Внимание… Марш!

– Дурень. Я про воду.

– Пил воду из-под крана после тренировки.

– Это давно было. Тётя Зоя, ему надо пить!

– Идёмте, мальчики. У нас свежее козье молоко есть. Олеся Пална только надоила.

– Молока можно, пожалуй, – согласился Кирилл.

– Я никогда больше не буду смешивать трентал с алкоголем, – поклялся я.

Тётя Зоя проводила нас через служебный вход на Сельскохозяйственную улицу. Никаких «Волг» там не проглядывалось. Лёнча тоже не было. Попереминались с ноги на ногу минут десять. Ситуация не изменилась. Время начало поджимать. Тётя Зоя, нерешившаяся оставить нас, спохватилась, что рядом же ещё один вход на выставку. Мы стоим на «Лихоборском», как договаривались, а Лёнч мог перепутать и подъехать к соседнему, «Совхозному». Равиль жестом показал, что сбегает туда на разведку. Вернулся через пару минут, отрицательно покачал головой. Отдышался. Показал, что сбегает в противоположную сторону. Вернулся также через пару минут, довольный и раскрасневшийся.

– Заглохли они. В низине, где Лихоборка протекает, ну где дырка в Ботанический сад.

– Это у Старосвибловского моста, – подсказала тётя Зоя.

Поспешили вдоль забора. Улица Сельскохозяйственная в тех краях не имела тротуара. Нечастые автомобили шарахались от нас, как от чумы. Хотя у нас была справка о том, что поросёнок чумкой не болеет.

Видавшая виды салатовая «Волга» с пятнами свежей краски поверх закрашенных шашечек, разлаписто оккупировала прямоход проезжей части. Запыленные лысые покрышки стыдливо высовывались из-под гнилых арок, заботливо обмазанных кузбасслаком. Попутки тормозили, пропускали встречных и, поддав газку, объезжали бедолагу.

– Ни одна сука не остановилась, – развёл Лёнч руками с кулаками на законцовках.

– Аккумулятор мёртвый, – оправдывается водила, какой-то Лёнчевый знакомый юнец.

– Фигня, я сейчас подтолкну, – возбудился Ма?зут.

– Кирилл, тут в гору, – пытался урезонить его я.

– Говно вопрос, – отмахнулся он и встал в распор между задним бампером и разбитым асфальтом.

Ей-богу, он бы вмял этот несчастный ржавый бампер вглубь багажника, если бы юнец оперативно не снял автомобиль с передачи. Охнув и скрипнув рессорами, «Волга» пришла в движение. Кирка загнал её на пригорок, словно санки в солнечный морозный день. Юнец подоткнул вторую, бывшее такси дёрнулось в падучей, затряслось криворуко отрегулированным зажиганием, зачихало несгоревшей смесью и, о чудо, завелось, изрыгая клубы сизого дыма из-под изношенных маслосъёмных колец, обильно сдобренные отложениями в жиклёрах и нагаром клапанов. Юнец подгазовал, пытаясь выровнять обороты холостого хода, затем извлёк кочергу обратно в нейтраль, отжал сцепление, притормозил. Мы набились в просиженный и заплёванный салон из растрескавшегося кожзама, с торчащим тут и там изъеденным жизненной правдой поролоном, хлопнули дверьми с неисправными замками, помахали тёте Зое. Агрегат тронулся. До отправления поезда оставалось ровно сорок пять минут. То есть впритык. Особенно, если учесть склонность пенсионера глохнуть и слепнуть.

Баржа плыла по волнам проспекта Мира. Поросёнок мирно прихрюкивал во сне. Лёнч принялся рассказывать, как они вообще чудом завелись в гараже. Но, если б не заглохли, то приехали бы вовремя. Выяснилось, что юнец подрабатывал мойщиком в таксопарке. А там списывали «Волги». В основном, в довольно приличном состоянии, и разлетались они «по своим». Этот автомобиль с пробегом полтора миллиона километров был чуть ли не единственным, который списали действительно по делу. В итоге он с трудом обрёл нового владельца, ибо других желающих на эту утварь не нашлось. Ирония, по словам Лёнча, заключалась в том, что мойщик выкупил этот автомобиль в частную собственность по цене далеко не самой крутой стиральной машины.

