Волчонок Ваня

Он сделал это без всякого желания похвастаться, просто он только сейчас окончательно понял, что с ним и Ваней случилась удивительная история. Он рассказывал обо всем девочкам, а ему казалось, что все это было не с ним, а с кем-то другим. И вовсе не он вытащил мальчика, можно сказать, из пасти волка. Такое бывает только в кино. В жизни такого не бывает…

Рана на руке, однако, говорила о другом. Царапины на плече мальчика тоже.

Девушки очень неплохо обработали рану и забинтовали Роману руку. Ване тоже досталось. Лариса выкрасила его йодом, и он стал коричневым, как негритенок. Царапины на плече мальчика были крупные, но неглубокие. Практически он отделался только испугом.

Когда закончили с ранами, стали обсуждать, что делать дальше. Сообщать про случившееся начальнику лагеря или не сообщать? Вопрос был сложный и деликатный. Все трое, вернее все четверо, нельзя забывать про Ваню, понимали, что для них это может кончиться трагически. Кое-кому раскаяние грозило увольнением или выговором, кое-кого за бегство после отбоя обязательно отчислят из лагеря и вернут в интернат… Никого такая перспектива не устраивала.

Через несколько минут разговора решили это дело похоронить в собственном архиве и не доводить его до общественности. Это всех устраивало. С Вани взяли слово, что он не будет распространяться о волке среди детей и взрослых. Мальчик, который все еще дрожал от испуга, охотно поклялся, что будет нем, как могила.

Все, казалось, было улажено, и компания уже готова была разойтись, но тут Маша вдруг что-то вспомнила и недобро посмотрела на Романа и Ваню.

– Мы забыли самое главное.

– Что?

– Волк, – трагическим голосом сказала Маша. – Он ведь вас, получается, укусил. Он укусил вас? Укусил?

Роман не понимал, что так удивляет напарницу, но вынужден был с ней согласиться.

– Укусил.

– И Никаншина укусил? Укусил? Говори. Ты же говорил, что волк держал его в зубах. Держал?

– Держал…

– Конечно, держал, – уверено сказала Лариса. – У него все плечо в следах от его зубов. Как это он не успел…

– Вот об этом мы уже молчать не можем, – Маша сказала это таким трагическим голосом, что всем, кто ее слышал стало не по себе.

– О чем ты говоришь? – спросила ее Лариса.

– Бешенство, – уже спокойным, но обреченным голосом сказала Маша.

– Что ты имеешь в виду?

Машу действительно никто не понимал.

– Какие же вы глупые! – она даже возмутилась. – Волк, или кто там был, мог быть бешеным! Если это так, то вы оба, – она кивнула на Романа и Ваню, – через две недели умрете от бешенства.

На лицах мальчика и Романа появилась растерянность.

Это действительно была проблема.

Вожатые понимали, что, пожалуй, им придется идти на покаяние к начальнику лагеря в надежде на помилование. По комнате пронесся вздох разочарования. Несколько минут все томительно молчали. Вдруг, когда уже никаких предложений не было, Лариса хлопнула себя ладонью по лбу.

– Кажется, я знаю, как это уладить! Тебе, Роман, надо завтра самому во время тихого часа зайти в медпункт и сказать, что вас с Никаншиным укусила собака. Незнакомая собака. Она бежала мимо и напала на Ваню. Ты, Роман, его спас, но она вас успела покусать. И все это произошло перед завтраком. То есть завтра. Так что в принципе этого еще не произошло. А Ваня эту ночь переночует у тебя в комнате, чтобы мальчишки ни о чем не узнали. Мы им скажем, что нашли Никаншина на чердаке. Так что получится, что он никуда из дачи и не убегал.

Все посмотрел на Ларису с восхищением. Особенно Ваня Никаншин. Он никогда не видел, чтобы взрослые, да еще и педагоги, так здорово врали.

План Ларисы оказался гениальным. Только…

Только со следующего дня Роман и Ваня Никаншин, взявшись за руки, отправились в медпункт, где им обоим после небольшого допроса сделали прививку от бешенства. Очень больную прививку. И мальчика, и вожатого просто согнуло после того, как игла выходила из их животов.

– Посидите на кушетке, отдохните, – посоветовала им врач лагеря Анна Васильевна, – а завтра приходите в это же время.

– Завтра? – Роман был поражен. – Зачем?

В страдающих глазах Вани стоял тот же вопрос.

