Весна сменяет зиму

– Как видите, товарищи, враг не даёт нам даже шансов на мир. Мы не хотели этой войны, но мы должны отстоять свою честь и право на свободу, во имя наших детей. Я предлагаю голосовать.

Съезд был окончен, все единогласно проголосовали за продолжение боевых действий на территории Гетерского союза. Было ещё много бестолковых, патриотических речей, будто под копирку списанных с пропагандистских газет. Все клялись в верности партии, стране и народу. Маут жал руки, обнимал и поздравлял особо отличившихся военачальников. Последняя речь Руда была про муринское знамя над царским дворцом Брелима, все истерично захлопали и на этом съезд был окончен. Но отправив по домам партийцев, Мурзан пригласил к себе в кабинет самых важных министров и генералов, для координации дальнейших действий.

В кабинете Маута за массивным столом, сделанным из редкого красного дуба, что рос лишь на юге Ульяна, собрались самые важные люди страны. Мурзан, его сын Маунд, Партер, генералы Тарма, Арнер, Атул и прочие командующие. Тут же были и особо важные министры, в том числе и Хегер. Также присутствовал и Рут Мессе с некоторыми важными чиновниками партии. Шли споры, порой кто-то повышал голос, пока Мурзан не велел всем замолчать. Обстановка в зале для конференций, что расположился в одной из комнат кабинета Маута, была менее официальной, но более важной и нервной, чем предыдущая. Стоял густой туман из табачного дыма, курил и сам Мурзан. Он сидел во главе собрания и, затянувшись дымом, начал говорить.

– Ситуация в мире не простая. Он разделён условно на три части. Фавия и её союзники преимущественно населённые медивами, мы и наши союзники, и те страны, что пытаются быть нейтральны. На их стороне крупнейшая экономика, множество ресурсов и положение хозяев мира. А на нашей сплоченность, сильнейшая армия и народ, что готов биться с врагом. Гетерский союз слаб, разобщён и унижен. Республика Дарлия, которой я имел честь управлять, готова поднять мятеж против Брелима, но только после начала нашего наступления. Если мы потеряем время, то мы дадим фавийцам и ашабашевцам навести там свой порядок и укрепить границу. Если же начнём наступление, то успеем занять большие территории до подхода основных частей противника.

– Товарищ главнокомандующий. – обратился к Мурзану, генерал Атул. – А хватит ли нам резервов и сил в тот момент, когда мы встретимся на поле боя с основными силами медивов?

– Согласно нашим данным Фавия не обладает и половиной, пропагандируемых ими войск. На двоих с Ашабашем у них наберётся не более миллиона двухсот тысяч солдат, которых можно будет резко направить в бой. Остальных же нужно отмобилизовать, укомплектовать и дообучить. Наша армия на данный момент в мобилизованном состоянии уже насчитывает до пяти миллионов солдат, часть которых имеет опыт последней войны и войн в Анбарских княжествах. Ну а о силе нашей техники вы знаете не понаслышке, товарищ Атул.

– Думаю, стоит с вами согласиться. Сейчас самый удачный момент, что бы вторгнуться в гетерию и занять самые важные районы, пока не подошли фавийцы. К тому же наша экономика уже поставлена на военные рельсы.

Генерал Тарма выслушал обоих, сделал глоток воды из бокала и обратился к Атулу.

– А танков-то нам хватит? Может они у нас и хорошие, но до Брелима путь не ближний. Я бы хотел обсудить вопрос укомплектованности войск техникой. А то, как показывает практика, при штурме городов мы теряем множество бронемашин.

Тарма был в своём стиле и частенько мог ляпнуть, не совсем подумавши. Чем вызывал гнев особо эмоциональных коллег по генералитету. Но более всего его презирал Маунд. И в этот момент он снова не стал себя сдерживать.

– Генерал Тарма! Смею вас поправить, победы одерживаются не техникой, а слаженной работой командованья и преданностью солдат! Также очень многое зависит от умственных качеств командира!

– Это упрёк в мою сторону? – язвенно подметил Тарма.

– И в вашу в том числе! Все ваши победы умыты морями крови наших солдат! Вы только в Аппоре потеряли больше солдат, чем северный фронт за всю войну! Все ваши победы были взяты числом, а не умением! Если бы не мужество бойцов и их самоотверженность, то вы бы и шагу от Ирка не ступили! Да и технику вы уважаемый не больно-то жалеете.