– О, други! – привлёк я внимание пассажиров «Волги». – Вы присутствуете при рождении абсолютно нового явления в СССР.

– Опять что-то выдумал, – укоризненно буркнул Ма?зут.

– Вашему вниманию предлагается новейшая расшифровка аббревиатуры НЛО – Неликвидный Легковой Объект. Вдумайтесь, этот автомобиль оказался никому не нужен, и его предложили выкупить мойщику, мельчайшему винтику шофёрской индустрии.

– Да уж, – согласился Лёнч. – Обычно машина – это горячий пирожок. Только выкати её в Южный порт[43 - В районе Южного Порта находился единственный комиссионный магазин автомобилей в Москве в период СССР.].

Народ призадумался. Свернули направо на Садовое. Перевалили по мосту Самотёку.

– Вон! – заорал я. – Вон там Вася Васильков.

– Ты чего орёшь? – пинает меня Ма?зут. – Свиноматку разбудишь.

– Так ведь, Вася… Вон он под часами театра Образцова…

– Ну и что?

– Я хотел расспросить его, обменял ли он свои разорванные стольники? В части тогда не выяснил этого, мы же стремительно сорвались…

– Что за стольники?

Я рассказал ребятам про то, как Вася нашёл кусочки сторублёвых банкнот. Народ впечатлился.

– Если у него их полная ладонь была, там, может, и целая тыща! – уважительно подытожил Лёнч.

На перекрёстке с Петровкой нас хлопнул гаишник. Привстали на островке. Движок не глушим. Документы в порядке, но нет техосмотра. Гаишник взялся проверять световые приборы. Отгнил контакт на правой фаре – пропал ближний, частит левый поворотник, не горят тормозные сигналы. Гаишник объявил, что эксплуатация данного автомобиля запрещена. Велел нам двигаться на выход. Юнец что-то вякнул. Гаишник парировал, что сейчас пригласит бригаду замерщиков «Ц-О»[44 - Монооксид углерода, угарный газ (СО).]. Юнец окончательно завял.

Инициативу перехватил Лёнч.

– Нам нельзя не ехать. Мы на Киевский вокзал опаздываем. Сорвём социалистическое соревнование.

– Какое ещё социалистическое соревнование? – не втыкает гаишник, но напрягся.

– Передовики производства из павильона «Свиноводство» на ВДНХ передали передовикам производства колхоза «Перемога» Конотопского района Сумской области свиноматку-рекордсменшу миргородской погоды. Она должна быть срочно доставлена на Киевский вокзал к поезду Москва – Сумы.

– Свиноматку-рекордсменшу? – присвистнул гаишник.

– Да, её нельзя оттормозить. У неё режим. Всё рассчитано. График кормлений, прививок, сна и бодрствования, приём витаминов, измерение пульса и электрокардиограмма.

Лёнча понесло. Мы следили за ним, раскрыв рот.

– Где ваша свиноматка? – не верит гаишник. – В багажнике, что ли? Перевозка скотины в багажнике запрещена.

– Вот, в корзинке, – любезно подорвался Кирилл и приподнял одеяло.

Взору гаишника предстала мордаха мирно дремлющего розового поросёнка.

– Это свиноматка?

– Да. Будущая. Редкой миргородской породы. Народное достояние Союза ССР, – Лёнч готов был повесить на хрюшку генеральские погоны, а на её рульки – генеральские лампасы, если потребуется. – Советские учёные: генетики, животноводы, свиноводы, повсеместно борются за разведение свиней данной породы, позволяющие резко увеличить свиное поголовье и насытить прилавки мясных магазинов марочной молочной свининой. Вовлечённый в планы партии и правительства нашей страны, коллектив колхоза «Перемога» борется за переходящее красное знамя. Свиноматка поможет резко нарастить поросяторождаемость на предприятии.

Лёнч перевёл дух и тихо добавил:

– Нельзя подводить товарищей.

Гаишник тупил на Лёнча, тупил на корзинку с поросёнком, тупил на нас…

– Вот вы, товарищ младший лейтенант, хотите видеть на прилавках молочную поросятину? В достатке. Без очередей? – подхватил эстафету Ма?зут.

– Ну, хочу, – проронил он.

– И мы хотим. Вот и помогаем ответственным товарищам воплотить в жизнь продовольственную программу партии.