– Как зачем? На прививку.

– На какую прививку? – пролепетал Роман.

– От бешенства. Что ты удивляешься, Рома? Мы только начали курс. Еще тридцать девять уколов.

– Тридцать девять уколов! – Роман только сейчас вспомнил, что от бешенства и в самом деле делают сорок уколов в живот. Это знает каждый ребенок. Вожатый почувствовал, как в ужасе прижался к нему Ваня, и посмотрел на него с сожалением.

Ваня увидел в глазах вожатого немой упрек и понял, что тот тоже боится уколов.

ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТЬ УКОЛОВ.

Так они стали товарищами по несчастью.

Это было их ПЕРВОЕ НЕСЧАСТЬЕ.

Дни пошли один за другим. Так как больше о волке не было слухов, лагерь начал понемногу успокаиваться. Но начальник лагеря, пользуясь тем, что не было никаких сообщений о поимке или ликвидации хищника, чрезвычайное положение не отменял. Это, конечно, вызывало сильное недовольство и среди детей, и среди взрослых, но он был непоколебим как скала, отчего некоторые самые отъявленные нарушители дисциплины даже его зауважали.

Роман и Ваня Никаншин аккуратно каждый день ходили на прививку. Ежедневные страдания их сильно сблизили. Роман строго настрого запретил детям приставать к Ване и неуклонно за этим следил. Но и сам Ваня сильно изменился после той ночи. Он стал намного спокойней в отношениях с другими детьми. Претензий на лидерство больше в нем не наблюдалось. Ребенка словно подменили. Он перестал драться, спорить и ссориться со всеми подряд и даже стал избегать детского общества, предпочитая ему одинокие прогулки по территории лагеря. Он мог часами сидеть в кустах и о чем-то подолгу размышлять. Когда дети все-таки делали попытки вывести его из себя, то у них ничего из этого не получалось. Ваня просто не обращал на них никакого внимания. В конце концов, от него отстали. Он стал жить спокойной и размеренной жизнью. Если, конечно, жизнь восьмилетнего мальчика можно назвать размеренной. В общественной жизни он никак себя не проявлял, не участвовал ни в каких мероприятиях, в игры включался неохотно, и очень часто пропадал из поля видимости вожатых. Романа это особенно не волновало. Ваня перестал плохо себя вести, и теперь вожатый на него почти не обращал внимания. Он вспоминал про него только, когда надо было отправляться на прививку от бешенства.

Ох, как надоели эти каждодневные мучения! Живот превратился в какой-то сгусток боли, которая не покидала ни на одну минуту в сутки и напоминала о себе даже во сне. Каждый раз, когда они шли в медпункт, Роман заглядывал Ване в глаза и спрашивал:

– Страшно?

– Страшно, – каждый раз честно признавался мальчик.

– И мне страшно, – вздыхал Роман. – Но за глупости надо платить. И мы с тобой платим сполна. Пошли.

И он опять брал мальчика за руку, словно опасался, что тот может убежать, и они шли принимать мучения.

Кончилась первая смена. Началась вторая. Роман поменял напарниц. Теперь он работал не с Машей и Ларисой, а лишь с одной девушкой. Начальник считал, что будет слишком жирно, если некоторые вожатые все три смены будут работать по трое на отряд, Девушку звали Олей. Она была чертовски мила и привлекательна. Даже Роман оценил эти ее качества и перестал быть букой, каким был прежде.

Ваня Никаншин опять был в отряде Романа. Он сам пришел к нему в начале смены и попросился в его отряд, теперь уже десятый. Роман удивился, но мальчика принял. Ему было даже немного приятно, что Ваня пришел к нему после того, как имел столько неприятностей от Романа в первую смену. Он открыл в мальчике еще одно качество: Ваня не был злопамятен.

В десятом отряде дети были еще младше, чем в девятом, и у Романа забот прибавилось. Дети были кто после первого, кто после второго класса и еще не постигли все сложности жизни без родителей. Роману и Оле было нелегко вдвоем уследить за ними, и тут у них неожиданно появился помощник. Это был Ваня.

Среди детей, которые были на год-два его младше, Ване с легкостью удалось утвердить свой авторитет. К тому же и сами они подобрались в этот раз совсем уж несамостоятельные, и стать среди них лидером Никаншину было совсем нетрудно. Да и сам он уже не очень стремился к власти среди детей.

Но недели через полторы, после начала смены случился странный случай, который немало поразил Романа.