Третий сон

Третий сон
Дмитрий Пальчиков

Земля после ядерной катастрофы, принесшей новый виток в развитии технологий. Правда, доступны они не для всех… Простой охранник ночного клуба после случайной встречи с бывшим сослуживцем оказывается втянут в противостояние с действующей властью. Каково это – помогать тем, «благодаря» кому лишился самого ценного? Конраду Кэссиди не предоставили возможность выбрать сторону.

Дмитрий Пальчиков

Третий сон

Это была Орда. Чертовы аналитики ошиблись. Стремительный рывок к ключевой высоте малым отрядом с зачисткой молодого гнезда обернулся бойней. Муравьи перли вперед, не считаясь с потерями. Десантники падали один за другим, загрызенные сразу кучей насекомых. Со всех сторон слышались крики ужаса и боли заживо сгорающих от кислоты солдат. Конрад заметил краем глаза, как справа от него характерно застыл очередной муравей. Чёрный поганец размером с собаку опустил заднюю часть тела, а голову втянул – собирается плюнуть. Слишком мало времени для раздумья. Не прекращая стрелять, Конрад упал на спину, пропуская струю кислоты над собой. Очередь из автомата ушла в верх, давая наступающим насекомым шанс добраться до огрызающегося противника, чем они не преминули воспользоваться. На Конрада кинулся особо крупный рыжий муравей-воин. Защелкав жвалами, он попытался добраться до горла десантника, но получил остаток магазина в пасть. Муравей будто выключился, обмяк и распластался на ногах Конрада, мешая тому встать. Это была не самая большая проблема для солдата. До него, наконец, добрался черный муравей. Он решил повторить маневр своего рыжего сородича и попытался вцепиться в горло. Единственное, что оставалось Конраду – это выставить перед собой бесполезное сейчас оружие. Жвала впустую защелкали над лицом десантника. Из пасти потекли струйки кислоты, закапавшие на лицо Конраду, попытавшемуся отвернуться от жгучей жидкости. В этот момент он пожалел об отсутствии гермошлема. Атмосфера планеты была пригодна для жизни и отряд не стал обременять себя лишней экипировкой.

Муравью тем временем надоело впустую грызть бесполезное железо и, сомкнув жвала на автомате, он отпрянул назад, выдергивая из рук Кэссиди оружие. Вырвав автомат, муравей откинул его в сторону и вновь накинулся на Конрада. Тому ничего не оставалось, кроме как попытаться руками остановить взбесившуюся тварь. Ухватив левой куда-то под голову твари, правой начал нашаривать нож, висевший до того на поясе. Умерший до того муравей упал крайне неудачно, ограничивая доступ к снаряжению. Пасть агрессивного животного была всё ближе к лицу десантника. Кислота уже не капала, а лилась, заливая руку, плечо и часть лица Кэссиди. Жгучая боль вместе со страхом смерти заставила бивший в крови адреналин выйти на новый уровень и придала сил. Наконец получилось нащупать рукоять кинжала. С жутким воем Конрад вытащил из ножен клинок и всадил остро отточенный кусок металла в голову ненавистной твари. Клинок лишь на немного вошёл в панцирь и отскочил назад, а муравей будто и не понял, что случилось, лишь на мгновенье остановил напор, задумавшись, как реагировать на новые для себя ощущения. Именно этого мгновенья хватило солдату, чтоб вновь вогнать нож в образовавшуюся щель на панцире…

Конрад с криком поднялся и сел в кровати. Сел, чтобы снова рухнуть на подушку, хватаясь за голову. Виски заломило. Ужасная слабость накатила лавиной и подгребла под собой. Непереваренные остатки вчерашнего скудного ужина толчками начали подниматься из желудка и выплескиваться через край. Попытавшись зажать рот ладонью, Конрад понял, что держит в руке пистолет, лежавший под подушкой. И как он умудрился никуда не пальнуть? Бросив на бегу оружие, Кэссиди в безуспешных попытках сдержать рвоту добежал до уборной и там от души оросил пожелтевший фаянсовый унитаз мешаниной синтетической еды, военных консерв и дешевого коньяка. Тот еще коктейль.

