и мы не всё, но многое исправить
имеем исключительное право.
Свобода, так похожая на смерть –
в глаза любые искренне смотреть,
на письма и звонки не отвечать,
повесить сон на гвоздик для ключа.
Как кофе – крепкий и без молока,
речь честная всегда на вкус горька.
Человек на шахматном поле
по мотивам романа Вл. Набокова «Защита Лужина»
Не заканчивать игры: просто жертвовать
фигурой.
Край доски – окно квартиры, кто читает с
партитуры,
Тот выходит молчаливым прочь из
шахматного клуба.
Снег, табак: картина мира, где никто не
приголубил
До последнего момента.
От турнира до турнира –
Только лучше бы туристом покупали
сувениры.
Тьма шкатулочная прячет не ахти какой
гостинец.
Ах, такого ль ждал писатель, чтоб наречь
самоубийцей,
По нему же не наденет траур родина: ни
ситец,
Ни расписанный кокошник – им нежнее бы
проститься.
Вас просили поберечься Достоевского и
шахмат.
Кто не знает середины, не всегда кончает
крахом –
Но с утра вздохнёт соперник над
берлинскою газетой,
Над ферзём, готовым к жертве, по-
старинному манжеты
так крахмальны.
Не-нор-маль-ный…
Чёрные ящики
Можно быть сколько угодно нужными,
но друг друга не знать настоящими:
где берём мы с тобою мужество,
чтобы ужинать с чёрным ящиком,
раздеваться пред черным ящиком…
Бортовой самописец сердца –
для того, кто не смог раскрыться,
шансы выжить равны нулю.
Сквозь помехи и скрежет датчиков