Юрий Московский. Забытый князь

Именно к этому правителю и обратился за помощью Дмитрий. Ногай не отказал себе в удовольствии лишний раз продемонстрировать хану свою независимость. Видимо Туда-Менгу не пожелал вступать в схватку с могущественным Ногаем из-за своих русских вассалов. Андрею вновь пришлось вернуть великокняжеский стол старшему брату. Признали власть Дмитрия и своевольные новгородцы.

Очевидно, что между Дмитрием и Даниилом отношения были далеко не столь напряжёнными. Московский князь в своей политике был достаточно прагматичен и готов поддерживать того из братьев, который имел больше сил в данный момент. Если в 1282 году он в союзе с Тверью выступал против Дмитрия, то в 1288 вместе со старшим братом отправляется в поход против тверского князя Михаила Ярославича, Войска подчинённые великому князю действовали в привычной для большинства войн той эпохи манере. Были разорены земли вокруг тверских городов Кашина и Кснятина. Этого оказалось достаточным для того, чтобы тверской князь пошёл на заключение мира, подробности которого мы не знаем, но имеем все основания предполагать, что он был для Твери невыгоден.

Сравнительно мирное время однако продлилось на Руси недолго. Причём катализатором обострения вновь послужили события в Орде. К 1290 году там произошёл целый ряд правительственных переворотов, которые вдохновлялись всё тем же Ногаем. В результате на ханском престоле оказался сын Менгу-Тимура Тохта. В данном случае Ногай явно просчитался с поддержкой этой кандидатуры. Именно Тохта окажется тем правителем, который восстановит не только формальное, но и реальное единовластие в Орде, ликвидировав независимое государство Ногая в Причерноморье.

Произойдёт это далеко не сразу, Ногай расстанется с властью и жизнью лишь к 1300 году. Однако позволить себе вмешательство в русские княжеские распри Тохта смог гораздо раньше. Впрочем, нельзя говорить о том, что решение хана было принято им исключительно на основании каких-то собственных размышлений, без внешнего влияния.

Всё вновь начинается с того, что в Орду является достаточно представительная делегация русских князей, среди которых летописи называют Дмитрия Ростовского, Константина Углицкого, Михаила Белоозерского, Фёдора Ростиславовича Ярославского. Вместе с князьями отправился в ханскую ставку и ростовский епископ Тарасий. Нетрудно догадаться, что во главе всего этого предприятия вновь оказался Андрей Александрович, не расставшийся с мечтой о великом княжении. Как мы видим, возможность пожаловаться на своего родственника и таким образом получить шанс на усиление своей власти рассматривалась князьями как нечто вполне обыденное. Даниил московский, судя по всему, сохранил верность Дмитрию и к жалобщикам не присоединился.

Во главе отправленных на Русь татарских войск был поставлен брат хана Тудан, в русских летописях рассказ об этом нашествии 1293 года получил названии «Дюденевой рати». Не приходится сомневаться, что это было самое масштабное татарское нашествие со времён походов Батыя. В источниках говорится о полном разорении 14 русских городов. После захвата Владимира татарами и их русскими союзниками в ходе последовавших грабежей были выдраны даже медные плиты с пола Успенского собора. Судьба остальных городов вряд ли была менее печальна. В летописях можно встретить весьма красноречивое выражение, что в ходе данной рати «всю землю пусту сотвориша».

Главной целью татарских отрядов вновь должен был стать Переяславль. Однако и в этот раз город достался врагам довольно обезлюдевшим и, самое главное, без Дмитрия, который привычным маршрутом ушёл на север в Псков.

Москва также не избежала общей участи. Сообщение об этом в летописи имеет своеобразное отличие. Про все другие города просто говорится, что они были взяты и разграблены. Про московские события же говорится следующее: «поидоша къ Москв?, и московскаго Данила обольстиша, и тако въ?хаша въ Москву, и сътвориша такоже, якоже и Суждалю, и Володимерю, и прочимъ городомъ, и взяша Москву всю и волости, и села». Не совсем понятно, что обозначает в данном случае «обольщение» Даниила. Можно предположить, что хотя Даниил и не отправился вместе с Андреем в Орду жаловаться на Дмитрия, но он имел какие-то основания рассчитывать на лояльность Андрея и на то, что его княжество ордынская рать обойдёт стороной. Об этом свидетельствует и тот факт, что Даниил в отличие от Дмитрия не попытался скрыться из города.

