Дух Огня

Рептилия качнулась в последний раз, издала страшное угрожающее шипение, а потом пасть её резко раскрылась и острые как кинжалы зубы, с которых капал яд, мелькнули перед глазами.

Валтасар дёрнулся и проснулся.

Сначала он не понял, что это был просто сон. Он не понял ничего, только сердце бешено колотилось в груди, и он слушал его стук. Бум-бум… пауза… бум-бум…

Он глубоко вздохнул, провёл по лбу рукой и обнаружил, что вспотел от страха. И тут же ощутил на своём плече тяжесть свернувшейся в кольца змеи. Сердце ухнуло вниз в бездонную пропасть, он дёрнулся, перевернулся на другой бок, но тяжесть последовала за ним и отозвалась вдобавок тупой ноющей болью, как будто змея так сдавила руку, что сейчас сломает ему кость.

Тогда Валтасар понял, что никакой змеи нет – это всего лишь сон. Но есть в боль в плече из-за того молокососа в лесу. Они, в общем-то, были ровесниками, но любой горожанин был для выросшего в суровых лесных условиях Валтасара молокососом.

– Ф-ф-ф… – Валтасар сел на набитом соломой матрасе, протёр мешковиной, которая служила ему одеялом, лицо. В комнате было душно и кожу слегка щипало. Возможно, взмок он не только от страха. Валтасар нервно усмехнулся. Всё же лучше, чем сходить с ума от страшного сна.

Он встал с некоторым трудом, и тут же у него закружилась от слишком долгого сна голова. Денег двух молокососов-охотников, встреченных так удачно вполне хватило на гостиницу и на выпивку. Он проспал всю ночь и весь день после убийства, а потом и следующую ночь, но и теперь чувствовал себя уставшим, точно и не набирался сил, а напротив кто-то выкачивал их из него. Голова была как будто чугунная и перед глазами плавали чёрные пятна, больше того, казалось, что такие же чёрные пятна плавают в мозгу и мешают соображать. К тому же если раньше он не вспоминал о плече, то теперь оно само дало о себе знать.

Он прошёл к другой стороне комнаты, где стояла глиняная кадка с водой. Упал перед кадкой на колени, как будто моля о помощи, задержал дыхание и опустил в воду лицо. На некоторое время он застыл, пытаясь прогнать все мысли, не думать ни о чём, дать отдых голове.

Когда воздуха стало ему не хватать, он резко поднял голову, мокрые волосы хлестанули по спине, кадка качнулась и вода пролилась на земляной пол. Валтасар с жадностью задышал, с шумом втягивая носом воздух, и выдыхая ртом, от чего с губ полетела водяная пыль.

Тут послышались шаркающие шаги, и в полутьме комнаты глинобитного дома возникло нечто огромное и тяжело дышащее. Оно загородило маленькое единственное окошко, так что показалось, что огромная грозовая туча затмила солнце… Впрочем, грозовых туч, ровно, как и гроз на равнине небыло никогда – ни одна туча не могла перевалить извне через горы, увенчанные серыми башнями.

– Вот, – сказала туча, ставя на пол кувшин, от которого расплывался терпкий запах вина.– Давай деньги.

Валтасар встал на ноги и, подойдя к сваленной у матраса куче одежды, порылся там, достал несколько монет, передал хозяину гостиницы.

– Ты это, – сказал хозяин грубо, – опохмел опохмелом, но смотри тут мне не нагадь, а то оттирать сам будешь.

Валтасар вспомнил, что вчера пошёл и по-свински напился. Сразу, как только ушёл из Академии. Из-за этого всё, что случилось, казалось то ли сном, то ли хмельным бредом. Валтасар очень хорошо помнил, как пробирался в Академию вчера днём, как вернулся туда ночью, в блаженной прохладе и окружённый запахами равнинного сада. Потом воспоминания были нечёткими и путанными… Он вышел из Академии тем же путём, каким и пришёл туда. Потом шёл по улице и думал, глядя на проходящих мимо людей. Думал о том, что ничего эти люди не знали. Не знали, что он пролил только что человеческую кровь. Это казалось чем-то странным, необычным. Он специально всматривался в лица встречных, пытаясь представить себе, о чём они думают, подозревают ли… Нет, они ничего не подозревали. Поверить в это было почему-то непросто, но разум говорил, что они не могут ничего знать. Это казалось забавным. То, что они ничего не знали… ни-че-го. Да, это было забавно. И странно. Он не сомневался, что всё им содеянное можно прочитать на его же лице… В выражении глаз, в конце концов. Только вот всем было безразлично, чтобы он ни сделал… Они смеялись, они спорили и орали, они ходили грустными, опустив к земле глаза. Город продолжал жить, не смотря на то, что ночь залила его улицы. Это не лес, где человеческие существа затихают с приходом ночи, а на охоту выходят свирепые хищники и дэвы.

Здесь люди продолжали пить, есть, веселиться. Наверное, они тоже убивали иногда, кто знает… Почему-то Валтасару показалось, что они обязательно должны убивать иногда. Так что на самом деле он ни чем не отличается от них. За весёлыми и грустными лицами окружающих его людей живут их мелкие грязные тайны. Что ж, теперь у него есть тоже своя грязная тайна… Тогда он пошёл и напился, потому что ему захотелось напиться, и ему было хорошо.

– Не нагажу, – сказал он хозяину гостиницы, с трудом выдираясь из смутных и словно бы липких воспоминаний.

Всё так же мучаясь одышкой очень тучного человека, хозяин вышел из комнаты. Собственно, это и не гостиница была вовсе, а просто трактир, где можно было переночевать в грязной пристройке. Но Валтасару этого было достаточно.

Он оделся, осторожно вынул из-под матраса стилет, быстро спрятал его в сапог.

Теперь нужно было побродить по городу, послушать, о чём говорят люди. Валтасар подошёл к единственному маленькому окошку под самым глиняным потолком и выглянул на улицу. Перед окошком открывался пейзаж другой глинобитной стены, и плавала песчаная пыль.

Валтасар отошёл от окна, поднял с пола кувшин с вином, стал с жадностью пить не отрываясь. Потом оторвался-таки, вздохнул, вытер рукавом губы. Лучше не стало, Валтасар так и не почувствовал себя человеком. Рука тоже продолжала болеть. Причём болеть вся, целиком. Чувство было такое, будто её поместили под пресс и вот этот пресс давит, давит, давит, не в силах раздробить кости, но так, что хочется тряхнуть рукой, скинуть его. Но это было никак невозможно, потому что, поднимаясь из кисти (странно, удар-то пришёлся не в неё), она растекалась по всей руке и безжалостно долбила в плечо.

Он вышел через зал трактира на улицу (за ночлег пришлось платить ещё вчера, и Валтасар подозревал, что переплатил вдвое, а то и втрое).

Сразу целенаправленно он направился к зданию Академии. О том, что убийца всегда возвращается на место преступления, он не знал, и потому действовал по законам жанра. Просто решил, что рядом с Академией ему удастся гораздо быстрее и с большей гарантией услышать всё, что нужно… И ему было интересно посмотреть, как будут там суетиться люди, спешить, шуметь и так и не узнают, что виновник-то вот он – рядом.