В шаге от окна

На пути к…

Я попал в хорошую часть, быстро нашел общий язык с сослуживцами и офицерами. Служба проходила в максимально комфортном для меня режиме, учитывая, что попал я туда в 23 года, отношение было куда более мягким, а моё образование, опыт работы и знания оказались там востребованы. Поскольку старая команда срочников убывала, необходимо их заменить. Нас привезли первыми, три человека взамен целой роты, разумеется дел хватало.

Нужно распечатать документы, подготовить различные заявления и формы, помочь списать или поставить на учет предметы армейского быта. Отличное времяпрепровождение и способ поближе познакомиться с офицерами, сержантами и старшиной. Их сильно удивлял мой возраст, обычно привозят 18 летних мальчишек, а здесь, как сказал один из сержантов:

– Я даже не знаю, как тобой командовать, ты меня старше на два года…

– По званию, при чем тут возраст?

На том и сошлись. Я не наглел и не задавал лишних вопросов, спокойно исполняя свои обязанности. А иногда и не только свои… Образование позволило закрепиться в штабе помощником заместителя командира части, соответственно я был в хороших отношениях и с офицерами в штабе. Никакая лишняя информация не покидала стен, где она была получена, здесь ты выполняешь работу, точка. Работа была достаточно простой, когда приезжало пополнение, необходимо провести анкетирование, два психологических теста и обработать результаты в специальной программе. Каждую анкету обязательно пересмотреть и об особенно отличившихся доложить непосредственному руководителю, замполиту.

К сожалению, это продлилось недолго, сначала подцепил бронхит и на две недели загремел в госпиталь, а затем тяжелую форму двусторонней пневмонии. На протяжении нескольких дней мне не могли сбить температуру и в какой-то момент я начал угасать. Дальнейшие события мне неизвестны, все воспоминания исключительно из рассказов врачей и родных.

В первых числах января температура поднялась до 40?[7 - Состояние близкое к лихорадке.] и появился бред, пропала реакция на окружающих и постепенно исчезало сознание. К счастью это быстро заметили и незамедлительно приняли решение о транспортировке меня в Санкт-Петербург, в центральный госпиталь. А затем дальше, дальше, дальше… из больницы в больницу. За несколько дней я переместился среди нескольких клиник. Родители собирались приехать, но едва могли уследить за этими перемещениями. Отпросившись с работ, они звонили в последнее известное отделение и их направляли дальше, говоря о том, что я уже передан. Снова звонок и меня уже нет на месте. В итоге путешествие, о котором не осталось никаких воспоминаний, закончилось и меня доставили в реанимацию пульмонологии. Впал я в кому до реанимации или уже находясь там, к сожалению, не знаю. Знаю только дату 5 января 2017. Кома… третья стадия, самая легкая, но по-прежнему опасная для человека. Из увиденного в коме помню лишь два, особенно ярких фрагмента.

Воспоминание первое

Деревянный дом и рядом с ним небольшой сарайчик. Несколько маленьких детей и супруга, приятной, мягкой внешности девушка. Вместе мы заготавливаем огромную бочку квашеной капусты на время поста. Несмотря на то, что в реальности на дворе был январь, там было лето и солнечная, теплая погода.

Одним из основных занятий было строительство церкви, к моему удивлению старообрядческой. Освящали мы её в честь святой Валентины, прабабушки моей супруги. Что удивительно, скорее всего, здесь тоже сыграла роль моя далекая реальность, так как Валентиной звали бабушку соседку, которая в детстве проводила со мной очень много времени. К сожалению, когда мне было 5 лет, она скончалась, хотя я до сих пор помню ее лицо и считаю родной. А старообрядчество вероятнее всего относится к происхождению моего дедушки по отцу, так как его родители были в Древлеправославной Церкви.

Само убранство храма помню плохо. Точно могу сказать, что это была небольшая церквушка, без алтаря, подобная Древлеправославным моленным. Образ святой смутно напоминал мне всё ту же бабушку Валю. Множество окружающих образ венков и высокий, худощавого телосложения священник смутно проплывают перед моими глазами, когда я пытаюсь вспомнить детали.