Однако надежды на мирное соглашение не оправдались. Впрочем, можно предположить, что хоть Москва и подверглась масштабному грабежу, но речь всё-таки не шла о полном уничтожении населения. Ведь Даниил и его дети, находившиеся в Москве, явно остались живы, хотя татары отнюдь не испытывали какого-то трепета пред русскими князьями и не видели в их убийстве чего-то из ряда вон выходящего. В таком случае решение Даниила о сдаче Москвы может быть признано достаточно разумным. Вряд ли у города имелись шансы выдержать штурм или осаду. А вот наказание за оказанное сопротивление могло быть гораздо суровее. С очень большой вероятностью мы можем предположить, что Юрий, которому к тому времени было уже около 12 лет, находился в это время в Москве вместе с отцом и имел возможность наблюдать за всеми событиями.

Какой жизненный урок мог получить этот ребёнок? Несомненно на него должна была произвести впечатление татарская сила и то, что русские князья всегда так или иначе вынуждены были ей подчиняться. В тоже время, он не мог не понимать, что вместе с татарами против Москвы выступили такие же русские, говорящие на одном языке, ходящие в те же православные храмы. Вполне возможно, что именно события Дюденевой рати могли способствовать формированию недоверия к людям. Мы не знаем, кто конкретно вёл переговоры с Даниилом и «обольстил» его. Однако вполне логично предположить, что в качестве переговорщиков выступал кто-то из русских князей или их приближённых. Соответственно мысль о том, что нельзя доверять даже тем, кто кажется своим, не могла не промелькнуть у Юрия.

Пожалуй стоит отметить, что именно Дюденева рать выделила из череды других князей Михаила Тверского. В Тверь начали стекаться многочисленные беглецы. Вместе с местным населением они готовы видимо были выступить против надвигающихся татар, понимая, что терять им особо нечего. Побоялись ли татары идти на прямое столкновение или просто удовлетворились уже собранной богатой добычей – сложно сказать. Так или иначе до Твери ордынские отряды не дошли. Это могло способствовать началу складывания репутации Михаила Тверского как человека готового идти на противостояние с Ордой, хотя, как мы увидим в дальнейшем, на протяжении всего своего княжения именно к этому он и не стремился.

Не пошли татары также и на Новгород, как и в далёкие времена Батыя, удовлетворившись присланными богатыми дарами. Татары покинули Русь, уводя за собой многочисленный полон и оставляя Андрея самому наводить окончательный порядок в подчинённой ему Руси.

Дмитрий первоначально пытался пробраться со своей дружиной в Тверь, но после того как весь его обоз был перехвачен войском Андрея и новгородцами, вынужден был просить мира у своего брата. Андрей, видимо, не желал оставлять брата вообще без стола, так как в таком случае Дмитрий опять мог бы уйти за рубеж и оставаться вечной потенциальной угрозой. Великий князь предпочёл сохранить за братом его вотчину Переяславль. Однако добраться до родового гнезда у Дмитрия не получилось, он умер по дороге будучи 44-х лет от роду. Эта смерть в 1294 году должна была на какое-то время утишить княжеские междоусобицы.

Дела новгородские и княжеские усобицы

Орда была самым значимым, но далеко не единственным внешнеполитическим фактором, оказывавшим влияние на Русь. Как раз ко времени рождения Юрия начинает гораздо более активную экспансию в восточном направлении Шведское королевство. От отдельных грабительских набегов по Неве с выходом в Ладожское озеро шведы переходят к попыткам прочно утвердиться в Карелии. Как раз в год Дюденевой рати Тюргильс Кнутссон, который в то время был правителем Швеции, отправил множество кораблей и воинов на территорию Карельского перешейка. Шведы высадились у места впадения в Выборгский залив реки Вуоксы. Именно там на небольшом островке будет заложена крепость Выборг, под стены которой спустя 30 лет придёт с войском князь Юрий. Пока же новгородцы никак не отреагировали на столь дерзкую попытку Швеции закрепиться в Карелии, практически поставив под свой контроль всю западную часть Карельского перешейка.

Опираясь на свою базу в Выборге, шведы могли теперь попытаться распространить своё влияние на всю территорию карельского приладожья. Уже в 1295 шведские войска предпринимают поход на Корелу. Овладев этим городом, Швеция смогла бы полностью контролировать Карельский перешеек. С этим новгородцы смириться уже не могли, так как это грозило большими сложностями в организации заморской торговли, которая и составляла основу богатства и могущества вольнолюбивого города.

Новгородской рати удалось истребить весь шведский гарнизон и восстановить своё влияние в восточной части Карельского перешейка.

