Миры Артёма Каменистого. S-T-I-K-S. Скил

«Чего? Посчастливилось?! Куда попасть?» – так и хотелось спросить, но я сдержался. Не стоит перебивать человека, который собирается поделиться с тобой жизненно важной информацией, а уточняющие вопросы можно задать позже.

– Улей, или ещё его называют стиксом, – это мир, состоящий из множества кусочков, наподобие пчелиного улья, отсюда и такое название, – продолжал менторским тоном Проф. – Однако аналогия не совсем верна. Кусочки – здесь их принято называть кластерами – в отличие от пчелиных сот разные по форме, размеру и, так сказать, по некоторым свойствам. Время от времени некоторые кластеры обновляются (перезагружаются). Небольшая часть мира, например, ваш город, появляется здесь, в стиксе. Хищники и всеядные животные, вес которых превышает семнадцать килограммов, в том числе и люди, подвергаются заражению. Большинство превращается в тех самых тварей, с которыми вам довелось столкнуться. Очень небольшое количество сохраняет разум. Их в улье принято называть иммунными. Вы, молодой человек, один из них.

Проф сделал паузу, собираясь с мыслями, и я, воспользовавшись моментом, спросил:

– Значит, в городе, кроме меня, могли остаться нормальные люди?

– Это вряд ли, – ответил Бородатый. – Кластер быстрый, в таких редко иммунные бывают, одни упыри.

– Да, – поддержал тему Проф. – Как я уже говорил, кластеры бывают разными. Вы попали сюда вместе с так называемым быстрым кластером, иммунные в таких – редкость.

– В этот мир проваливаются всё новые и новые куски других миров, в том числе и нашего? Я правильно понял? Но я ничего не слышал об исчезновении городов или какой-нибудь другой местности, да и вообще с трудом могу себе такое представить – исчез город, а что вместо него осталось? Ровное место? Кратер? Это бы точно не осталось незамеченным.

– Нет, кластеры в улей загружаются одни и те же, возможно, появляются и новые, но я о таком не слышал. Попробую объяснить. Возьмем, к примеру,N – ный кластер стикса, в котором расположена деревня. Кластер время от времени обновляется. Происходит это так: появляется туман с резким кислым запахом, всё живое старается убраться подальше, оставаться в обновляемом кластере чревато неприятными последствиями, туман через некоторое время рассеивается, и перед нами – обновлённая деревня с местными жителями, домашним скотом, и овощами на грядках. Жители превращаются в заражённых, поедают сперва домашнюю скотину, потом – иммунных, если такие есть, развиваются…

– Развиваются? – не удержался я от вопроса.

– Да. Зараженные, если им достаточно мяса для пропитания, со временем развиваются – становятся быстрее, сильнее, хитрее. Об этом чуть позже. Так вот, – продолжил лекцию Проф, – всё идет своим чередом: огороды зарастают сорняками, продукты портятся в обесточенных холодильниках, и так далее. Потом происходит следующая перезагрузка, и всё начинается сначала.

– То есть, если в деревне сломать дом, после перезагрузки он снова будет целым?

– Совершенно верно!

– А если, скажем, угнать оттуда трактор, когда кластер перезагрузится, он не исчезнет?

– Нет, если будет находиться в другом кластере. Более того, в деревне появится такой же.

«Ура! Мною только что открыт бесконечный источник тракторов!» – пришла в голову саркастическая мысль. Однако информация интересная.

– Так откуда берётся эта деревня?

– Существуют две основные версии. Первая: в ней наличествует мультиверсум – мироздание в целом как совокупность миров, одним из которых является та вселенная (универсум), в которой мы обитаем. Понятие мультиверсума вытекает из ряда новейших физических концепций…

– Проф, не увлекайся, – перебил Бородатый разошедшегося товарища.

– Да, простите. Вы понимаете, о чём я?

– Грубо говоря, деревня выдёргивается каждый раз из разных, похожих друг на друга миров. И миров этих бесконечное множество.

– Да. По другой версии, механизм стикса раз за разом копирует в себя часть мира вместе со всеми находящимися в нём в момент перезагрузки живыми и неживыми объектами. Происходит это незаметно, поэтому в том мире, с части которого была сделана копия, ни о чём не догадываются.

Беседа шла вполголоса, и шли мы не гордой походкой царя зверей, а как диверсанты в тылу врага. И Бородатый косился на нас очень неодобрительно, что сильно отвлекало. Чего ему не нравится-то?

Тем не менее, посвежевший после волшебной гадости мозг информацию усваивал и обрабатывал. Мир, сошедший с ума, начал укладываться хоть в какие-то рамки.

– То есть я – уже не совсем я, а точная копия с меня… – начал, было, я, но был грубо прерван.

– Ну, будет вам! – не выдержал Бородатый. – Разболтались, как две бабки на завалинке! Нашли место разговоры разговаривать: рядом кластер только после перезагрузки, туда сейчас упыри со всей округе собираются, а они тут! – Он показал нам с Профом кулак, и дальше мы шли молча.

