Оценить:
 Рейтинг: 0

Закон Шухарта

Серия
Год написания книги
2020
Теги
<< 1 ... 5 6 7 8 9 10 11 >>
На страницу:
9 из 11
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Признаться, не ожидал я такого от Жилы. Чтоб он вот так запросто, ни с того ни с сего, в живого человека пальнул. Оказывается, ошибался я в нем сильно. И понял это, лишь когда из ствола его ружья вырвалось пламя…

Удар в живот был сильным. Обычно он таким и бывает, когда в тебя стреляют почти в упор из двенадцатого калибра.

Меня швырнуло назад, прямо на щит, предупреждающий о том, что в Копачи соваться не стоит. Несмотря на то, что установлен он был еще в прошлом веке, щит выдержал удар. По нему я и сполз вниз, осознавая, что стремительно теряю силы и что, как ни напрягайся, но до рукоятки ножа мне уже не дотянуться.

– Ну и хрен с тобой, Зона, – прошептал я вслед стремительно угасающему сознанию. – Наконец-то ты взяла своё…

* * *

Те, кто пережил клиническую смерть, говорят, что, когда человек умирает, он видит какой-то тоннель, свет в его конце и другие благостные вещи, настраивающие на умиротворенно-фатальный лад. Мол, все, жизнь кончилась, расслабься, друг, сейчас тебя ждет гладкая финишная прямая и вечный санаторий с крылатым персоналом…

Думается мне, брехня это. Во всяком случае, я точно ошибся адресом. Мой тоннель был темным, хоть глаза коли, а последний путь по нему напоминал путешествие на раздолбанном «Москвиче» по российской дороге.

Меня трясло, подкидывало и эпизодически прикладывало о стены то плечом, то бедром, то головой. Единственное утешение – тоннель был обит чем-то мягким, потому мое путешествие в лучший мир пока еще не ознаменовалось переломами конечностей или сотрясением мозга.

А еще в нем воняло старыми консервами, слежавшейся одеждой и хорошо мне знакомым ружейным маслом.

Последовала еще пара-тройка взлетов и падений носом в мягкое, после которых я окончательно пришел в себя.

Само собой, это была не хрестоматийная кишка со светом в конце, связующая мир живых и последнее пристанище мятущихся душ, покинувших бренное тело. Скорее, трясущаяся хрень, в которой меня мотало туда-сюда, напоминала склад на колесах. Во всяком случае, пахло в ней именно складом, запах которого хорошо знаком любому военному.

Хорошо, что нет у меня морской болезни, а то обблевал бы все вокруг и катался в собственной блевотине. Неприятное занятие, особенно, когда ты умело связан по рукам и ногам так, что и пальцем не пошевелить. Профессиональная вязка сразу чувствуется. Дергаться бесполезно, только устанешь.

Наконец тряска прекратилась. Снаружи послышались шаги, и – о чудо! – свет в конце тоннеля все-таки появился. Только силуэт в нем был неправильный. Вместо крылатого архангела в квадрате двери обозначилась коренастая фигура Жилы, в целом похожая на шар для боулинга, водруженный поверх могильной плиты.

Торговец посветил фонариком.

– Надо ж, живой, – удивленно промолвил он. – А я уж думал тебя на мясо для собачек продать, пока свежий.

– Не стоит, – прохрипел я. – Пожалей животных, передохнут в мучениях.

– Хех, – ухмыльнулся Жила. – Он еще и хохмит. Значит, продадим не на мясо.

С этими словами он нырнул внутрь трейлера, ухватил меня за ноги и выволок наружу.

Я предусмотрительно прижал подбородок к груди и потому не долбанулся затылком вторично, а лишь довольно чувствительно, но в общем терпимо приложился лопатками об землю. Ничего, переживем, бывало и хуже.

Проморгавшись после кромешной темноты, я смог оценить окружающий пейзаж, кстати, довольно унылый.