Разумеется, в Новгороде понимали, что для организации полноценной успешной войны необходима помощь остальных русских земель и великого князя. Однако при этом новгородцы стремились не допустить ни малейшего усиления княжеской власти. Понятно, что, в свою очередь, князья вовсе не стремились выступать в качестве исключительно полководцев и организаторов, которые не могли бы в полной мере воспользоваться плодами своих побед. Поэтому практически все русские князья соперничают не только за Новгород друг с другом, но и с самим Новгородом, желая оговорить для себя наибольшее количество полномочий и привилегий.

К концу XIII века в эту борьбу всё активнее включается Даниил московский. На основании источников можно сказать, что к 1296 году на Руси сложились своего рода две княжеских коалиции. Во главе одной стоял великий князь Андрей Александрович, главными союзниками которого оставались ярославский князь Федор Ростиславич и ростовский князь Константин Борисович.

Противостояли этому союзу Даниил Московский и Михаил Тверской, которые оказали поддержку сыну умершего Дмитрия Александровича и готовы были отстаивать его право на переяславское княжение.

Нам известно, что из Орды для разрешения княжеских споров также был отправлен представитель – вельможа Неврюй. Сыграло ли роль присутствие ордынца, который должен был выразить волю хана о необходимости прекращения междоусобиц, или князья и сами не желали переходить от споров к вооружённым столкновениям, но хотя, в летописи говорится о том, что участники переговоров едва лично не взялись за оружие, но им удалось всё-таки прийти к некому компромиссу.

Однако согласие оказалось крайне недолговечным. Поводом для этого послужили новгородские дела. Из заметки в одной из служебных миней за авторством некоего дьякона Святой Софии Скореня, мы знаем, что новгородцы изгнали из города наместников великого князя и объявили о своём нежелании видеть его своим правителем. Конечно, речь не могла идти о полной независимости. Новгород слишком сильно зависел от подвоза продовольствия из более южных русских регионов. Поэтому вопрос заключался лишь в том, какому князю будет предложено занять новгородский стол.

Никого должно быть не удивило, что новгородцы обратились к следующему по старшинству сыну Александра Невского – Даниилу. Запись об этом также есть в упомянутой минее. «И послаша новгородци по князя Данилья на Мъсквоу, зовуще его на столь в Новъгородъ на свою отциноу. И присла князь переже себе сына своего въ свое м?сто именемъ Ивана».

То что московский князь принял предложение, но сам в Новгород не отправился, также было вполне в рамках традиции. Великие князья могли прибывать в Новгород для участия в каких-либо важных мероприятиях, военных походах, но большую часть времени ограничивались наличием в городе своих наместников. Зачастую в качестве княжеского представителя выступал его ближайший родственник. И здесь как раз может возникнуть вопрос, почему в Новгород отправился не старший сын Даниила Юрий, который в то время по меркам эпохи считался уже достаточно взрослым, а его брат Иван, будущий Калита.

У нас нет возможности точно определить причину этого. Она вполне может относиться к разряду случайностей. Нельзя исключить болезнь, например. Вряд ли можно делать какие-то далеко идущие выводы о неприязни между отцом и его первенцем.

Можно обратить внимание на вполне логичное предположение историка Кучкина. Дело в том, что все князья понимали, что перераспределение княжеских столов вряд ли можно считать прочным без утверждения в Орде. Соответственно, в случае конфликта каждая из его сторон старалась отправить к хану своих представителей, которые могли бы использовать в качестве убеждений, как аргументы в пользу своей правоты, так и гораздо более весомые материальные ценности. Нередко в такое путешествие отправлялись сами князья. В описываемом конфликте в Орду поехал Иван Дмитриевич, стараясь таким образом утвердить свои права на Переяславль.

Однако, отсутствие князя непосредственно на Руси также было не лучшим вариантом, в идеале следовало отправлять к хану тех людей, которым правитель мог абсолютно доверять, чаще всего ближайших родственников. Поэтому вполне вероятно, что Юрий, разумеется, не один, а в сопровождении опытных в ордынских делах бояр мог быть послан отцом именно с таким поручением. Роль Юрия в таком случае была несомненно более важной, чем у Ивана Даниловича, который в Новгороде играл роль всё-таки, в основном, церемониальной фигуры, обозначая власть своего отца. А вот Юрию приходилось действовать во многом самостоятельно.

Вполне вероятно, что уже в это своё первое путешествие в Орду Юрий начал обзаводиться полезными знакомствами и связями, которые впоследствии будет активно использовать в борьбе за власть.

Так или иначе, союз Москвы, Новгорода и Твери оказался достаточно результативным. До наших времён дошла договорная грамота между новгородцами и тверским князем, в которой говорится о необходимости совместных действий против общих противников. Михаил Тверской при этом признаёт в этой коалиции старшим московского князя. В грамоте можно обнаружить ещё один любопытный момент. «Аже будеть тягота мн? от Андрья, или от татарина, или от иного кого, вамъ потянути со мною, а не отступити вы ся мене ни в которое же время».