Труп бегуна, к моему облегчению, никуда не сбежал. А то я бы этому не удивился: мало ли, кто их знает, мертвяков этих? Голову я ему не отрубал, осиновый кол в сердце не забивал, одно хорошо, что лежал он мордой в землю. Так, вроде, на Руси было положено упырей всяких хоронить, чтобы, когда они из могилы откапываться начнут, копали в другую сторону. Ага, прямо в Америку, к классовому противнику, значит!

Бородатый осмотрел труп, удивлённо усмехнулся:

– И впрямь, матёрого бегуна голыми руками одолел! Крови нет. Ты его задушил, что ли?

– Шею свернул.

– Как же вам это удалось? – покачал головой Проф. – Тварь не из самых сильных, но всё же голыми руками, да ещё и новичку… Впечатляет! У вас определённоесть потенциал.

– Применил полезный скил, – пробормотал я, довольный похвалой. Ну, а что? Похвала, она и кошке приятна. И, видя, что меня не понимают, добавил: – Скил – умение. Э-э… Приём из дзюдо. Бегун на меня сходу налетел, а я его за запястья перехватил, ногой в брюхо уперся, перекатился на спину и через себя перекинул. Он в дерево головой врезался. Только вставать начал, я подоспел и голову ему свернул.

– Ловко, – одобрилительно проговорил Бородатый. – Скил, значит. Агась. Проф, спокойно вокруг?

Тот чуть помедлил с ответом, замер, взгляд его расфокусировался, как будто он о чём-то задумался. Он постоял так пару секунд, проговорил:

– Всё спокойно. Вокруг никого нет.

Экстрасенс он, что ли?

– Агась, – кивнул Бородатый, вытащил зачем-то из-за пояса охотничий нож и склонился к трупу.

– У заражённых со временем на затылке образуется нарост, похожий на половинку головки чеснока, – так называемый споровый мешок, – прокомментировал мне действия товарища Проф. – Оттуда мы получаем охотничьи трофеи. Видите эти два серо-зелёных шарика? Это спороны. Они в Улье являются основной денежной единицей, но главное – именно из них мы готовим живчик.

Проф замолчал, заинтересованно глядя на меня, видимо, ожидая моей реакции. А её не было – ну, делают живчик из частей тел монстров, ну и что с того? Люди чего только не едят! У охотников считается большим деликатесом печень только что убитого оленя. Звучит нормально, но вот выглядит… Ещё теплый, склизкий, окровавленный кусок внутренностей едят, пока он не остыл. Или деликатес чукчей пимекан – это хорошо промаринованный, а попросту говоря, проквашенный несколько месяцев кусок оленины. Воняет так, что мухи в экстазе падают, не долетая. Едят его без всякой тепловой обработки (а зачем она, собственно, полуразложившемуся куску мяса?) А о кофе сорта «левак» я вообще молчу.

А тут вполне нейтрального вида серо-зелёные виноградины, ещё и каким-то образом обработанные: кусочков чего бы то ни было в жидкости я не заметил. Почему бы не употреблять? Вкус, конечно, не ахти – кислятина, но можно потерпеть: это всё же лекарства. Но Проф явно ждал от меня какой-то реакции.

– От природы небрезглив, – пожал плечами я.

– Отлично! Так вот, трофеи с зараженных – основная ценность в Улье. Ведь живчик, споровый раствор, имеет для нас не меньшую ценность, чем вода и пища!

– Я так понял, это лекарство.

– В каком- то смысле да. Если вас ранят, нужно принимать больше живчика – это стимулирует регенерацию. Но и если вы остаётесь невредимы, живчик нужно принимать регулярно, примерно 150–200 граммов в день.

– Зачем?

– Видите ли, молодой человек, иммунные, в отличие от заражённых не теряют разум, наши тела меняются незначительно. Мы, как, впрочем, и твари, получаем ускоренную регенерацию. Ваши царапины, например, затянутся за пару дней, а через неделю от них не останется и следа. Если даже вам оторвёт руку, со временем вырастет новая, главное – остаться в живых. Болезни также не страшны нам: здесь умирают, как правило, не от этого. Но мы тоже заражены, и плата за всё вышеперечисленное – зависимость от спорового раствора, от живчика.

– А если не принимать этот самый живчик?

– Наступает споровое голодание, мы слабеем и со временем умираем.

Я задумался: зависимость – это, конечно, плохо, сразу на ум приходят наркоманы, а наркоман – слово ругательное, но ведь миллионы людей в нашем мире вынуждены постоянно принимать лекарства (те же диабетики, например). И это ради того, чтобы просто жить, без всяких бонусов. А тут тебе и здоровье, и регенерация бешеная. Даже оторванную часть тела можно вырастить! А взамен всего лишь регулярно пить кислятину? Не такая уж большая плата. Если только…

– Живчик дорогой?

– С ценами в Улье всё непросто. Вот, допустим, одна горошина стоит примерно десять споронов…