Господин маг. Выпускник

Петя было обрадовался, но его с Никитой в артефакт не пустили. Есть предписание быть ему с Ульратачи, вот пусть и будет. А два сеанса подряд ни одному кадету никто не разрешит.

Потом состоялся первый урок танцев. Господин Шильд оказался невысоким и относительно стройным господином с глазами навыкате и темными курчавыми волосами, слегка тронутыми сединой. И неприятным писклявым голосом. Пете он сразу не понравился. Но выбора не было. Зато выбор партнерш был. Девочек в группе было ровно вдвое больше, чем мальчиков, – шесть и три соответственно. Все от восьми до двенадцати лет и в среднем на две головы ниже кадета. Мальчики, кстати, тоже.

Маша Селиванова, впрочем, тоже пришла. Вместе с Бартеневым. Надо было все-таки сестру сюда тащить.

Машка вся такая довольная, аж противно. Чему радуется? Что из Миши веревки вьет? Так это до поры. Семестр только начался, все лето не виделись. Вот и волочится за ней с энтузиазмом. Но если увидит, что к постели дело не идет, станет другую искать, посговорчивее. Мужчины, особенно богатые, они такие. Если не влюбится, конечно. Но не похоже. Сам Пете говорил, что с женитьбой торопиться не собирается. Не только те два года, что ему до окончания академии остались (уставом запрещено), но и потом.

Любовницей его становиться тоже не вариант. Вроде специализация жизнь, хоть и слабенькая, у нее есть. Значит заклинание «предотвращение беременности» должна знать. А не знает, так выучит. А к концу обучения, наверное, и девственность восстановить сможет, если потребуется. Только шила в мешке не утаишь. Если у них дело дальше обычных поцелуев зайдет, вся академия об этом узнает. А кадеты в большинстве своем из очень непростых семей. Узнают они – весь свет узнает. А с репутацией любовницы в приличную семью в качестве жены уже не войдешь. Это после свадьбы на любовные приключения могут сквозь пальцы посмотреть, а до – ни-ни. Так что зря Машка так сияет.

А Пете в результате нормальной партнерши на уроке не нашлось. Прикинул мусью Шильд, как кадет будет на фоне девочек смотреться, и сам к нему в качестве партнерши встал. Оно, конечно, даже хорошо. Почти индивидуальное занятие получилось. Только он при этом шуточки отпускал какие-то двусмысленные. Поди пойми, почему он глазки закатывает и прижимается. То ли развлекается так, то ли «из этих» будет.

А тут еще и Мишка Бартенев на партнершу не смотрит, только на Петю и от хохота чуть пополам не сгибается. Даже на Машино шипение внимания не обращает.

В общем, замечательный урок получился. Хоть в следующий раз не приходи вовсе. Только как это Левашову объяснить? Проверит ведь, гад. Подумав, Петя решил один раз в неделю все-таки ходить. До рождественских каникул как-нибудь перетерпит. А там последний семестр наступит, про который всякое разное рассказывают. Там какие-то испытания вне академии быть должны. Очень может статься, что все факультативы сами собой закончатся.

Другой факультатив – по рисованию – оказался много проще. Собственно, рисовал Петя и без всякого обучения неплохо. Краски, конечно, смешивать не умел, о технике работы с акварелью даже не слышал, но карандашом или пером мог не только кривую рожицу изобразить, но и вполне узнаваемый портрет нарисовать. Так что преподаватель его рисованием кувшина мучить не стал, а отпустил с миром, обещав зачет и так поставить.

Вот с музыкой дело обстояло много хуже. Слух у Пети был, но за роялем он ни разу в жизни не сидел. К счастью, и тут не пришлось. Узнав, что кадет не только клавиши никогда не трогал, но и нотной грамоты не знает совсем, очередной мусью, только уже Ларош, его попросту выгнал. Приказав не возвращаться, пока ноты нормально читать не научится. Осталось только решить, учить ли ему этот новый и нигде более не используемый язык, или только сделать вид, что учит. Скорее второе, но как пойдет.

