Пандемониум. Мистические повести

Евгений хотел возразить, что хруст пронзаемой плоти подделать невозможно, но Ник напомнил ему, что Мсье Фантазм еще и великий гипнотизер.

Они зашли в буфет, где подкрепились пирожными и выпили по стакану ананасовой воды.

– Пора! – бодро промолвил Ник, взглянув на стрелки карманных часов.

Они вернулись в опустевший зрительный зал. Ник уверенно повел Евгения за кулисы, где среди пыльных декораций и груд реквизита виднелась маленькая, очерченная слабым контуром света дверь.

Евгений думал, что это гримерная, но, войдя, убедился в своей ошибке. Комната была небольшая, заставленная по углам разнообразной утварью не хуже кладовой старьевщика: предметы мебели, стенные часы, даже рассыпающийся в прах старинный клавесин, чьи клавиши были редки и кривы, как зубы во рту извозчика. На столе горела электрическая лампа с рыжеватым бумажным абажуром, похожим на крыло дракона.

На четырех расставленных полукругом стульях сидели два молодых человека и две барышни. Позади них, глядя прямо на вошедших Ника и Евгения, восседал в протертом кресле сам Мсье Фантазм. На нем был все тот же фрак и все те же очки – он и не думал расставаться со своим сценическим образом. Более того, на колене у иллюзиониста, безжизненно свесив тряпичные ноги, разместилась здоровенная кукла в лакейском платье с круглой деревянной головой и отворяющейся зубастой челюстью.

Присутствующие устремили на Евгения любопытные взгляды. Очевидно было, что Ника здесь уже знают.

– А-а, это тот самый юноша, который пронзил Мсье шпагой! – высоким страстным голосом заговорила кукла, хлопая зубами.

В то же время бледное лицо Фантазма сохраняло каменную неподвижность, рот оставался плотно закрыт, вокруг не дрогнул ни один мускул.

– Позвольте узнать ваше имя!

Евгений настолько оторопел, что не мог выдавить ни слова. Ум понимал, что перед ним обычный чревовещатель, но сердце вдруг забарабанило так, словно в кресле сидел призрак, вурдалак или что похуже. Будто переступив порог, он провалился в жуткий бредовый сон.

«Так это он с нами разговаривал во время сеанса!» – с ужасом осознал Евгений, помня, что голос тогда шел откуда угодно, только не из уст фокусника.

Ему захотелось бежать. Глядя на говорящую голову и страшно неподвижное лицо Фантазма, Евгений беззвучно дергал губами и зачем-то неосознанно пытался ухватить Ника за рукав.

– Мсье не владеет русским языком. Я его переводчик. Так извольте же наконец представиться, или вы тоже приехали из другой страны?

– Ну давай, чего молчишь! – смущенно проговорил Ник, слегка отстраняясь от Евгения. – Шуток не понимаешь, что ли?

Евгений, сбросив оцепенение, назвал свое имя. Он вдруг подумал, а скорее даже понадеялся, что Мсье Фантазм засмеется или хотя бы улыбнется, отложит в сторону куклу, снимет очки, за которыми скрываются веселые озорные глаза взрослого ребенка.

Вместо этого белолицый призрак устами деревянного болванчика предложил ему присесть на один из пустующих стульев.

– Все в порядке, он всегда такой, – шепнул Ник, беря себе стул.

«Сумасшедший…» – мысленно продолжил Евгений.

Они сели.

Евгений догадывался, что Ник привел его на сеанс гипноза. Но то, что он увидел превзошло все его ожидания. У ног Евгения прямо на деревянном полу было изображено подобие географической кары, а, может, это было поле для какой-то загадочной игры. Чрезвычайно сложный рисунок, сделанный углем, с извилистыми дорожками, пещерами, рвами, непонятными символами, изображениями фигурок людей и мифических чудищ.

– Вы хотите знать, что это? – игриво спросила кукла, поймав изумленный взгляд Евгения. – Ваша догадка верна, это поле для настольной, а точнее напольной игры, за которой мы намерены убить пару-тройку часов.

– Вы когда-нибудь играли в такие игры? – поинтересовалась одна из барышень, кокетливо поглядывая из-под густо накрашенных ресниц и дымя пахитоской в костяном мундштуке. – В Европе это сейчас очень популярно.