– Уважаемый генерал Маут, зная ваше положение, я не стану напоминать про совершённые вами ошибки, а предложу вновь обсудить поставленный мной вопрос. – спокойно сказал Тарма, поглядывая на Мурзана.

Маут затянулся сигаретой и обернул взор на Окера, что словно туша, растёкся в кресле.

– Генерал Тарма, я требую такого же отношения к моему сыну, как и к другим генералам! У нас ни в армии, ни в партии нет такой должности как сын командующего! Ещё раз услышу от вас или от кого-нибудь другого про положение Маунда, приму меры! Я не выделяю никого из вас, и сына в том числе. За ошибки, совершаемые им, он отвечает сам! Всем ясно? Вот и хорошо! А теперь продолжим. Лично я считаю, что правы вы оба. Нам нужны как солдаты, так и вооружение. Если с первым у нас особо проблем не возникает, то со вторым тяжелее. Наши заводы работают не на полную мощность, нужно это исправить. Более того, я предлагаю приравнять всех работников стратегических предприятий к военнообязанным. Мы располагаем достаточными запасами ресурсов для выпуска нужного количества техники. И если нас ждёт большая война, то мы должны напрячь все силы для достижения максимального уровня нашей армии. Тем более, что военная подготовка наших резервов в разы лучше подготовки медивских призывников.

– То есть мы, всё-таки начинаем наступление на Гетерский союз? – подытожил Хегер.

– У нас нет другого выбора. Если мы струсим, то рано или поздно, настанет миг, когда за этим столом воссядут другие люди, что отправят нас всех на эшафот. Мы перейдём границу союза на всем протяжении. К нам присоединяться армии Вергии с юга, а с севера мы поддержим восстание в Дарлии и высадим там войска.

Все одобрительно закивали и заохали. Тарма закурил, и периодически косил взор на Маунда, тот же пристально разглядывал огромную, детализированную карту мира, что висела за спиной отца. И в момент, когда шло очередное бурное обсуждение, какого-то вопроса, Маунд резко перебил говорящих и обратился к отцу.

– Товарищ главнокомандующий.

– Да, Маунд.

– У нас под самым боком есть одно медивское государство, которое может доставить нам уйму хлопот.

– Ты про какое?

– Про Беркское царство. – сказал Маунд и подскочил к карте. – Если мы бросим все силы на Гетерский союз, то ничего не помешает медивам высадить крупный десант в этой стране. А из Берка они могут начать наступление и на Ульян и на Муринию. А если мы потеряем Ульян, то потеряем выход в южный океан. – Маунд усердно чертил по карте пальцем, изображая худшие сценарии развития событий.

– Предлагай. – коротко молвил Мурзан.

– Я думаю, стоит организовать молниеносную операцию по оккупации Берка и уничтожению его армии.

– Может, стоит поручить эту операцию нашему товарищу, председателю верховного совета Ульяна, Витеру Гусу? – подойдя к карте, начал Хегер. – У него достаточно войск для такой операции. К тому же это отвлечёт часть сил с основного направления. Я считаю, что Берк подождёт.

Мурзан обернулся к сыну и всем своим видом показал, что ждёт от него логических объяснений своей позиции. Он и вправду относился в такие моменты к нему не более чем как к генералу армии.

– Я бы не доверял Витеру Гусу. Он хоть и наш человек, но ведёт в регионе свою игру. Он до сих пор не прекратил торговлю с Берком и не отозвал послов. Его семья и друзья имеют солидный доход от товарооборота с царством, не смотря на то, что Берк союзник Фавии и там имеются многочисленные советники. К тому же армия Ульяна давно не принимала участия в войнах и их автоматы покрылись пылью, а техника стоит на полигонах, покрываясь ржавчиной. Они могут затянуть эту операцию на долгие месяцы, а то и годы. Этим непременно воспользуются враги, тем более, если они будут нести поражения в гетерии. А сейчас, пока основные силы врага ещё не в состоянии развернуться в союзе, мы имеем преимущество. Представьте, с каким трудом мы будим выделять контингент для этой операции в фазе активных боёв с фавийцами, когда каждый солдат будет на счету?