Прямо передо мной торчала пулеметная вышка. Под ней – типичный советский контрольно-пропускной пункт, коробка из красного кирпича с окнами, забранными решетками. Перед коробкой дорогу перегораживал бруствер, сложенный из мешков. Хочешь проехать, изволь малым ходом съехать с дороги и трюхать себе по обочине. Понятное дело, ежели большое начальство пожалует, мешочный бруствер солдатики мигом раскидают, будто ничего и не было. Да только начальство редко в Зоне появляется, боится радиации, мутантов, явлений всяких гадостных типа того же «жгучего пуха» или «ведьмина студня». А еще сталкерскую пулю словить опасается. И еще неизвестно, чего больше.

За КПП виднелись довольно мощные сварные ворота, на одной из створок которых кто-то криво присобачил бело-синий дорожный знак со стрелками и двумя надписями: «Страхолiсся» и «Чорнобиль». Та, что «Страхолiсся», указывала прямо, та, что «Чорнобиль», – налево, и при этом явно врала. Карта Зоны у любого сталкера в голове сидит накрепко. Таблицу умножения наш брат вспоминает, лишь когда хабар перекупщику сдает, а вот что где в Чернобыльской зоне отчуждения находится, это мы помним круглосуточно.

Значит, это КПП перед въездом в поселок Страхолесье. Говорящее название… Много про это место слухов поганых ходило среди сталкерского люда, а вот что творится за усиленным армейским кордоном на юго-востоке от Чернобыля, доподлинно не ведал никто. Зато все знали точно – проще среди бела дня открыто пройти в Зону через КПП «Дитятки», поплевывая на блестящие гуталином сапоги начкара и его пристяжи, нежели ночью просочиться на запретную территорию в районе Страхолесья. Пропадали там люди, даже плененные в Зоне военными патрулями. Поехал конвой на юго-восток, значит, считай, никто и никогда больше не увидит взятого под белы ручки сталкера-арестанта. Ни писем из тюрьмы не будет, ни на запросы официальные о судьбе преступника никто не ответит. Был человек – и нет человека. Вот такие дела.

– Спасибо, Жила, удружил, – сказал я, после чего собрал во рту побольше вязкой слюны и смачно плюнул в морду торговца.

Тот довольно ловко уклонился от плевка, занес было ногу, чтоб отвесить мне пинка, но передумал. В сторону его драндулета с пристегнутым трейлером направлялись четверо молодцев в камуфляжах и при автоматах. Я сразу отметил: камуфла на всех была новая, автоматы тоже «с нуля». И пулемет на вышке – не ПКМ, занюханный до невозможности, а самый натуральный «Печенег», причем без малейшей царапины на стволе, можно сказать, только со станка. Все это я разглядел абсолютно точно, снайпер я или где?

Пока четверка вояк неспешно направлялась к нам, Жила загодя согнул спину в полупоклоне, а Ильюша куда-то ненавязчиво смылся от греха подальше. Мутант – он и в Африке мутант, их нигде не любят, даже в местах, где у военных с барыгами все схвачено и проплачено.

– Здорово, Жила, – лениво обронил пятнистый капитан, подойдя поближе.

Тройка его церберов выстроилась позади, по-уставному пожирая глазами мясистый затылок начальства. Лучше б в Зону пялились, придурь кирзовая. Оттуда могут гораздо большие неприятности нагрянуть, нежели самые ужасные кары его сиятельства капитана.

– Здравия желаю, товарищ Голопупенко, – потупил глазки торговец. Ишь ты, Голопупенко. Камуфла маскировочная не только на плечах, но и на фамилии.

– Ну, чего привез на этот раз? – прищурился капитан, почесывая объемистое брюшко. Хорошо у них тут, на КПП «Страхолесье». Таких момонов я не видал у вояк с других блокпостов, даже у майоров не наблюдал. А тут не только начальство, но и рядовой состав, я смотрю, ряхи серьезные накушал на казенных харчах. Не во всякое зеркало такая будка поместится.

– Сталкера вот заловил… – еще сильнее засмущался Жила.

– Это я вижу, – поджал губы Голопупенко. – Ты давай по делу, коммивояжер, не тяни зомби за яйца.

– Да я ж и не тяну, – горестно вздохнул торгаш. – Вот оно, все как на духу. Три «батарейки», две «губки», «брызг» семь штук. Все, как положено, запаковано в свинцовые контейнеры, обернуто войлоком, печати проставлены с особой маркировкой…

Капитан хмыкнул, следом, как по команде, деликатно и коротко хором гыгыкнула пристяжь, растянув рты и тут же вернув их в исходное положение.