Прочие занятия между тем шли своей чередой. Предметов стало больше, преподавателей тоже. Беготни между аудиториями заметно прибавилось. Свободного же времени не было вовсе. После обычных занятий надо было еще обязательно зверинец и оранжерею посетить, а также в библиотеке постараться вызубрить новые заклинания. Пятого уровня. Пока впрок, зато потом не будет себя ущербным чувствовать. Все-таки целитель, неспособный хотя бы изредка применить «полное исцеление», целитель неполноценный. И отношение к нему другое.

Уставал страшно, но темпы сбавлять не собирался. Тем более что восстанавливали силы маги жизни быстрее остальных. Разве что некоторая рутинность занятий утомлять стала.

Зато в давилке что ни день, то новое событие. Нагрузку первокурсникам стали увеличивать, и среди них пошли потери. Но этим Петю уже было не удивить и не напугать. Со скандалом прорвался к артефакту и Волохов и, на неделю позже, Селиванова. Как ей это удалось, было не совсем понятно. Наверное, все-таки Трегубова уболтала. И воспользовалась тем, что на сеансы перестала приходить помощница ректора. Ульратачи больше не бунтовал, вот ее присутствие и перестало быть нужным.

Самому Птахину от пребывания в маготроне толку было немного, хранилище почти не росло. Разве что черепашьими темпами. Но зато накопитель он успешно наполнял, да и темной энергии собрал некоторое количество. Не слишком много, но за несколько сеансов свои хранилище и каналы он ею все-таки заполнил. Не под завязку, более или менее. Отношения с шаманом при этом лучше не стали, смотрел на кадета он волком и все так же ругался. Но без души. Скорее просто напоминал таким образом о своем отношении к происходящему.

К концу октября появился долгожданный Родзянка. Хорошо хоть не с опричником Стасовым, а только с его помощником Шиповым.

Петя об этом узнал потому, что его вызвали к ректору. Опять-таки лично Наталья Юрьевна за ним зашла. Прямо на занятие по зельеварению, с которого его и забрала.

В обществе столь прекрасной магини юноша привычно млел, но с сожалением вынужден был отметить, что никаких изменений к лучшему в ее отношении к нему не произошло. Только вот зачем она идет не рядом с ним, а впереди, да еще такой походкой, что дыхание сбивается?

В кабинет к начальнику, кстати, вошла вместе с ним.

– Как успехи, Петр Григорьевич? – вместо здравствуйте приветствовал его государев целитель. – Приступайте!

И выложил на стол перед ректором уже известную Пете книгу. Шаманскую. С семью драгоценными камнями на обложке переплета. И которая просто так почему-то не открывалась.

Кадет посмотрел на ректора. Все-таки начальник в академии и в этом кабинете он. Его превосходительство Щеглов чуть заметно ему кивнул. Наталья Юрьевна сделала это более заметно. И поощрительно улыбнулась. Жаль, не самому Пете, а тому, что он правильно себя повел, соблюдая субординацию.

Птахин положил руку на стол рядом с книгой так, чтобы касаться ее корешка. Класть ее сверху не стал, не хотел закрывать камешки. После чего подал темную энергию.

Книга стала ее радостно впитывать. Тот же эффект он наблюдал и при посещении секретного хранилища артефактов в дворцовом комплексе. Когда проверял для опричников, есть ли среди них те, которыми он может управлять.

Как и в прошлый раз, камни стали загораться один за другим. Только теперь темной энергии у Пети было больше, так что постепенно засветились все семь. Повезло. Для последнего камня пришлось буквально последние крохи энергии из ауры вытягивать. Но все-таки с поставленной задачей он справился и оттого был собой доволен.

– Вот видите, Александр Васильевич, – обратился Родзянка к ректору, – все, как я и говорил. Ключиком к замочку на этой книге является именно та самая шаманская энергия, которую мы с вами почему-то не видим, а вот Птахин ею даже оперировать умудряется. Жаль только, что сам ее не производит. Или все-таки научились это делать, а, Петр Григорьевич?

– К сожалению, нет. Только крохи от Ульратачи в маготроне подбирал. Еле хватило.

– Почему крохи? – с легким раздражением в голосе спросил целитель. Но ответа, похоже, не ждал, так как его внимание уже было полностью поглощено книгой.