Убрав старания своего желудка, Конрад подошел к раковине и взглянул в замызганное зеркало. В нём отражался уже немолодой мужчина со страшным шрамом на левой половине головы. Уха как такового не было. Вместо него красовалась лишь дырка в черепе, которую прикрывали сальные темно-русые волосы, тронутые сединой. Но страшнее шрамов на этом небритом, осунувшемся лице был тяжелый взгляд светло-серых глаз, в котором плескалась глубочайшая тоска.

Бегло осмотрев себя в зеркало, мужчина сунул голову под холодную струю воды. Холод немного притупил головную боль. Опять накатила слабость и, утеревшись полотенцем, Кэссиди побрел обратно в постель. До работы было еще много времени, но полежав, пока не отпустят последствия пьянки, Конрад решил начать приготовления раньше.

Он сел на постели, открыл ящик прикроватной тумбочки, извлёк оттуда тюбик с мазью, и набрав немного студенистого геля, начал растирать культю левой руки. У Кэссиди отсутствовала кисть – прощальный подарок планеты Атташ, населенной по большей части насекомыми переростками. От культи и до плеча руку сплошь покрывали шрамы от ожога муравьиной кислотой. Обработав спецсредством культю, Конрад заозирался в поисках протеза. Конец вчерашнего дня как-то стерся из памяти под действием алкоголя, и мужчина не помнил, как вообще снимал протез перед тем, как лечь спать. Бионическая кисть обнаружилась под кроватью. Сдув подкроватную пыль с металла, Конрад натянул железную перчатку на культю и утопил едва заметную кнопку на поверхности протеза. Привычное давление на руку, череда легких уколов и горячая волна, поднявшаяся от кисти по руке и ударившая прямо в голову. Подстройка нервных импульсов прошла успешно. Старая добрая К–101[1 - Приложение №1.] от «Заслона» ни разу еще не подвела. Ей можно гвозди забивать или выбивать дурь из особо наглых личностей. Не то что новомодные автономные сенсорные игрушки, которые глючат направо и налево, стоит ей немного потрясти. О пользе старой модели свидетельствовал еще один интересный эффект. При подстройке нервных окончаний проходила головная боль. Чем Конрад и любил пользоваться. Почти каждое утро…

Закончив с рукой, Кэссиди убрал гель обратно в тумбочку, поднялся с кровати и отправился окончательно приводить себя в человеческий вид. Наскоро почистив зубы, зашел на кухню. Там его встретил заставленный пустыми бутылками из-под алкоголя и немытыми тарелками стол. Отправил первые в мусорное ведро и, преодолев желание отправить туда и вторые, сложил всё-таки в мойку, пообещав, когда-нибудь ими заняться. Поставил чайник и, пока он закипал, взял планшет и погрузился в чтение.

Новостной портал вновь пестрел беспорядками. Взрыв в порту. Предотвращена попытка покушения на канцлера. Боевое столкновение в районе «Красные фонари». Последнее вызвало усмешку. «Железная Воля» перевернула с ног на голову выражение «Занимайтесь любовью, а не войной».

Свист чайника отвлек от чтения. Залив синтетический чай кипятком, Конрад принялся искать, чем заесть химозный заменитель оригинального напитка. После армии, в которой Кэссиди попробовал сохранившиеся со старых времен запасы натуральных продуктов, он больше не мог просто так пить то, что сейчас лежит на полках в торговых лавках. Если еда не вызывала такого отторжения, то напитки, в особенности чай, приносили только вкус разочарования и ностальгии по великолепному пакетированному армейскому продукту. Конрад и сейчас бы не стал употреблять эту бурду, не будучи уверенным, что горячее питье поможет с похмельем. Холодильник не разочаровал. Он ожидаемо встретил хозяина пустотой своего нутра. Если не считать за продукты банку консерв прошлого века и зажившее своей жизнью варево, коим угостила Конрада пару недель назад Вайлет. После пары перепихонов в туалете клуба она возомнила себе невесть что и с завидным постоянством пытается строить из себя то ли жену, то ли прилежную домохозяйку. Эта показная забота лишь тяготила Конрада, но он с натужной улыбкой принимал каждый ее кулинарный шедевр, зная заранее, что не притронется ни к одному из них. Ему было достаточно самого первого, от которого он схватил такое пищевое отравление, что три дня безвылазно просидел дома, непрерывно курсируя между двумя фаянсовыми товарищами – туалетом и раковиной.