– Значит, запаковано, обернуто и проштамповано, – протянул Голопупенко. – А как же без досмотру-то? Может, ты там полную «пустышку» везешь, откуда ж мне знать?

– Да какой там, – испуганно отмахнулся Жила. – Их и пустые-то все давно повыбрали, а уж полную…

– Брешешь, – зевнул капитан. – Жаль, наш дежурный ученый на Хильчу отъехал, а без спецкостюма я в твои контейнеры не полезу. Короче, ладно. Сгружай две «батарейки», одну «губку» и полдюжины «брызг», я сегодня добрый. И можешь проезжать.

Глаза торгаша округлились, челюсть отвисла книзу, отчего он стал похож на Щелкунчика из старого мультика.

– Да что же это… Да как же… Это ж грабеж средь бела дня…

– Почему грабеж? – осклабился капитан, следом за ним автоматически растянули хомячьи щеки автоматчики. – За проход из Зоны троих сталкеров с хабаром и без досмотра – вполне нормальная цена.

– Да откуда трое-то? – возопил Жила.

– Как откуда? Ты, твой мутант, что в трейлере среди ящиков зашхерился, и вот это тело с обожженной рожей. Ты ж сам сказал, что он сталкер. Ну и вот.

– Так это ж…

– А-тставить базар, – рыкнул капитан. Его пристяжь разом перестала лыбиться и недвусмысленно взяла автоматы на изготовку. – Короче. Или плати, или чеши обратно в Зону. Хоть лесом двигай до Губинского блокпоста, хоть в Припять ныряй вместе со своим барахлом, авось речной патруль не подстрелит и возьмет дешевле. Только учти, сейчас на кордоне усиление в связи с возросшей активностью Зоны, и проверяющие из центра скачут по гарнизонам, как вши по сверхсрочнику. Так что, если какая-нибудь шишка на блокпост заявится, тебя при визуальном контакте тупо расстреляют без разговоров, а «проверкин» доложит наверх о ликвидации очередного преступного элемента. Выбор за тобой, коммивояжер.

Выслушав все это, Жила вздохнул горестно и, чуть не плача, полез в трейлер, откуда и вынес, пыхтя и отдуваясь, пять войлочных свертков, каждый величиной с небольшой чемодан. Так вот обо что я бился всеми частями тела во время поездки! Свертки были тщательно перевязаны брезентовыми ремнями, и на каждом стояли черные печати с надписями на трех языках: «Осторожно! Не кантовать! Научное оборудование!»

Это правильно. Хабар, взятый из Зоны, конечно, можно брать голыми руками, чесать им разные чешущиеся места, бросать его об землю или в костер. Некоторые даже это проделывают в реале, особенно «отмычки», осознавшие, что обратно к маме с папой они уже не вернутся и терять им больше нечего.

А те, кому терять есть чего, предпочитают переносить хабар в освинцованных контейнерах, для безопасности обернутых в несколько слоев войлока, чтоб, не дай Зона, не сотрясти ненароком опасный груз. Признаться, я сам таких укупорок живьем не видел, наш брат сталкер в основном хабар в поясных контейнерах таскает. Правда, слышал о том, что вывозится он из-за кордона чуть ли не в броневиках, плотно забитых изнутри ватой. Брехня это все, конечно. Вон оно как транспортируется, богатство Зоны, оплаченное кровью многих сталкеров. Научное оборудование, мать его…

– Вот это другое дело, – дружелюбно улыбнулся Голопупенко. – Добро пожаловать на страхолесский рынок. Только ты осторожно по обочине езжай. А то недавно Балан на своем драндулете завалился набок, так ему пришлось нам весь хабар скинуть, чтоб мы его бэтээром на дорогу выволокли. Так и поехал он обратно в Зону, чего на рынке без товара делать-то?

Жила ничего не ответил. Поднапрягшись, закинул меня обратно в трейлер, после чего сквозь шум заведенного двигателя я расслышал рык капитана:

– Открыть ворота!

<< 1 ... 5 6 7 8 9 10 11 >>
На страницу:
9 из 11