Как мы видим, Тверь и Новгород допускали, что против них могут выступить не только великокняжеские полки, но и татарские отряды, однако это не должно было стать причиной для прекращения борьбы. Очевидно, что татары уже в конце XIII века всё-таки не представлялись некой непреодолимой силой.

Великий князь Андрей, разумеется, тоже не сидел сложа руки. Он первоначально также находился в Орде. Вернувшись оттуда, он, по выражению Лаврентьевской летописи, «совокупи вои» и направился со своим войском к Переяславлю. Сложно сказать, был ли у Андрея татарский отряд, получил ли он хотя бы ярлык на данное княжение.

Если исходить из источников, то создаётся впечатление, что обе стороны конфликта всё-таки опасались доводить дело до открытой полномасштабной войны, не чувствовали себя полностью уверенными в своих силах. Соответственно, масштабная подготовка окончилась достаточно мирно. «Слышав же князь Михаило Тф?рьскии и Данило Московьскии князь и совокупивъ вои, и пришедше и стаста близь Юрьева на полчищи, Андр?и в Володимери. И тако не даста пойти Андр?ю на Переяславль, бяшеть Иоан князь сынъ Дмитриевъ ида в Ворду, приказалъ Михаилу князю блюсти отчины своее и Переяславля. И замало бою не бысть промежи ими, и взяша миръ и поидоша восвояси».

Мы не знаем точно, на каких условиях был заключён мир. Однако нам известно, что уже к 1299 году князем в Новгороде являлся не Даниил или его сын, а первенец великого князя Андрея – Борис. То есть, Андрею всё же удалось добиться контроля над богатым и своевольным городом. Вполне логично предположить, что мог быть произведён своеобразный обмен. Андрей получал новгородский стол, но отказывался от переяславского. У подобного поступка, на первый взгляд, не столь уж выгодного для московского князя, были далеко идущие последствия. Теперь именно Даниил был главнейшим другом и союзником Ивана Дмитриевича переяславского, что, учитывая бездетность последнего, сыграло впоследствии немалую роль в укреплении позиций Москвы.

Между тем в записях о событиях 1297 года мы можем встретить первое упоминание в летописях о главном герое нашей книги. Оно отличается изрядной краткостью. «Женися князь Юрьи Данилович в Ростове». Правда уже само попадание этого события в летопись несёт определённую информацию. Как мы помним, те же летописи полностью проигнорировали заключение брака Даниилом, рождение у него сыновей. А вот брак его первенца уже оказывается достойным упоминания. Это явное доказательство усилившегося влияния Москвы на общерусские дела.

Нужно признать, что мы не знаем о первой жене Юрия практически ничего, даже её имени. Единственное, что мы можем утверждать с высокой степенью достоверности – это, что она умерла до 1317 года, когда Юрий заключает свой второй, гораздо более известный брак. Конечно, остаётся некая вероятность, того, что жена Юрия удалилась в монастырь, таким образом освободив его от брачных обетов, но подобные ситуации возникали крайне редко.

Кроме того, мы знаем, что от этого брака у Юрия была дочь, названная Софьей. Впрочем о её существовании мы можем узнать лишь из сообщения о событиях уже 1320 года, когда она становится супругой одного из тверских княжичей, то есть можно предположить, что к этому моменту ей должно было быть не менее 13 лет, минимальный порог брачного возраста установленный Церковью для девушек. Если в этом браке и рождались ещё дети, то они явно не доживали до того возраста, чтобы привлечь внимание летописцев.

Конечно, даже из столь скудной информации, которую даёт летопись, можно постараться сделать определённые выводы. Вполне разумно предположить, что указание на Ростов как место женитьбы связано с тем, что Юрий взял в жёны именно ростовскую княжну. По русским княжеским обычаям свадьба первоначально праздновалась именно у родных невесты.

Известно, что в Ростове с 1287 года существовало определённое двоевластие. Два брата Константин и Дмитрий Борисовичи разделили между собой как всю территорию княжества, так и столичный град. Несмотря на совершённый раздел, отношения между ними продолжали оставаться довольно натянутыми. Судя по всему, брак Юрия должен был стать частью проводимой его отцом политики, причём последствия её оказались весьма долгими.

