Дух Огня

Однако Катерина Антоновна успокоилась, легко, как это часто с ней бывало, переключилась на другую тему и попутчики облегчённо вздохнули.

Минут через десять в дверь позвонили, и Кай пошёл открывать. Замок щёлкнул, дверь скрипнула, и в прихожую ввалились двое, с красными носами, заснеженными куртками и пахнущие морозом.

– Салют! – громко объявил Серёга.

Паша только радостно улыбнулся, растирая покрасневшие с мороза руки. Ни перчаток, ни варежек при нём не было, и потому, когда Кай пожал Паше руку, ему показалось, что он прикасается к холодному камню. Был Паша высоким, как коломенская верста парнем с немного детским, мальчишеским лицом и блондинистыми кудрями, торчащими из-под лыжной шапочки.

– Проходите, отряхивайтесь, – пригласил высунувшийся в коридор Вадим, – а что такие снежные, пешком шли?

– Там всё замело, мы застряли, – счастливым голосом сказал Серёга, – давайте сейчас все быстро собираемся и идем, помогаем толкать, а то мы вдвоём не справились.

– Ну, спасибо! – сказал Кай.

За машиной пошли впятером. К двум автомобилистам добавился Гун, который машин в принципе побаивался (то ли из суеверия – уроженец Аша, как-никак – то ли потому что так к ним и не привык), а так же Вадим и Кай.

За забором, где попутчики не работали лопатами сегодня, снег насыпал по щиколотку, так что ни осталось «ни приметы, ни следа», как сказал поэт. Чуть дальше начинались уже большие сугробы до самой просёлочной дороги. С неё был расчищен подъезд, где машина легко могла пройти.

– Где вы застряли-то? – спросил Вадим.

– Там, дальше. Знаешь, где поворот? Там ямы ещё такие, а сейчас всё припорошило… Ну, буксанули, там надо тихонечко… Вот и всё, зарылись по самые гланды.

– Что мужики, проблемы какие? – высунулся из соседней калитки старичок. Старичок косил на них подозрительно, а на поводке он держал огромную чёрную собаку.

– Ага, – чистосердечно признался Серёга, – машина застряла.

– А где это?

– На повороте, где сосна такая раздвоенная.

– Угу. К Рустаму в гости?

– Ну да.

Сосед немного успокоился, подтянул к себе собаку за поводок. Теперь ему явно захотелось просто потрепаться с новыми людьми. Во всяком случае, Кай с ним раньше никогда не сталкивался. Вообще деревенские к гостям Рустама Тимуровича относились настороженно. Один на иномарке приезжает, другой на велосипеде, или на лыжах зимой – нестыковочка выходит. И все какие-то, непонятно кем работают, ведут себя подозрительно, скрытно.

Многие верили, что он кто-то вроде бандита на пенсии.

Гостей же его считали «мафией».

– Застряли говорите, мужики?

– Ага.

Мужик подозрительно прищурился.

– Ладно, мы пойдём уж, – не стал влезать в добрососедское общение Гена и поплёлся к просёлочной дороге, загребая ногами только что выпавший снег.

– Ну, удачи вам! – крикнул вслед мужик и спрятался за калиткой.

Скоро они вышли на просёлочную дорогу и побрели туда, где за деревней начинался лес, стояла на повороте раздвоенная сосна и уткнулась носом в сугроб Серёгина иномарка.

– Надо было фонарик взять, – посетовал Паша.

– Геена, – протянул Серёга.– Общество требует фонарик.

– Нету, – коротко бросил обиженный Гена, – могу в глаз дать, ты нам посветишь…

Вадим достал мобильник, и стал освещать встроенным фонариком дорогу.

– Ура, – сказал Серёга, – да здравствует научно-технический прогресс! Привет братьям-финнам, завалившим всю Россию дешёвой связью без последствий! Это как раз то, что роднит мобильники с презервативами!

Связь без последствий помогла, и вскоре они увидели свет фар.

– Ты, Серёг, что – смерти не боишься? Спёрли бы твою тачку, поехали бы кататься.

– Кто это? Кому тут кататься – бабушкам и дедушкам? Тут зимой больше нет никого. Это летом. Летом – да. Тут у одного я слышал, шпана какая-то угнала – ну, возраста, как наш Кай.

На Кая посмотрели, и он почувствовал себя на мгновение неловко, как будто это он угнал.

– Ну и чего? – спросил Вадим, с любопытством разглядывая снег, в который закопалась машина.

– Ну и ничего, катались, пока не утопили в озере. По-пьянке дело-то было.

Серёга открыл машину, залез туда и велел остальным толкать сзади.

Гена не согласился и заявил, что снег надо немного расчистить. Поскольку лопат они не брали, расчищать пришлось руками. Тут же Серёга задумал лепить снежки и кидать их в помощников. Помощники возмутились, и снежки полетели в направлении Серёги, а потом вообще во все направления, где были признаки движущихся человеческих фигур.

Битва была в самом разгаре, когда кто-то вдруг вспомнил, что всё на даче стынет, а водка, наоборот, наверное, уже тёплая.

Серёга уселся за руль, остальные принялись толкать машину. Кай оказался сзади как раз между Вадимом и Пашей, упёрся ногами в снег, толкнул, и тут же ударили из-под колёс фонтаном хлопья снега.

Вскоре они вытолкали машину из снега, и Серёга укатил на ней к дому, а все остальные пошли пешком, потому что в салон их, по причине высоко уровня заснеженности, не пустили.

В след удаляющемуся свету фар полетели в морозном воздухе оскорбления, но Серёга их проигнорировал, зараза.

Пришли в дом все раскрасневшиеся, но, как ни странно, довольные. Как дети, ей-богу, подумал Кай, который был младше остальных машинотолкателей как минимум на пять лет.

Может потому, что они недолго отсутствовали, а может потому, что Рустам подсобил, который не брезговал мелкими чудесами в быту, и напротив, сторонился всяких масштабных фокусов, ничего не остыло, не нагрелось, и осталось почти в первозданном, свежеиспечённо-сваренно-добытом-из-холодильника виде.

Вскоре Карина отнесла свою дочь в спальню, сжалившись наконец-то над несчастным ребёнком. Тогда бокалы наконец-то наполнились вином (в честь дам Карина уломала попутчиков поднять один «винный тост») и Вадим поднялся изо стола, собираясь произнести речь. Речи он любил и Кай подозревал, что в той, другой, жизни он был каким-нибудь не слишком удачливым поэтом или оратором, который теперь просто на них отыгрывается.

– Итак, – сказал он, – выпьем за попутный ветер!

– Почему за попутный ветер? – поинтересовалась Катерина Антоновна.

– Для красного словца, – ответил Вадим.– И ещё, конечно за Гену, который лучше всех толкает машины из снега, правда, крокодил?

– Правда, Чебурашка, – согласился Гена.