Хегеру нечего было ответить и он лишь сказал, что нужен в таком случае очень грамотный стратег, что бы успел быстро оккупировать гористый Берк. Но мало кто с генералов хотел воевать во всеми забытой стране, в которой славы и орденов было добиться сложнее, чем на линии основного удара, в гетерии. К тому же в случае неудачи, можно было потерять всё. Понимая это, Мурзан сделал выбор.

– Вот вы, генерал Маунд Маут и возглавите операцию по оккупации Берка. Вы примите на себя полное командование войсками Муринии и Ульяна, задействованными в данной операции. Я сегодня же свяжусь с Гусом. У него не будет шансов отказать мне в услуге. Остальная же армия в ближайшие же часы перейдёт границу и начнёт наступление. Они хотели войны, пусть её и получают.

– Будет выполнено, товарищ главнокомандующий. – сказал Маунд, и в тот же миг поймал на себе злорадствующие взоры коллег.

Больше всех рад такому положению дел был Тарма. Он вовсе не хотел тратить своё время, на какую-то операцию в стране на краю карты, когда судьба мира решалась на главном фронте в гетерии. К тому же давняя неприязнь к Мурзанову сыну играла свою роль. Теперь рядом с ним не было такого серьёзного конкурента на пути к славе.

Так, за дубовым столом, кучка людей решили судьбы миллионов. Они решили, что другие, во имя их идеалов, должны идти на смерть. И они знали, что те миллионы, выйдут завтра с воодушевлением и разящим патриотизмом на митинги и манифестации в поддержку войны. И пункты резервистов наполняться молодыми парнями и зрелыми мужиками, которые искренне пожелают принять участие в великой миссии. Ни кто не пожелает остаться в стороне от великого дела.

Так котивы были воспитаны, так их воспитал Маут.

Глава 9

Маунд не был дома уже несколько месяцев, с самого начала войны. Его квартира располагалась на пятом этаже в кирпичном доме партийного района. На входе в подъезд его встретил добродушный вахтёр, дедушка с заспанным лицом. Они поприветствовали друг друга, и вахтёр с улыбкой рассказал, как же сильно он рад видеть Маунда живым и невредимым. В подъезде пахло хлоркой, видимо уборщицы, уже навели порядок. В домах с такими жителями всегда было чисто.

Он открыл дверь, та легонько скрипнула. Квартира встретила его мраком, лишь из детской комнаты доносился слабый свет ночника. Закрыв за собой дверь, Маунд обернулся и чуть не испугался, увидев перед собой женский силуэт. Это была няня его детей, Галия.

– Это вы? – cонно буркнула она и включила свет.

– Да, Галия. Это я.

– Все спят, ещё очень рано. – так же сонно сказала женщина. – Может и вам стоит пойти прилечь.

– Я пойду одним глазком гляну на сыновей и пойду к себе в кабинет. А вы можете спать Галия. Ещё действительно очень рано.

Галия была женщиной пятидесяти лет, худой и высокой. Она стала няней детей Маунда после смерти его жены и справлялась со своими обязанностями очень хорошо. Её в своё время посоветовал Мурзан, он знал эту женщину ещё со времен, когда она жила в Дарлии, где преподавала в университете. Галия была превосходным педагогом, поэтому дед и посоветовал её для своих внуков. Мурзан очень хотел дать им лучшее образование и вырастить с них лидеров будующего поколения котивов. От того и посоветовал эту женщину.

Маунд заглянул в детскую. При слабом, синеватом свете ночника, он разглядел две кровати, в которых спокойно спали и видели сны два его сына, Рин и Мурзан младший. Рину было тринадцать, он был активным и умным мальчиком, интересовался точными науками и в свободное время занимался в инженерных кружках. Его часть комнаты была увешана многочисленными грамотами, которые он заработал не благодаря своему родству. Мурзан младший был на три года младше и успехов в изучении точных наук не имел, зато уже в таком возрасте хорошо знал историю и бегал быстрее всех в классе. Маунд любил обоих одинаково. Дед же больше своего тёзку, видя в нём свою маленькую копию.

– Как же я по вам соскучился. – шёпотом произнёс он.

В звенящей тишине раздались несколько звонких ударов в дверь. Маунд быстро подскочил к ней и спросил:

– Кто?

– Мурзан Маут, отец твой. Пустишь?

– Конечно же!

Маунд отворил дверь, и в прихожею вошёл Мурзан, по нему видно было, что он не спал с момента окончания совещания. Вид его был уставшим, а глаза покраснели от лопнувших капилляров.