Закон Арены

– Пойдем, – эхом отозвался я.

Грустно это, когда живые существа гибнут по собственной дурости. Но, с другой стороны, не дури – и шансов отправиться на тот свет раньше срока будет меньше. Простая философия Зоны, идти против которой – себе дороже.

* * *

После сожжения бара на душе было тяжеловато, но от «умных» берцев у меня аж настроение поднялось. Наноматериал, что ли, какой-то фантастический на них поставили, но ногу они облегали просто идеально, так что идти было – одно удовольствие. Ну, хоть что-то хорошее в жизни. Человек вообще в массе своей существо примитивное: раздобыл хорошую обувку – и радости до небес…

Варвара же была в менее приподнятом настроении. Настороженно косилась на развалины деревенских домов, хмурую осеннюю природу Зоны, недоверчиво смотрела на низкое небо, затянутое грозовыми тучами…

И через минут десять ходьбы спросила:

– У вас здесь всегда так?

– Что именно? – не понял я.

– Пейзажи депрессовые.

Я пожал плечами.

– Обычные. Можно подумать, у вас в Новгороде прям Диснейленд. С ходячими мертвецами вместо аттракционов.

– Не смешно. У нас хоть солнце бывает…

– Стоп! – прервал я ее. – Обходим по кругу.

– Что обходим? Нет же ничего…

И тут же, глянув на экран детектора, осеклась:

– Аномалия, да?

– Угу, – сказал я. – Болтать здесь на ходу, конечно, можно, но при этом надо либо в экран детектора пялиться неотрывно, либо дорогу провешивать, кидая впереди себя болты или гильзы. Иначе местная депрессовая природа запросто оторвет язык вместе с головой.

Для наглядности я бросил впереди себя гильзу, которых у меня всегда полные карманы, – туда, где на первый взгляд ничего не было, кроме грязи и хилой серой травы. Раздался негромкий хлопок, и вместо гильзы на земле остался лежать тонкий металлический блин, раскатанный в фольгу.

– «Гравиконцентрат», – сказал я. – Питается, как я понимаю, кровью жертв, а мясо плющит в сырую пленку, на запах которой приходят голодные мутанты.

– Которых он тоже плющит, – продолжила мою мысль Варвара. – Грамотная пакость. У нас тоже аномалии встречаются, но другие и реже.

– Я в курсе, – кивнул я. – Пошатался в свое время по вашему миру. Впечатлений на восемь романов хватило и еще осталось полмешка. Рад бы забыть, да не получается.

– Я тоже много чего хотела бы забыть, – вздохнула девушка. – Но память штука непостоянная. Что не надо – помнишь, а что надо – непременно забудется…

Конечно, трепаться в Зоне на ходу непрофессионально – внимание отвлекается, можно прозевать что-то неприятное. Но, с другой стороны, если молчать всю дорогу, однообразный унылый пейзаж замылит взгляд, и тогда точно прозеваешь блеск оптики в окне развалившейся избы или бросок мутанта из кустов.

Потому переброс незначительными фразами во время марш-броска по зараженным землям важен для мозга: и излишнее психологическое напряжение снимается, и концентрация внимания не ослабевает. Главное, как в любом хорошем деле, не увлекаться и чесать языками в меру.

Еще на пути нам попалась пара мелких аномалий, плюс в роще, расположенной слева от тропинки, по которой мы шли, сверкнули чьи-то глаза. Похоже, квазимясо в засаде сидело, поджидая легкую добычу. Но двое вооруженных путников не показались мутанту простым решением пищевой проблемы, и напасть он не рискнул. Опытная тварь. Видать, раз-другой нарвалась на сталкерскую пулю, и повторять болезненный эксперимент желания у нее не возникло.

Вскоре показался унылый бетонный забор комплекса производств «Вектор» с понатыканными вдоль того забора пулеметными вышками. По сравнению с последним разом, когда мне довелось побывать здесь, вышек стало побольше: похоже, стычка с маткой потолочников и ее потомством кое-чему научила вольных[1 - Это событие описано в романе Дмитрия Силлова «Закон кровососа» литературной серии «СТАЛКЕР».].

