Закон Арены

– Простой язык для изучения, – сказала Варвара. – Я и без перевода все поняла.

– Вот с Дыней и попрактикуешься по пути, – вновь ощерился караульный. – Он проводит окольными путями, чтоб вопросов не было. А тебе, боец, прямо и направо. Кто докопается – покажи жетон, скажи, что на бой идешь. Все, проходите. Веселой вам Арены.

* * *

За Варвару я не беспокоился особо. На базе группировки я ей по-любому ничем помочь не смог бы, случись какая непонятка: просто обоих положат из нескольких десятков стволов, и дело с концом. Реши мордатый Дыня до нее докопаться по женской части, я ему искренне не завидую, да и, насколько я знаю, что в «Борге», что в «Воле» к гостям и покупателям принято относиться уважительно. Это понятно: кто ж у беспредельщиков что покупать потом станет, если слухи по Зоне поползут нехорошие?

Насчет маски у меня на лице вопросов ни у кого не было. Вольные и сами кто в фильтре ходил, кто вообще в противогазе – двоих таких видел, пока к Арене шел. Это в Зоне нормально: каждый заботится о своем здоровье как считает нужным. Хоть в ОЗК ходи по жизни, никто слова не скажет, даже если про себя сочтут за дебила.

До Арены я добрался без приключений – как дойти, караульный объяснил популярно, да и без того большинство народа направлялось в ту сторону. Среди идущих я заметил полдюжины болотных, одного наймита, трех бандитов в дешевых кожаных куртках с вшитыми броневставками, несколько вольных сталкеров, и четверых армейских, держащихся группой и настороженно оглядывающихся по сторонам.

Оно и понятно, бывших военных, переобувшихся в сталкеры, в Зоне недолюбливали. Но во всех группировках, державших Арены, существовал неписаный закон: во время проведения чемпионатов все личные счеты забываются. Исключение составляли лишь члены группировок, находящихся с данной группировкой в состоянии войны, а также преступники, которых данная группировка разыскивала. То есть кадры типа меня. Что ж, надеюсь, распорядители Арены не заставляют местных гладиаторов снимать маски перед боем, иначе все может плохо для меня закончиться, не начавшись.

И, соответственно, для Варвары тоже.

То, что мне по-любому придется драться на Арене, я уже понял, так как вычислил приставленный ко мне «хвост». От самых ворот за мной шли двое вольных, особо даже не скрываясь.

Зачем – понятно.

Человек, заплативший за проход на территорию комплекса, вполне мог оказаться шпионом того же «Борга», потому каждого гостя «вели». Неофициально, разумеется, чтоб не давать причин для недовольства посетителей, но тем не менее. То есть от ворот до Арены ты идти имеешь полное право. Но если свернешь в сторону, то к тебе сразу же возникнут вопросы. Логичный и, надо признать, правильный подход к безопасности. Иногда мне кажется, что имидж группировки «Воля» как сборища угашенных алкоголиков есть не что иное, как умелая маскировка. Когда противник считает тебя слабее, чем ты есть на самом деле, это большое преимущество – если, конечно, уметь его правильно использовать.

Как и ожидалось, Арена разместилась в одном из огромных ангаров, расположенных на территории «Вектора».

Возле входа в ангар стоял старый советский письменный стол, облезлый, но еще довольно крепкий. За столом, в не менее облезлом кресле времен ушедшей эпохи социализма, сидел мордатый вольный. На столе перед ним стоял человеческий череп без нижней челюсти, на лбу которого было написано маркером: «Смотритель Арены».

– Ты смотритель или он? – спросил я, подойдя.

Вольный, сидящий в кресле, скривился как от зубной боли.

– А поновее ничего нет?

– Поновее на складе и за дорого.

– Ну вот и чеши на склад, – процедил вольный. – Ходят тут остряки-умники, всех посылать язык отвалится.

– Я на бой, – сказал я, кладя перед смотрителем жетон с номером.

– Так бы и сказал, – зевнул вольный. – Погоняло свое назови.

– Наемник, – ответил я.

– А ты не оригинален, – кисло усмехнулся смотритель. – Хотя мне похрен. Иди в ангар, жди жребия.

И отвернулся, давая понять, что разговор окончен.

Я же пошел куда было сказано…

На Аренах я уже бился, и не раз.

И не скажу, что мне понравилось.

Устроители этих зрелищ обычно стараются, чтобы развлечение было наиболее кровавым, потому и правила подгоняют именно под этот критерий. Странно, конечно, что вольные разрешают бойцам выступать со своим оружием. Похоже на некое подобие справедливости. Обычно хозяева Арен норовят выпускать сталкера с обрезом против убийцы в экзоскелете и с миниганом. Чтоб прям кишки и мясо во все стороны…

И, что самое интересное, зрителям такое нравится!

Фиг знает, конечно, что может привлекать в убийстве, больше похожем на расчлененку при явном дисбалансе сил противников. Но, понятное дело, любой шоу-бизнес работает на потребу публике. Народ лажу хавает, бабки в карман падают – ну и зашибись, чего еще надо?

Внутри ангара было нечто вроде предбанника, которым заведовал здоровенный амбал. То ли мутант, то ли культурист-химик, но мышцы у амбала были и правда устрашающие. Как и рожа. Нижняя и верхняя челюсти, немного вытянутые вперед, вкупе с маленькими поросячьими глазками, придавали хозяину предбанника сходство с хищным животным.

– Гранаты есть? – прорычал он.

– А что, если б были? – поинтересовался я.

– С гранатами на Арену нельзя, – пояснил амбал. – Зрителей осколками посечет. И со взрывчаткой нельзя. С отравляющими газами нельзя. Остальное можно.

– На танке можно?

Амбал задумался.

– Не, на танке нельзя, – сказал он после паузы. – Наверно. Я пойду уточню у шефа. А ты на танке?

«Плохо дело, – подумал я. – Парнишка-то того. Весь мозг в мышцы ушел, в голове ничего не осталось».

– Не, я пешком, – сказал я. – И гранат с газом нету. Только автомат, пистолет и нож.

– С этим можно, – кивнул амбал. – Но если ты меня обманул, я тебе шею сверну. Ничего личного, просто такая инструкция у меня от шефа.

– Понимаю, – кивнул я, скидывая рюкзак на деревянную лавку. – А на Арену когда?

– Подождать надо, – с важным видом сказал амбал. – Кстати, меня Климентием зовут. Я выпускающий. Должен обыскивать бойцов и выпускать, когда сигнал будет. Но я не обыскиваю, потому что меня не обманывают.

– И это понимаю, – сказал я.

– Пока ждем, может, в шахматы? – предложил Климентий.

– Можно и в шахматы, – согласился я. И, прикинув, сколько длится партия, поинтересовался: – А что, долго ждать?

– Всяко бывает, – сказал выпускающий, доставая древнюю советскую доску-ящик с потертыми клетками на боковой стороне. – Жребий, ставки, то-се. Твой пистолет против нового «Вала» идет?

– Не, я на интерес принципиально не играю, – покачал я головой. – Без интереса, то есть ни на что, – пожалуйста.

– Ну, давай без интереса, – вздохнул Климентий. – Все равно делать нечего.

* * *

Хорошо, что я не согласился на предложение выпускающего.

Я не особо великий спец в шахматах, но если случалось с кем-то сесть за доску, играл обычно на уровне. Здесь же в первую партию выпускающий поставил мне мат на двадцать третьем ходе, и я даже не сразу понял, как он это сделал.