Роман с демоном

– Мотив?

– Он состоял в любовной связи с жертвой. Убийство из ревности. Или – из мести. Буду работать в этом направлении.

– Основания?

– Мне кажется, Рудаков знал о смерти девушки – еще до того, как подруга убитой обнаружила тело. Поэтому и дал ей ключ, чего раньше никогда не делал.

– Это могло быть простым совпадением.

– Я не верю в совпадения, когда речь идет об убийстве, – заявил капитан.

– Доказательная база? Улики?

– Никаких, – честно признался Рюмин.

Надточий покачал головой, встал из-за стола и в задумчивости прошелся по кабинету. Он остановился рядом с сейфом, дважды повернул ключ и открыл бронированную дверь.

– Теперь я тебе кое-что скажу. А ты – постарайся меня услышать, – казалось, полковник колебался, не зная, с чего начать. Наконец решился и перешел к самой сути. – Взять Рудакова нам никто не даст. – Начальник увидел, что капитан готов оспаривать его слова, и добавил. – Даже если окажется, что он виновен.

Рюмин резко встал, сунул под мышку папку и вытянулся по стойке «смирно».

– Товарищ полковник! Разрешите идти?

– Да хватит, – поморщился Надточий. – Прекрати пустое позерство! Ты думаешь, мне очень приятно это говорить? Нас никто не слышит. Свидетелей нет. Так что – засунь свою гордость туда, где солнце не светило! Я тебе не приказываю, только – советую. На правах старшего товарища. Ты можешь делать все, что хочешь, но не забывай: до суда дело не дойдет. Мне уже четко дали понять, что его развалят по дороге – слишком могущественные у этого Рудакова покровители. А у тебя единственный покровитель – я, и меня всю ночь гоняли, как пса паршивого, за твои выходки!

– Я должен извиниться? – насупился Рюмин.

– Перед моей женой, – улыбнулся Надточий. – Она была очень недовольна поздними звонками, которые не давали ни спать, ни… В общем, ей бы хотелось, чтобы эта ночь была более содержательной.

– Я могу чем-то помочь? Чтобы она стала более содержательной?

– Косвенным образом, – с нажимом сказал полковник.

– Закрыть дело?

– Ни за что! От тебя требуется прямо противоположное. Продолжай работать, но… Не копай под Рудакова. Забудь!

– Его уже назначили невиновным?

– Да. И еще. Его адвокат сказал, что господин Рудаков ждет твоих извинений – как подтверждение лояльности и благоразумия. В противном случае, – начальник повысил голос, предвидя возражения капитана, – он напишет заявление. Превышение служебных полномочий, нанесение легких телесных повреждений, оскорбление действием, – в этом букете будет много цветов. Выбирай все, что душа пожелает.

Надточий достал из сейфа лист бумаги с адресом модельного агентства, принадлежащего Рудакову, и положил на стол перед Рюминым.

– Решай сам, – сказал полковник.

Капитан молчал. Темные стекла очков скрывали его глаза. Невозможно было понять, куда он смотрит. То ли – на начальника, то ли – на листок с адресом.

– Андрей Геннадьевич! – наконец сказал он. – Противно? Гнуться-то?

Надточий с грохотом захлопнул сейф. Ключ дважды проскрежетал в замке. Полковник вернулся к письменному столу, тяжело опустился на стул и посмотрел на Рюмина.

– Продвижение по служебной лестнице предполагает определенную гибкость позвоночника. И чем выше чин – тем больше гибкость. Только не говори, что никогда об этом не знал.

– Догадывался, – вздохнул Рюмин. – Но смутно. Наверное, поэтому я все еще капитан.

Он взял листок, лежавший на столе, сложил вчетверо и сунул в карман.

– Разрешите идти?

– Хорошие очки, – похвалил Надточий. – Они тебе действительно идут…

Глава 10

Вяземская стояла в коридоре боксового отделения и смотрела на обнаженное тело «безумной Лизы».

– Вы сказали ей раздеться? – спросила она надзирательницу.

Женщина в форме поджала бледные жесткие губы. Глубокие складки, тянувшиеся от носа к углам рта, дрогнули и разошлись, словно трещины в камне. Казалось, ее лицо, походившее на лик гранитной статуи, явственно хрустнуло.

– Нет.

– Значит, она сделала это сама? – удивилась Анна.

– Да, – подтвердила немногословная надзирательница.

– Интересно… – пробормотала Вяземская.

Женщина в ответ пожала плечами. Связка ключей, висевшая на поясе, тихо звякнула.

«Перестань! – одернула себя Анна. – Зачем анализировать поступки психически больного человека с помощью обыкновенной логики? Так можно нафантазировать что угодно, вплоть до того, что она умеет читать мысли».

Панина внезапно пошевелилась. Губы ее дернулись, словно она пыталась что-то сказать. Это было так же странно, как увидеть цветок, пробивающийся сквозь бетонный пол. Анна застыла, обратившись в слух, но толстый плексиглас скрадывал все звуки.

– Вы уверены, что она спит? – спросила Вяземская.

Надзирательница шагнула к стеклу и несколько раз стукнула крепким кулаком. Глухая дрожь пробежала по полу, но густой и вязкий воздух оставался неподвижен – низкие и мрачные своды боксового отделения убивали эхо.

– Хорошо. – Анна подкатила к плексигласовой стене небольшой столик на колесах и указала на бронированную дверь, обшитую металлическими полосами. – Открывайте.

Надзирательница посмотрела на нее: удивленно и в то же время – снисходительно, почти ласково. Так мать смотрит на свое чадо, объявившее вдруг, что знает, откуда берутся дети.

– Подождите, – сказала она.

Вяземская мысленно упрекнула себя за излишнюю торопливость; она до сих пор не привыкла к особенностям режима в боксовом отделении.

Со стороны лестницы, ведущей на первый этаж, послышались шаги. Огромная решетка, преграждавшая вход в коридор, отворилась, и в боксовое отделение вошел здоровенный охранник в черной форме и черных сверкающих ботинках. Ремни новенькой скрипящей портупеи перекрещивали широкую спину. От них исходил запах свежей, неношеной кожи – пожалуй, самый приятный запах на минус первом этаже. Охранник щелкнул замком, закрывая за собой решетку. Он кивнул, приветствуя обеих женщин, и осторожно отстранил их от бронированной двери.

Мужчина снял пристегнутую к поясу дубинку и достал из кармана портупеи электрошокер.