Наконец, нашарив на полке засохшие печенья, купленные неизвестно когда, Кэссиди вернулся к чтению.

Очередная попытка «ЖэВэшников» поднять людей на восстание закончилась людскими жертвами. При попытке задержания нарушителей правопорядка были убиты тринадцать представителей «Ж. В.» и двое гражданских.

«Да уж, – подумал Кэссиди, – силовики всё меньше церемонятся. Постоянная боевая готовность кого хочешь заставит озлобиться».

Последние четыре месяца в городе не спокойно. После первого покушения на Цейхнера, канцлера Фардуса[2 - Фардус – страна, сформировавшаяся после «Катастрофы», территориально, занимает большую часть Европы и около половины России.], в столице введено военное положение. На окраинах то тут, то там вспыхивают перестрелки и гремят взрывы. С тех пор силовики постоянно на дежурствах, не видят семей неделями. Неудивительно, что любые, даже самые мелкие проявления агитации за смену власти гасятся максимально жестко, с применением оружия. А уж с политикой Владислава Цейхнера, а именно экспансия соседних планет, жертвы среди мирного населения – всего лишь вопрос времени. И это время, похоже, настало.

«Надеюсь, «Клубнику» обойдет стороной вся эта фигня. Я только привык к этому месту», – под мрачные мысли Конрад влез в брюки, застегнул рубашку, поверх которой нацепил подплечную кобуру, и завершил образ потертым пиджаком в тон брюкам. Сунув пистолет в кобуру, обулся и поспешил в клуб.

На лавочке у подъезда, будто на боевом посту, расположились две несменные старушки. Кэссиди приветствовал их, промычав что-то невразумительное и услышав в спину дежурное: «тьфу, бандитская морда» и «алкаш» направился к торговым рядам. Это было не совсем по пути к работе, но Конрад специально решил сделать крюк, чтоб поздороваться с лоточником Ли. Кэссиди не знал, фамилия это или имя, но для общения с пузатым добродушным китайцем этого было достаточно.

– Приветствую, уважаемый! – поздоровался Конрад

– Мир твоему дому, воин, – всегда задумчивый и размеренный Ли внушал уважение. – Не хорошо это.

– О чем ты говоришь? – удивился резкому переходу Кэссиди.

– Бросал бы ты бурду всякую пить, – китаец, очевидно, был недоволен. – Вчера всех клиентов мне распугал. Я знаю, что рыба не всегда свежая, ты знаешь, но зачем об этом знать остальным?

Видимо, вчера вечером, возвращаясь домой, Конрад завернул поболтать с Ли и сказал лишнего. Смутившись, он произнес:

– Прости, почтенный. Моя вина. Чем я могу загладить свой недостойный поступок?

Ли оценивающе посмотрел на Кэссиди, глубоко вздохнул и сказал:

– Дело твоё – самому себе помочь. Алкоголь, как болото, засасывает всё глубже. Найди твердь.

Конрад знал, если Ли перешел на заумные нравоучения, разговор окончен. Объяснений больше не будет. Закрыв глаза, мужчина потер переносицу и сказал в ответ:

– Ладно. Соберешь мне к утру съестного?

Китаец кивнул.

– Спасибо. Обещаю подумать над тем, что ты сказал.

В раздумьях Конрад добрел до бара со светящейся вывеской «Клубника». Название как нельзя лучше характеризовало третьесортность данного заведения. Зайдя в проулок между обшарпанными зданиями, Кэссиди поднялся по железной лестнице на второй этаж и вошел в клуб через вход для персонала. Заведение встретило мужчину непривычной тишиной. Мало кого можно застать в столь ранний час. Стриптизерши, чья гримерка находилась почти у самого входа слева, съезжались ближе к открытию. Дальше по коридору была комната охраны и по совместительству раздевалка. Из приоткрытой двери доносился еле слышный шум.

