Миры Артёма Каменистого. S-T-I-K-S. Скил

– Что за горошина?

– Это основное средство для развития дара.

– Дара? – снова перебил я.

– Ох, молодой человек, вам ещё столько нужно узнать! – вздохнул Проф.

– Вам, ребяты, дай волю – вы здесь корни пустите! Агась! И зазеленеете, как два молодых дуба, – усмехнулся Бородатый. – Ну, ежели вас не сожрут раньше.

– Дед, ты ведь сам понимаешь, как отчаянно молодой человек нуждается в информации! – возразил Проф.

– Значится, так! Сейчас в сельпо пойдём: приодеть парня надо. Там кластер неделю не обновлялся, вроде, ну да чего-нибудь подберём, потом – к привалу, ночевать там будем. Вот на привале и наговоритесь. Вот только… – Дед задумчиво закусил губу, – окрестить бы надо молодчика – то нашего!

Я удивлённо уставился на Деда. Что он имеет в виду?

– Да! Улей полон суеверий, молодой человек. И по одному из них имена, которые были у нас до попадания сюда, больше не подходят, – поддержал тему Проф.

– Почему?

– Если придерживаться версии, что мы – уже не совсем мы, а копии с нас в прошлой, так сказать, жизни, то, соответственно, имя тоже нужно новое. Иначе, мол, удача будет оттягиваться к владельцу имени, то есть к оригиналу. Немного путанно объясняю, – улыбнулся Проф.

– Я понял.

– Скил! – предложил Дед. – Давай Скилом его назовём?

Ему явно понравилось оброненное мной словечко.

– Хорошее имя! – поддержал его Проф. – Короткое и ёмкое одновременно.

– Я тоже не против.

– Ну, вот и ладушки! – улыбнулся Дед. – Меня Дедом кличут, а это Проф. Да ты понял уже, наверно, не тупой, вроде.

Так я стал Скилом.

Глава 6

Сельпо, как назвал его Дед, располагался почти в центре крупной деревни. Вопреки моим ожиданиям, твари нам встретились только раз, хотя пробирались мы по деревне, как диверсионный отряд в тыл врага: от куста к кусту, от забора к забору и в полной тишине. Первым шел Проф, он жестами указывал нам с Дедом, когда нужно остановиться и подождать и куда сворачивать дальше. Не думаю, что путь к магазину был так сложен и извилист – по всей видимости, мы что-то или кого-то обходили. Около очередного угла Проф остановился, жестами подозвал нас и еле слышно произнес:

– Четверо. Прямо перед входом стоят. Бегуны, скорее всего.

С четвёркой заражённых справились быстро и без затей. Мы вышли из-за угла: впереди – мужики с арбалетами наготове, за ними – я с прихваченным тут же у обочины дороги булыжником. Ну, а что, за неимением лучшего сойдёт и он. Надо было до того, как в деревню зайти, хоть нож попросить. Мертвяки таращились в разные стороны и никакого внимания на нас не обратили. И чего было так шифроваться? Твари, похоже, совсем тупые. Мои спутники тоже не стали приветствовать их громкими криками и пожеланиями крепкого здоровья (в Улье это пожелание, похоже, не слишком актуально). Разрядили арбалеты, свалив первых двоих, остальные заурчали и бросились к нам. Самую шуструю Дед принял на копьё и быстро добил инструментом, похожим на маленькую кирку. В последнего мертвяка я метнул камень, но промахнулся, в голову не попал, а удара в плечо тварь, по видимости, даже не заметила. Проф ударом топора почти полностью снес ей голову, на нескольких сухожилиях болтаться осталась.

Магазин порадовал разнообразием выбора – эдакий торговый комплекс поселкового масштаба, и вскоре я стал обладателем почти безразмерной футболки, простецкой ветровки и средних размеров плотницкого топора. Пополнил запасы продовольствия и воды; также в магазине нашёлся и аптечный отдел, где я разжился перекисью водорода, бинтами и несколькими флакончиками спирта. Хотел, было, прихватить хозяйственный нож, но Дед меня остановил.

– Оставь эти железки. Свой тебе подарю, у меня ещё есть. Раньше надо было подумать: в Улье совсем без оружия даже в нужник не ходют. Ну, да ты у меня один крестник, окромя Профа, а этот головорез… – Дед с усмешкой кивнул на упаковывающего что-то в рюкзак Профа, – во всеоружии прибыл. С охоты сюда попал.

Интересные, надо сказать, мне попались спутники. Проф – не иначе, сокращение от профессора. Вежливое и доброжелательное обращение (меня он называет на «вы», и как только меня окрестили, немного снисходительное «молодой человек» сразу заменилось на «Скил») выдают в нем человека интеллигентного. Именно он объяснял мне правила мира, в который я попал (хотя старшим в группе явно был Дед), причём объяснял доходчиво и довольно лаконично. Эти импровизированные лекции ему явно доставляли удовольствие. Напрямую спрашивать я не стал: в Улье, насколько я понял, не принято вспоминать, а тем более рассказывать о прошлой жизни, но подозреваю, что до попадания сюда он был преподавателем, а может, и действительно профессором. В общем, с Профом более или менее всё ясно.

