Гильдия Злодеев. Том 2

– Что такое? – отвечаю так же шепотом.

Торн молча кивает в сторону. Всматриваюсь. Поначалу ничего не вижу. Кустарник да поваленное дерево. А потом…

… вижу.

Тело человека. Гнилое, поломанное и шевелящееся. Вижу струпья и вспоротое пузо. Тварь гнилая настолько, что не понять, женщина это или мужчина.

Зомби.

До последнего надеялся, что утропии – это не зомби.

– Низший утропий, – тихо констатирует Торн.

Еще раз вглядываюсь в ходячий кусок гнили. Т-а-а-ак, а что он так напрягся-то? Он же булькает и кряхтит только. Еле вон с комом грязи справляется, даже встать не сможет. Фильмография говорит, что таких «пум» по голове, и вопрос исчерпан.

Дэн, ну харе… Сколько раз тебе говорить, что кино и реальность – разные вещи.

Осторожно спрашиваю:

– Что будем делать? Убьем?

– Нет. Обойдем вон там…

Показывает в сторону буреломов и очень неудобной местности с поваленными деревьями.

– Хм, а есть смысл терять на это время?

– Есть. В следующий раз принесу вам книгу об утропиях, Римус. Иначе долго не проживёте.

Согласно киваю:

– Хорошо, давай обойдем. Но вкратце расскажи, почему я должен его бояться.

Пока пробираемся через заросли, Торн объясняет:

– Хм… тяжело привыкнуть, что вы так мало знаете, Римус.

– Ну уж извини.

– Не извиняйтесь. Это моя вина, что не объяснил вам заранее. В Варгоне многие живые существа не умирают до конца, Римус. Люди среди них. После смерти мы сжигаем труп, иначе через сутки он оживет. Утропии практически не разлагаются. Вон тому, – кивает за спину, – лет десять, а может, и двадцать.

Какая… прекрасная новость. Так вот почему я не нашел в Гнезде кладбище.

– Всегда так было?

Кивок:

– Со времен первой эпохи. В какой-то момент мы просто перестали до конца умирать. Может, кто-то в Аббатстве и знает, почему, но я – нет.

Еще одна тайна.

– Эти утропии заразны?

Намекаю на то, что знаю о зомби. Если укусят – станешь одним из них.

– Заразны? В каком смысле? Не слышал о таком…

Отвратная мысль приходит в голову. Останавливаюсь:

– Лия с Клоушем. А если он умрет?

– У неё будут сутки, чтобы предупредить об этом стражей. Не переживайте. Люди привыкли к такому. Можно задать вопрос, Римус?

Он когда-нибудь перестанет меня об этом спрашивать? Вздыхаю:

– Да.

– Что значит «другая личность»?

Напрягаюсь.

– Не знаю, Торн. Просто не знаю…

– Как можно ничего не помнить, но понимать, как делает свою работу Гимз? Как пытать козлами? Знать о ядовитых грибах? Обманывать людей и обворовывать принцев? Я вижу в вас опыт. Но опыт идет из памяти…

Зря я рассчитывал, что вокруг меня одни идиоты. Кошусь на Торна:

– Ты помнишь, как ты сказал первое слово или сделал первый шаг?

– Хм… нет.

– Но сейчас ты идешь и разговариваешь. Наверное, опыт не всегда зависит от памяти.

Торн не отвечает. Проникся? Тогда я спрошу:

– Почему мы не убили утропия?

– Смерть одного привлекает других.

– Каким образом?

– Убийство утопия называется последняя смерть. Происходит выплеск эфира, привлекающий утропиев со всей округи. Если бы мы убили его, то за километр это бы почувствовали другие. А если убить десяток в одном месте, то и выплеск больше. Заметили частокол вокруг деревни? Он нужен не для убийства утропиев, а чтобы задержать их.

– Убить их можно, только раскроив голову?

– Откуда вы знаете?

– Не знаю. Предположил.