Евгений помотал головой, пытаясь вспомнить, какие еще игры он знает кроме шахмат, шашек и восточных нард.

– Это необычная игра, – сказал Ник, многозначительно подняв палец. – Ты удивишься, но четких правил тут как бы и нет.

– А как же тогда играть?

– Хм… поймешь в процессе.

– Мы здесь играем не столько друг с другом, сколько с самой игрой, – вяло объявил молодой человек с бриллиантовой серьгой в ухе и стеклянно-сонными глазами. – Это невозможно описать или объяснить, или постигнуть, это можно только почувствовать.

– Гипноз! – ухмыльнулся Ник.

– Игровое поле – это карта ада, то есть преисподней, – продолжила курящая барышня. – В ходе игры мы, как Данте проходим все девять кругов. Тот, кто сможет, преодолев испытания, добраться до озера Коцит (а это очень сложно, уж поверьте) попадет в рай, где ему откроется все, что лежит за пределами нашей презренной земной жизни.

– Ра-азумеется, не стоит думать, что изобретатель игры по-полностью перенял идеи у Данте, – с важным видом отметил сутулый юноша с конвульсивно дергающимся лицом. – Это скорее со-собирательный образ – то, что в разное время напридумывали всякие по-поэты, философы, бо-огословы. Зато рай… о-о рай тут будет са-амый настоящий!

Последние слова следовало воспринимать как шутку, но никакой улыбки за ними не последовало. Лишь вторая барышня как-то странно, словно против своей воли осклабилась.

– Ну что же, начинаем! – торжественно объявила кукла. – Вы, молодой человек, предпочитаете ознакомиться с игрой в теории или сразу начать с практики?

– Наверно, сразу с практики, – пожал плечами Евгений, не ощущая ни малейшего интереса.

На смену испугу, возникшему в первые секунды знакомства с чокнутым артистом, пришло раздражение и скука. Он никогда не интересовался такими играми, даже шахматы и карты побывали в его руках пять-шесть раз за всю жизнь.

Равнодушно следил Евгений за тем, как игроки передвигали по полу глиняные фигурки с помощью тонких, похожих на маленькие биллиардные кии палочек, переговаривались, используя непонятные термины, обращались за советом к Мсье Фантазму, который вроде бы тоже играл, но без энтузиазма, как взрослый, которого дети упросили поучаствовать в их забаве. Кроме того, он, кажется, исполнял роль арбитра и авторитетного знатока правил, которых в этой игре было великое множество.

В какой-то момент барышня-обладательница мундштука, дернулась и застыла, точно обратившись в статую. Мундштук вывалился из ее неподвижных губ.

– Началось! – усмехнулся господин с серьгой

Мсье Фантазм привстал с кресла и внимательно посмотрел в неподвижные глаза девушки своими зеркально-черным линзами.

– Мадмуазель Кранц похищена демоном! – объявила кукла. – У кого-нибудь есть желание спасти ее?

Из замороженного состояния тело барышни вдруг перешло в мелкую, пугающую своей противоестественностью дрожь, словно сквозь него пропустили электричество. Евгений заметил, что ее чуть ожившие глаза горят ужасом и одновременно… счастьем.

– Я, пожалуй, попробую, – лениво промолвил Ник. – У меня в запасе еще пять ходов.

Евгений встал и сухо откланялся.

– Мне пора, извините. До свидания!

Ник недоуменно вытянул лицо, но возражать не стал и лишь махнул на прощание рукой.

Евгений вышел из комнаты в полумрак, оставив своего друга спасать мадмуазель от демонов в компании всезнающей куклы. Ему было мерзко.

Вернувшись домой, Евгений почистил зубы и, застелив диван, лег спать, хотя час был еще не самый поздний и было время повторить немецкий.

«Все равно я вас уважаю, мистер Беннетт!» – прошептал он, глядя в высокий, окутанный мглой потолок.

Сон не шел. Из-за стены до слуха Евгения доносились еле слышные голоса соседей. Точнее соседки, с которой хрипло разговаривал неизвестный мужчина.

– Я ему говорю: «я за отечество жизнь отдам, а не за ваши кресты!» А он мне… – гость ушел в глухое, невнятное бормотание, видимо будучи сильно пьян. – Вошь беломундирная! Шпак драный! А я его, когда обстрел начался… я его вот этими руками… за глотку р-раз, как гуся!