А Дед – личность, так сказать, загадочная! У человека с такой богатой растительностью на лице трудно определить возраст, но я бы дал ему не более сорока лет, а прозвище красноречивое. Да и замашки вполне себе дедовские: ворчит, на нас с Профом смотрит, как правило, с усмешкой и укором; так и кажется, что сейчас скажет: «Эх, молодежь!» И говорок его этот – с кучей просторечных и попросту устаревших выражений! Если не смотреть на Деда, кажется, что общаешься со столетним стариком из глухой деревни. Однако стоит на него взглянуть, и иллюзия рассеивается: взгляд цепкий, внимательный, мужик даже на вид крепкий и ловкий, движения стремительные, энергичные. Ему бы вместо синей пластиковой каски шлем римского легионера с плюмажем. Необычный, в общем, персонаж.

За околицей деревни мы сразу спустились в овражек, по дну которого тёк небольшой ручей, и, чуть пригибаясь, двинулись по нему в сторону видневшегося неподалеку леса.

– Заражённые не любят воду, – приглушённо проговорил Проф. – Такой ручеёк, конечно, не в счёт, а вот на лодке по довольно широким рекам плавать относительно безопасно. Ну, если от внешников подальше держаться.

– Кто такие внешники? – Не помню, чтобы Проф о них упоминал.

– Цыц! – так же приглушено шикнул на нас Дед. – Вот ведь неугомонные! Накличете беду.

Пройдя ещё с полчаса по лесу, мои спутники заметно расслабились, и я задал вот уже несколько часов мучивший меня вопрос:

– Кого мы так боимся? Все встреченные нами по дороге мертвяки тупые.

– Не боимся, а опасаемся! – поправил меня Дед. – Проф, расскажи, у тебя лучше выйдет.

– Все зараженные, которых мы встречали, действительно глупы и уже метров за пятьдесят могут не заметить спокойно прошедшего мимо человека. На звук и запах, правда, они реагируют гораздо лучше, чем на движение, запах крови или табачный дым они чувствуют издали.

Я тут же вытащил из кармана чудом сохранившуюся пачку сигарет, смял и выбросил. Со всеми этими приключеньями о куреве ни разу не вспомнил, но лучше не вводить себя в искушение – привычка прилипчивая, уж сколько раз пытался бросить, всё тщетно.

– Верное решение! – улыбнулся Проф и продолжил рассказ. – Как я уже говорил, зараженные, если им хватает пищи, развиваются и не только становятся сильнее, быстрее, умнее – их строение тоже подвергается изменениям. Всех тварей делят на отряды – по трофеям, которые с них можно получить, а эти отряды – уже на виды, по внешним признакам особей.

– Эм-м… – непонимающе протянул я.

– Сейчас поймёте. Свежие, только что попавшие сюда заражённые – ползуны, медляки, прыгуны, – не имеют спорового мешка или имеют в зачаточной форме, и трофеев с них нет вообще, их называют пустышами. Те из них, кому повезло с пищей, развиваются в бегунов, их мы встречали по дороге. Чаще всего их споровые мешки оказываются пустыми, но если повезёт, можно получить один-два спорона. Название этого отряда, соответственно, – споровики. К ним так же относится и следующая стадия роста – матёрый бегун, или спидер – именно с таким вы столкнулись незадолго до нашей встречи. Их споровые мешки редко оказываются пустыми. Далее идут высшие споровики – лотерейщики и топтуны. Эти твари гораздо опаснее. Лотерейщик получил такое название за то, что при большой удаче с него можно получить горошину, а от одного до четырёх споронов есть почти всегда. Ногти его превращаются в плоские когти, зубы меняются на более крепкие и острые, волосы частично выпадают, а плечи увеличиваются и подаются вперёд. Его ещё иногда называют жрачем. Далее идёт топтун. Его так называют за характерный стук, который он издаёт окостенелыми пятками. Человека этот монстр напоминает мало – быстрый, большие когти и зубы, лоб покатый. Хм… – Проф ненадолго задумался. – Напоминает оборотня, каким его любит показывать современная киноиндустрия, но с тем отличием, что топтун не покрывается шерстью, а, напротив, сохраняет лишь пучки волос. В его споровом мешке можно найти от двух до шести споронов, и горох встречается несколько чаше, чем у лотерейщика. И ещё он начинает обрастать биологической бронёй, костяными пластинами на голове, спине и груди. Это пограничная стадия между отрядом споровиков и следующим – горошников.

