«Тихая» Одесса

– Расскажи, что ты за человек? – предложил Рахуба.

– Человек я обыкновенный, – сказал Алексей простовато. – Демобилизованный красноармеец. По причине болезни отпущен вчистую.

– Что за болезнь?

– Желтуха Заболевание печени,

– И документ есть?

– Есть.

Рахуба помолчал, прищурился и спросил в упор:

– А если хозяин объявится?

– Какой хозяин?

– Не придуривайся! Хозяин документов.

Одно мгновение Алексей настороженно смотрел на Рахубу, потом отвел глаза и глухо выговорил:

– Не объявится! …

– Ясно! – Рахуба придвинулся к нему. – А как докажешь. что ты есть Василенко?

– Кому доказывать?

– Хотя бы мне.

Алексей поерзал на топчане и снова нерешительно оглянулся на Золотаренко.

– Доказать нетрудно, – медленно проговорил он. – Только больно много вы с меня спрашиваете, гражданин… не знаю даже, как вас величать. Если уж начистоту, так начистоту. Мне ведь тоже жить охота!

«И впрямь, битый! …» – подумал Рахуба.

Парень казался ему подходящим. Смущало только одно обстоятельство: племянник Золотаренко был птицей перелетной, а Рахуба предпочел бы сейчас иметь дело с человеком солидным, оседлым. Таких легче держать в руках.

Однако приходилось рисковать. К тому же рекомендация Золотаренко, который за эти дни показал себя абсолютно надежным человеком, тоже кое-чего стоила.

– Ну ладно, – сказал он, – коли так… Ты про «Союз освобождения России» слышал?

– Доводилось…

– Так я его полномочный эмиссар полковник Рахуба.

Наблюдая за «племянником» Золотаренко, Рахуба с удовлетворением отметил, что при слове «полковник» у того, будто сами собой, по-строевому раздвинулись плечи. «Военная косточка, деникинец! …»

Желая усилить впечатление и в то же время показать, что Алексей внушает ему доверие, Рахуба слегка отодвинул стул. Тень отскочила в угол. Свет упал на заросшее лицо эмиссара с сильной челюстью и широким, наползающим на глаза лбом.

– Теперь давай начистоту! – сказал он. – Мне нужен человек для серьезного поручения. Сам я, как видишь, из строя выбыл, угодил здесь в одну переделку…

Алексей наклонил голову: знаю.

– Он, – Рахуба указал на Золотаренко, – советует использовать тебя. Вот я и хочу знать, будешь ты работать для великого дела освобождения России или, как некоторые, уже продался большевикам?

– Насчет этого не извольте беспокоиться! Пускай, господин полковник…

– Называй по фамилии, без чинов.

– Виноват… Пускай дядя Валерьян скажет, можно мне доверять или нет.

Тон у Алексея был нетерпеливый, даже грубоватый, и это подействовало на Рахубу сильнее, чем если бы Алексей стал клясться и уверять его в преданности.

– Ладно, – кивнул Рахуба, – документы покажи.

Алексей порылся в кармане и протянул ему справку о демобилизации и бумагу, выданную тульским военным госпиталем. Затем, подпоров подкладку пиджака, он вытащил небольшой пакет, завернутый в кусок черного лоснящегося шелка.

– Это мои, настоящие…

Из пакета был извлечен аттестат зрелости выпускника 1?й херсонской мужской гимназии Василенко Алексея и заверенная печатью справочка, в которой говорилось, что вольноопределяющемуся 1?го симферопольского добровольческого полка Василенко «поручено заготовление продовольствия в деревнях Дубковского уезда».

Рахуба тщательно просмотрел документы.

– Бумаги правильные. На, спрячь… Нужно будет еще один документик составить. – Он обернулся к Золотаренко: – Принеси-ка, что нужно для письма.

Пока Золотаренко ходил за бумагой, пером и пузырьком с чернилами, Рахуба спросил:

– Ты украинец?

– По отцу, мать русская.

– Украинский язык знаешь хорошо?

– Как русский.

Вернулся Золотаренко. Рахуба сказал, улыбаясь одними губами:

– Проверим твою грамотность, господин бывший гимназист. Ну-ка, пиши! …

Алексей пристроил бумагу на стуле возле лампы.

– Я, Василенко Алексей Николаевич, – начал медленно диктовать Рахуба, – проживающий ныне… написал? … по документам убитого мною красноармейца…

Алексей бросил перо:

– Вы что?!

Рахуба уперся в него темными сверлящими глазами: