ближайшее время, по крайней мере, этим летом точно, не отпустит его одного с сыном ни в какой лес. А ему непременно надо было побыть с сыном одному. Только в такие моменты у отцов с сыновьями устанавливается нерушимая связь. Она секретная, и никакая женщина никогда о ней не узнает. А если даже и узнает – она никогда ее не почувствует и не поймет. В такие моменты отцы как будто передают сыновьям все, что в них есть: мужество, мудрость, силу и жизненный опыт. Поначалу для этого нужны разговоры и совместные занятия чем-либо, а в будущем можно даже просто молчать. Между отцом и сыном как будто создается электрическая цепь, которая является замкнутой и рабочей, только когда они вдвоем. Как только появляется кто-то еще, он тут же начинает работать как выключатель или реле, и волшебство исчезает.

Вы когда-нибудь замечали, как стареют мужчины? Постепенно, морщинка за морщинкой, жизнь проламывает в их коже маленькие трещины и выходит наружу, как воздух из едва проколотого мяча. Но она не растворяется в атмосфере и не исчезает. Именно в эти моменты руки сына становятся крепче, а на его лице появляется первая щетина. Жизнь перетекает из одного сосуда в другой, медленно, уверенно и без остатка, и сыновья наполняются настоящей силой, мужеством, отвагой и безрассудством. Они становятся творцами, рабочими, строителями, воинами, защитниками и новой опорой для всех. Сейчас они – сама жизнь, она бурлит в них, разрывая изнутри и иногда заставляя сворачивать горы, а иногда толкая на глупости, если эту жизнь направить совсем не туда. Но эти незабываемые состояния продлятся не так уж долго. Пока рядом не появится новый маленький стаканчик, куда в самое ближайшее время жизнь пойдет уже через тебя. Но, как ни странно, она не сможет переполнить его, а будет только увеличивать в размерах каждое утро. Именно в одно из таких утр вчерашний почти всемогущий мужчина, возможно, впервые встанет тяжелее, чем обычно. Или почувствует боль в спине. Не сильную, и не на весь день. А всего лишь короткую, оттого, что резко повернулся в кровати. Это пока лишь одна, пробная нота, сыгранная на рояле, музыка которого вскоре понесет его жизнь в новое тело, постепенно и, самое главное, незаметно усиливая и усиливая мелодию, как это делает искусный пианист. А жизнь очень искусна! И вот уже на самых сильных долях, во всю мощь играет кода, а потом наступает тишина… Буквально на секунды, так как где-то совсем близко в оркестре постепенно вступает другой инструмент.