Конрад заглянул в комнату охраны. Там переодевался начальник смены. Высокий стройный блондин примерно одного возраста с Кэссиди. Выглядел начальник лет на пятнадцать моложе Конрада. Этот факт объяснялся использованием множества средств по уходу за телом, сумку с которыми Саймон Вийс в данный момент убирал в шкафчик. Так же его подозревали в обращении к пластическим хирургам, но данный факт им всячески отрицался.

Саймон заметил Кэссиди и, улыбнувшись в своей белоснежной улыбкой, поднял руку в приветственном жесте:

– Привет, Конрад. Ты чего так рано сегодня?

– Здравствуй, Саймон, – вымученно улыбнувшись ответил на приветствие Кэссиди. – Да вот, решил заполнить бумаги по позавчерашнему происшествию, пока смена не началась.

Вийс моментально посерьезнел:

– Ах, это! Да, верно, рассуждаешь. Начальство рвёт и мечет. Чтоб через пол часа отчет во всех подробностях был у меня.

– Будет, – буркнул Кэссиди и пошел в офис.

– Через пол часа! – крикнул в спину удаляющемуся Конраду Вийс.

«Рвёт и мечет, как же, – подумал Кэссиди. – Этот боров появляется хорошо если раз в неделю, чтоб забрать выручку и подмахнуть пару бумажек. Что ему пара сломанных носов, вывернутое плечо и выстрел в воздух? Это даже полицию не заинтересовало. А уж жирдяя Ковальски и подавно не заинтересует».

Обдумывая позавчерашнее происшествие, Конрад зашел в офис к администрации и игнорируя подскочившего для приветствия худого вихрастого паренька, помощника бухгалтера Сириуса Лойе, двинулся напрямик к Фионе Доус, невысокой блондинке с миловидным лицом. Единственный человек, вызывавший у Конрада хоть какие-то положительные эмоции. Фиона была застенчива и в его присутствии всегда умилительно стеснялась, а щеки её при этом заливала пунцовая краска. От этого в душе у Кэссиди разливалось необъяснимое тепло.

– Здравствуй, Фиона, – обратился к девушке Конрад. – Ты не могла бы дать мне лист бумаги и ручку, пожалуйста?

– Д–да… – растерялась Доус – Конечно. Вот…

Поспешно вытащив из стоявшего рядом с рабочим столом принтера несколько листов бумаги и чуть не перевернув подставку для ручек, Фиона, не поднимая взгляда, протянула требуемое Конраду. Она боялась смотреть на страшные шрамы бывшего солдата. А он, зная, что пугает девушку своим видом, поблагодарил и, как бы ему не хотелось полюбоваться этим милым созданием подольше, скомкано попрощался, пообещав вернуть ручку как можно быстрее.

Вернувшись в комнату охраны, Конрад воспользовался столом начальника и, восстановив в памяти события позавчерашнего вечера, набросал скупую объяснительную. Затем передал её мазавшему руки каким-то пахучим кремом Саймону и удалился, сопровождаемый недовольным взглядом начальника. Тот не любил, когда его отрывают от омолаживающих процедур. Выйдя в коридор, Кэссиди чуть было не столкнулся нос к носу с Сириусом. Кинув тому ручку, попросил вернуть её Фионе и, не дожидаясь ответа, двинулся на улицу.

На улице дежурил Гордон. Охранник из второй смены.

– Как оно, железяка? – поздоровался Конрад

– Твоими молитвами, увечный, – усмехнулся охранник.

Обмен любезностями произошел. Гордон Вильямс, как и Кэссиди, из бывших военных. Потеряв обе ноги, подорвавшись на мине, получил компенсацию, спустив её на бионические протезы. С этого началась его реконструкция. Сейчас трудно было сказать, чего в Вильямсе больше – железа или плоти. Все полученные деньги охранник тратил на модули, устанавливая новые и обновляя уже имеющиеся. От этого и прозвище. Правда, называть себя «железякой» Гордон позволял лишь Конраду из уважения к боевому прошлому. Любой другой, попытавшийся назвать так же охранника, без разговоров получал механическим кулаком в челюсть.