Воспоминание второе

Здесь я видел, как создается человек, даже в этом участвовал. С помощью голоса, который слышал, мы рисовали образ, форму лица, кожу, её тон. Затем глаза, все это окрашивалось. Далее был огромный зал, в котором всем этим занимались еще несколько десятков участников. Просто представьте, огромные изогнутые экраны, колоссальных размеров и ты взмахами рук управляешь выбранным параметром. Я до сих пор не могу никак объяснить себе, что это было. С одной стороны, похоже просто на некую фантазию, помутнение рассудка… но я участвовал в процессе создания уникальных людей от начала и до конца. Не помню, кто мне подсказывал, как управлять этим, но точно помню, что изначально стоял в стороне и завороженно смотрел на происходящее.

Впоследствии вновь проснулся в своем доме, огромная комната со шкафами до потолка полностью заставленными книгами. У окна стоял стол, за которым я писал. Не знаю, о чем была эта книга, помню однозначно, что работал над ней за ноутбуком и переносил набираемый текст в рукопись. Не исключено, что именно её сейчас и пишу. Это была небольшая работа, которая уже подходила к концу. Интересно, что рукописная версия выглядела как старинный труд, судя по цвету и текстуре бумаги, а также кожаной обложке с необычным корешком. Книгу эту я точно дописывал и отправлял кому-то, а вот кому именно не помню. Редактору, другу или издателю? До сих пор задаю себе этот вопрос. В этот момент я потерял баланс и не смог уже самостоятельно передвигаться, не понимая, что именно произошло. Комната снова двигалась по своей оси, медленно поворачиваясь и давая мне шанс перебираться ближе к двери, через которую я и вышел.

Открыв дверь, снова увидел зал, где создавались люди. Слышал голос, но не помню, что именно он говорил. Взмахами рук я начал стирать все вокруг, в итоге оказавшись в совершенно пустой белой комнате, где осталась лишь одна точка. Если не ошибаюсь в своих воспоминаниях, то точка не стерлась, и я пошел к ней что бы стереть. Приблизившись, увидел дверь, в которую вошел и снова увидел ту же комнату. Повторно, стирая всё вокруг, увидел точку еще меньше, решив, что она находится дальше от меня, побежал к ней и увидел темноту… дальше все происходящее видел уже лежа, скорее всего именно на этой точке закончилась кома и прошли 8 дней.

Именно смена положения мне кажется данным переходом из одного состояния, в другое. Насколько это правда, не знает никто, ведь я один смотрел эти мультфильмы подсознания. Не помню, слышал ли врачей, маму и папу, но мне кажется, что нет. Там был совершенно другой мир и в нем ты полностью изолирован от мира внешнего. Не было страха, чувства боли, единственное, что было – усталость.

Воспоминание третье

Самое яркое, поскольку оно было уже после комы, в некоем промежуточном состоянии. Хронологию его восстановить невозможно, но я склоняюсь к мысли, что это было в первые дни после пробуждения.

Больничная койка, рядом с ней стоит капельница, на вершине которой расположено нечто, похожее на чашу. Я поднимаюсь к ней, словно по воздуху и перемещаюсь в другую локацию, где встречаю удивительное существо, похожее по виду на ангела, коими их изображают на картинах и иконах, но с обожженными крыльями.

– А что ты делаешь? – спросил я у него.

– Помогаю людям определиться, в рай им или в ад.

– Но ты не похож на ангела?

– Падший.

– А как ты связан с раем, ты же должен принимать в ад?

– Я отрабатываю свою вину, Бог многих из нас принял назад на служение и мы распределяем людей, помогаем выбрать нужный путь здесь. Но тебе рано!

Путь этот представлял собой огромную чашу, а может быть круглый бассейн с тонкой дорогой вокруг. Она была заполнена прозрачной, кристально чистой водой, но дна видно не было. Напротив я видел лестницу, уходящую к светящемуся проходу, рядом с которой и стоял падший ангел.

Через 4 года был написан рассказ «Когда остался только Ты» и именно этот ангел стал прототипом для Агрона, демона, подружившегося с автором.