– Ну ты и загибаешь, Проф! – хохотнул Дед. – Даже я тебя с трудом понимаю.

– Ничего, нормально, – приободрил я Профа. – А спороны и горошины во всех тварях одинаковые? Не бывает недозревших из свежих тварей или там, крупных, из тварей сильных?

– Нет. Образования в споровых мешках почти всегда одинаковые: созревают очень быстро или мгновенно, а не сформировавшиеся разрушаются со смертью носителя.

– Понятно. – Я решил не заострять внимание на «почти всегда».

– Следующий отряд зараженных – горошники, кусачи и руберы, – продолжил лекцию Проф. – С них, соответственно, добывают горох. В споровых мешках кусачей почти всегда есть одна, реже— две, и очень редко— три-четыре горошины, а также от четырёх до двенадцати споронов. Ещё почти всегда в них есть янтарь (вы, наверное, заметили, что споровые мешки бегунов заполнены субстанцией, на вид напоминающей грязную паутину). Янтарь – это похожая субстанция янтарного цвета, отсюда такое название. Из него готовят спек – это наркотик, и чаще всего его принимают зависимые, проще говоря, наркоманы, но есть и другое применение. Большая доза спека работает как анестезия и повышает регенерацию, в некоторых случаях под воздействием большой дозы спека смертельно раненного человека можно доставить к врачам и спасти ему жизнь.

– Проф, не забивай парню мозги лишним, – внёс Дед свою лепту в моё обучение. – Он же половину сейчас не запомнит. Ты о главном расскажи, а не упырей расписывай. Да что с них взять можно?

– Да, простите. Я снова увлёкся. Главное, что вам нужно знать, Скил, – это то, что заражённые очень опасны. Три-четыре развитых бегуна – а поодиночке они встречаются редко – могут доставить вам массу хлопот, если вы наткнётесь на них неожиданно или сильно нашумите. С лотерейщиком или топтуном одному справиться будет очень сложно, а ведь и они бывают группами или, что ещё чаще, в сопровождении тварей послабее. С одним кусачом мы с Дедом справимся. – Дед в Стиксе уже старожил. – Но без шума обойтись вряд ли получится, а если кусач будет со свитой, мы предпочтём с ними не связываться. И это не самые сильные обитатели Улья.

– Руберы, – припомнил я.

– Рубер, или рапан, находится ближе к вершине развития заражённых. Трофеи с него богаче, чем с кусача, даже может встретиться жемчужина, но это бывает крайне редко. Для охоты на таких монстров нужна слаженная и очень хорошо экипированная группа, и это не гарантирует, что охота будет лёгкой. Верхняя часть тела и голова обычно покрыты биологической бронёй, слабое огнестрельное оружие не причинит ей вреда. Вес некоторых особей может превышать полтонны, при этом тварь быстрая, сильная и, что самое неприятное, умная. Но и это не самые сильные представители местной фауны. Далее следуют жемчужники – элита. Их не разделяют на различные виды, слабые элитники могут быть похожи на рубера, примерно как матёрый среднеазиатский волкодав похож на дворнягу: с виду животное то же самое, но не перепутаешь. Матёрые элитники могут быть самыми разными на вид; объединяет их то, что с них можно получить жемчуг, и главное – все они очень и очень опасны. Вес нередко может достигать нескольких тонн. Э-э… Вы знаете, Скил, что слоны совершенно не умеют прыгать? Элитники умеют, причем так, что способны в прыжке сбить низко летящий вертолёт. И очень быстро бегать, на машине от них уйти невозможно.

– Не удивлюсь, если кто-нибудь из них ещё и летать навострится, – хохотнул Дед.

– Да, как говорится, нет пределов совершенству, – улыбнулся Проф. – Но самая главная, на мой взгляд, опасность элиты заключается в том, что интеллектом эти монстры не уступают человеку, а если вспомнить некоторых людей, то и превосходят его. Эти твари могут устраивать засады и ловушки, использовать подручные предметы и других монстров; подчас предсказать их действия очень непросто, от этих чудовищ нередко можно ожидать сложных тактических ходов и уловок. Охота на них, как вы понимаете, дело крайне затруднительное – сразу и не скажешь, кто на кого охотиться будет. Тут даже танк не всегда является весомым аргументом, а лёгкую броню способны пробить даже не самые сильные особи.

Куда я попал?! Это же полнейшая и беспросветная ж…! (Простите за мой французский!) Тут как ни крути, рано или поздно тебя всё равно кто-нибудь сожрет. Как там Проф сказал в самом начале своей ознакомительной лекции? «Вам, молодой человек, посчастливилось попасть в Улей». Вот уж и впрямь «посчастливилось» – по-другому и не скажешь. Да я с самого начала пребывания здесь чуть полные штаны этого счастья не навалил.