Снеговик

Снеговик
Дмитрий Серов

Есть те, кто лепит снеговиков, и те, кто их ломает. Перед вами история сломанного человека, встретившего сломанного снеговика.

Дмитрий Серов

Снеговик

Снеговик на детской площадке был в плачевном состоянии. Несколько дней назад, его основательно и со всем старанием слепили жильцы стоящего неподалеку дома № 48А по улице Ленина.

Делали снеговика по всем правилам, во время небольшой оттепели, когда свежевыпавший снег чуть размяк и раздобрел под лучами декабрьского солнца. Для тела и головы скатали три снежных шара. В ближайшем супермаркете купили морковь – для носа, и синее пластиковое ведро которое впоследствии водрузили снеговику на голову. Большие черные пуговицы удерживаясь на снежной голове при помощи продетой сквозь отверстия медной проволоки, стали глазами. Из остатков все той же проволоки получился рот. Он был изогнут в виде улыбки и после того как занял на снежной голове полагающееся место, всем сразу стало очевидно, что этот снеговик в общем-то неплохой парень, с открытой душой и добрым сердцем. Имелись у снеговика и руки из березовых веток, и ноги, точнее ступни ног торчащие из-под нижнего шара-основания. И даже старый пестрый шарф кто-то не пожалел и повязал снеговику вокруг шеи, видимо для большей брутальности.

То, что произошло дальше, Сеня установил по валяющимся вокруг окуркам и пустым бутылкам из-под пива. Недавно, не более суток назад, на детской площадке выпивали. По Сниным меркам, люди не серьёзные, раз пивом пробавлялись. Непонятно было, чем им не угодило снежное изваяние, но в итоге составные части снеговика перестали быть единым целым и лежали теперь рядом с расколотым синим ведром, в виде все тех же снежных шаров. Причем тот шар, что прежде был головой снеговика, развалился на две части.

Сеня тяжело вздохнул. Тяжело – не потому, что ему было жаль снежной скульптуры, а просто человеку всегда тяжело с похмелья. А если человек находится в длительном запое, то тяжелее ему вдвойне и втройне. Сеня присел на скамейку и достав трясущимися руками из кармана измятую сигарету, закурил. Снизу на него укоризненно смотрел глаз-пуговица.

– Вот видишь, брат как оно бывает, – не вынеся укоряющего взора произнес Сеня. – Еще пару дней назад ты всем нравился и каждому был приятен, а теперь лежишь в неприглядном виде, разбитый и никому ненужный. Так оно с тобой получилось? Так. Вот и со мной так.

Снеговик согласно промолчал.

Поднявшийся ветер взвил поземку. Пестрый шарф, придавленный половиной снежной головы, зашевелился, словно хотел уползти. Сеня прикрыл сигарету от ветра ладонью, чтобы не тлела быстрее положенного. Некоторое время он молча, сосредоточенно курил, протяжно вздыхая и кривясь, как если бы его беспокоил воспалившийся зубной нерв, а когда окурок огненным метеором по касательной полетел к земле, Сеня, покряхтывая, встал и принялся за дело. Ему было очень тяжело и холодно. Он сам не понимал для чего и зачем это делает, но через двадцать минут снеговик стоял на прежнем месте, почти такой же как был. Ну, разве что слегка перекосился, словно от затаенной внутренней боли, и пестрый шарф теперь не висел на шее, а на манер бинта обвивал снеговику голову, удерживая вместе ее половины. Пусть покривилась прежде беззаботная его улыбка – это новая жестокая правда жизни добавила горечи его устам.