Ворота, к которым мы подошли, однозначно сняли с забора советской войсковой части и присобачили к забору «Вектора». Стальные, с облезлыми красными звездами на створках. По бокам ворот – бетонные башенки с длинными амбразурами: удобно держать на мушке всяких подозрительных персонажей типа нас с Варварой.

Рядом с воротами в заборе находилась стальная дверь, из-за которой, позевывая, вышел вольный в тяжелом штурмовом комбезе и с АКС-74У в руках, ствол которого он немедленно направил мне в живот.

– Кто такие? – вызывающим тоном проговорил он. – И какого хрена вам тут надо?

– Ты ствол-то убери, – как можно дружелюбнее сказал я. – Тогда и поговорим.

Видимо, мой голос из-под маски не показался вольному дружелюбным, скорее, наоборот. Ствол его автомата немедленно задрался выше и теперь был направлен мне между глаз.

– А ты не умничай тут, понял? – рявкнул караульный. – А то не посмотрю, что вы из наймитов. Пулю в череп, тело в яму с радиоактивными отходами, и пусть ваши потом ищут, куда вы делись. Как тебе вариант?

– Не нравится, – честно отозвался я. – Мы тут вообще-то по делу. В баре сказали, будто у вас на Арене что-то вроде чемпионата намечается?

– Ну, типа того, – окинув меня подозрительным взглядом, отозвался вольный. – Участие со своим оружием. Взнос тыща советских рублей либо валюта в эквиваленте. Первая серия – четыре боя. Вторая – два, с оставшимися в живых. Ну и в третьей два финалиста машутся. Призовые три тыщи плюс хабар с семи выпиленных участников.

– А вам, значит, остается пять, – кивнул я.

– А ты думал, мы тут благотворительностью занимаемся? – окрысился вольный. – Устраивают условия – плати взнос и двигай на Арену. Не устраивают – проходи, не задерживайся.

Я заранее предполагал, что здесь будет нечто подобное, потому выгреб из тайника Мебиуса всю наличность. Тайники у барменов все стандартные, под стойкой – больше просто прятать некуда, – потому я знал, где искать. И сейчас, вытащив пачку банкнот, протянул их вольному.

Караульный, слюнявя пальцы, пересчитал деньги.

– Здесь полторы тыщи с мелочью, – заявил он. И, окинув взглядом нас с Варварой, сказал: – За эти деньги тебя могу как бойца оформить, а бабу твою – как зрителя провести. Просто позырить бои стоит семьсот, но вам за опт скидка. Годится?

– А за бабу ответишь? – поинтересовалась девушка.

– Ишь ты, какая бойкая, – хмыкнул вольный. – Ладно, не прими в ущерб. Зрительницей устроит проход?

– Устроит, – буркнула Варвара, понимая, что по-другому не получится. За бойцов караульный вел отчет перед начальством группировки, а зрителей наверняка проводил на Арену «вчерную», кладя барыш себе в карман, – оттого и был сейчас так любезен и галантен. По меркам Зоны, разумеется.

– Договорились, – ощерился во всю пасть вольный, показав неважно сохранившиеся четыре желтых зуба. И, достав из кармана, протянул мне жестяной кружок, вырезанный из консервной банки с грубо выдавленной на нем цифрой 7. – Ты держи жетон участника, отдашь смотрителю Арены.

И, повернув голову к Варваре, добавил:

– А тебя Дыня отведет на трибуну. На самое лучшее место посадит, отвечаю.

– Принято, – кивнула девушка.

– Дыня! – заорал караульный. И, не дождавшись ответа, выдал на одном выдохе: – Дыня, пся крев, бобер пердоле, холера ясна! Пшестань спать, курва мачь!

В боковой башне сбоку со скрипом открылась обитая железом дверь, в которую высунулась заспанная харя, похожая на перезрелую тыкву.

– Со хцежь? – спросила харя.

– Работа есть, – уже на русском разъяснил караульный. – Отвести зрителя надо. И на лучшее место посадить. – И пояснил нам: – Брат мой. Сами мы с Польши. По-русски понимаем, конечно, но доораться до брата, когда он дрыхнет, можно только по-нашему. – И добавил в сердцах: – Ду холери такий брат!