Продолжение

По рассказам сотрудников гардероба последнего пристанища, привезли меня в практически бессознательном состоянии. Тут же забрали в реанимацию, увезя на носилках. Надежды на моё выздоровление были минимальные, никто не давал точных прогнозов. Я искренне благодарен врачам за консультирование моих родителей, они старательно отвечали на вопросы и по возможности старались объяснять неизвестные слова и диагнозы. Воинская часть так же их не бросила в тяжелой ситуации и начальник медицинской службы Р. старательно расшифровывал им всю информацию.

Из комы меня вытащили 13 января, на 8 день. Врач позвонил маме:

– Здравствуйте, Ваш сын уже 8 дней в коме. Мы проводим все необходимые процедуры, что бы он поправился, но нужно его оттуда доставать.

– Здравствуйте, а как это можно сделать? Как он?

– Все так же, стабильно-тяжелое состояние. Но его состояние оглушения вызывает беспокойство, время не на нашей стороне сейчас. После 8 дней могут наступить необратимые изменения. Нам нужно Ваше устное согласие на «агрессивную терапию».

– Да, конечно, мы согласны!

Что такое агрессивная терапия – никто не знает. Скорее всего, это экстремальный эксперимент с наркозом и выведением, либо применение радикально сложных препаратов. Риск, по-видимому, был велик из-за сильного истощения организма и проведение ряда мероприятий требовало согласия. Но это только моя теория, про «агрессивную терапию» я узнал намного позже, когда находился в другом отделении. Самое главное, у них получилось, меня выдернули назад, в новую реальность, пусть это я осознал и не сразу. Сложно разделить время на до и после, поскольку видения в коме были очень реалистичным сном. Главное отличие, которое я понял спустя месяц, это люди вокруг меня и обстановка. С какого-то момента окружающая сказка закончилась и все чаще действия происходили в палате, отличались исключительно стены. Стал видеть врачей, видел их лица. У них постоянно менялась униформа и бейджи, но окончательно придя в себя, я узнал большинство из них. Кроме одного…

Звали его Дмитрий Алексеевич, невероятно добрый и заботливый врач. Единственный кто всегда понимал, чего именно я хочу, мог перевернуть меня в удобное положение или поставить мне капельницу. Несколько дней он был, а потом просто исчез. После того как я окончательно пришел в себя, я спрашивал у персонала, не знают ли они его. Может среди мертвых есть кто-то похожий внешне, но все ответы были отрицательные. А у меня к нему до сих пор много вопросов. Главный из них, кто он и почему оказывал такую невероятную поддержку?

В середине января меня снова перевели в другое отделение, поскольку пневмония отступила и следует заняться профильным врачам. Так я переехал в реанимацию неврологии. Утром, когда родители решили приехать к новым докторам и пообщаться о моем текущем состоянии, мама позвонила в клинику:

– Здравствуйте, к Вам вчера пациент поступил, он находится в реанимации, возможно, приехать к нему?

– Здравствуйте, а его у нас уже нет, увезли утром.

– Как, куда? – она сильно испугалась.

– Назад, в пульмонологию, давайте я Вам номер дам?

– У нас есть, спасибо.

После этого она сразу позвонила заведующему пульмонологией А..

– Здравствуйте, а его вернули Вам? Что-то случилось?

– Состояние немного ухудшилось, снова поднялась температура, уже сбили. Лежит на своей счастливой кровати.

– А можно к нему приехать?

– Конечно, приезжайте. Теперь, пока мы не будем полностью в нем уверены, мы его никому не отдадим.

Моя кровать снова стала моей. Окружающий мир оказался чуть более знакомым и я все отчетливее воспринимал родителей и медиков. Начал даже запоминать их имена и лица. Общаться было тяжело, трубка в горле[8 - Трахеостома.] мешала нормально разговаривать, а писать я не мог. Хотя одну попытку с планшетом мы все же предприняли. Жизнь постепенно ко мне возвращалась, а дни шли незаметно. Постепенно я приходил в себя.

В шаге от окна