Большинство историков полагает, что тестем Юрия стал Константин. Тогда как на дочери другого ростовского князя Анне был женат Михаил Ярославич Тверской. Таким образом у Москвы и Твери в Ростове оказывались своего рода собственные партии, которым они должны были оказывать поддержку и ожидать ответных действий в том же духе. Нельзя сказать, что именно Ростов стал важнейшим объектом дальнейшего соперничества Москвы и Твери, но несомненно обострению ситуации подобные династические союзы могли способствовать. Очевидно Даниил понимал, что именно Тверь будет впоследствии являться главным противником его сыновей.

Об усилении Москвы вполне может свидетельствовать тот факт, что это княжество начинает расширять своё влияние за пределы Северо-Восточной Руси. В 1300 году Даниил предпринимает поход на Рязанское княжество и одерживает победу на войсками князя Константина. Почему же Даниил решился на конфликт далеко не с самым слабым княжеством?

В Житии Даниила излагается версия в максимальной степени обеляющая московского князя. Якобы рязанский князь сам не просто готовился к походу на Москву, но и предполагал для этого объединиться с татарами. Действия же Даниила в этой ситуации оказывались всего лишь самообороной.

Большинство исследователей к данной версии относятся достаточно скептически. Скорее всего дело было в стремлении Даниила с выгодой для себя поучаствовать в родственных междоусобицах, причём не исключая применения и военной силы.

В Рязанском княжестве к 1300 году сложилась достаточно банальная для русских земель ситуация. Умер князь Ярослав, наследовал ему на престоле брат Константин. Однако подобное развитие ситуации не устроило сыновей Ярослава, которые были готовы воевать за родительский стол с дядей, и также готовы принять любую помощь в этой борьбе. Именно такая помощь и была оказана Даниилом.

Разумеется сделал он это не из желания восстановить справедливость, а исключительно из стремления расширить собственное княжество. Историки сходятся на том, что именно после этого похода на Рязань в состав московских земель входит достаточно крупный и выгодно расположенный на месте слияния рек Москвы и Оки город Коломна. Можно рассматривать это либо как непосредственный захват, либо как своего рода плату со стороны сыновей умершего рязанского князя.

В связи с рязанским походом Даниила существует несколько спорных моментов. Первый связан с тем, присутствовали ли в войске рязанского князя татары? Казалось бы, летопись говорит об этом вполне однозначно, описывая итоги сражения: «много и татаръ избито бысть». Само по себе присутствие татарского отряда не представляло ничего особенного. Рязань находилась непосредственно на границе русских земель со степью, поэтому возможность навербовать татарские отряды не представляла особого труда. При этом нет никаких оснований считать, что татары, сражаясь, на стороне Рязани против Москвы, в данном случае выполняли ханское распоряжение. Речь стоит вести именно о каком-то самостоятельно действующем, скорее всего наёмном отряде.

Впрочем это не умаляет достижений Даниила, который не побоялся сразиться со степняками и на практике показал, что татар можно разбить в открытом бою. Правда в более поздних летописях, например Симеоновской, татары оказываются заменены на бояр. Это, конечно, не меняет сути происходящего, в любом случае речь идёт именно о победе московского князя над рязанским, но вот славы победителя татар у Даниила уже не оказывается. Большинство историков, впрочем, сходятся на том, что в первоначальных источниках, которые служили основой для летописания, речь шла всё-таки о татарах.

Но если по поводу того, кого избил Даниил, летописи расходятся, то во всех сохранилось упоминание о том, что московский князь не просто победил, но и сумел захватить Константина Рязанского в плен, употребив для этого некую хитрость: «и князя рязанского Костянтина неькакою хитростью ялъ и приведъ на Москву».

О том, что это была за хитрость, не говорится, оставляя простор для предположений. Если вспомнить наиболее распространённые хитрости подобного рода, которые встречались как до этого случая, так и после в княжеских усобицах, то можно предположить, что рязанский князь был скорее всего просто захвачен во время переговоров. Не исключено, что ему была обещана неприкосновенность, но выполнять обещание Даниил не собирался.

В одной из летописей, Никоновской, сохранилось также упоминание о том, что захваченного князя в Москве содержали «с честью». Очевидно это могло означать, что его не поместили в полуподвальный поруб, а обеспечили сравнительно благопристойные условия содержания. Любопытно, что у Татищева в его «Истории» содержится упоминание, что Даниил впоследствии отпустил пленённого князя. Но это полностью противоречит сообщениям всех летописей о дальнейшей судьбе Константина. Скорее всего, Татищев просто хотел представить московского правителя в максимально выгодном свете.

Нам неизвестно, где находился Юрий во время этой войны. Ему было уже 19, и он вполне созрел для того, чтобы принять участие в сражениях. С другой стороны, вполне логично предположить, что именно ему мог поручить отец заботу о Москве, отправившись в поход.