Легенды Сэнгоку. Пёс

– Да знаю я! – небрежно отмахнулся Инучиё. – Давай начинать уже!

Судья недоверчиво покосился на юношу, отошёл на край дохё и объявил:

– Начинайте!

Инучиё, сдвинув брови, устремил свой взор прямо в лицо противника. Не менее грозный Матачиро, обжигая юношу взглядом, согнул колени и выставил перед собой руки с раскрытыми ладонями. Юный Маэда знал, если сейчас он схватиться с этим борцом в поединке силы, ему несдобровать. Минимум, ему переломают руки. Поэтому, он решил закончить бой быстро, одним лишь манёвром.

Матачиро, резко оттолкнувшись от песка, ринулся на юношу, стремясь снести его всем своим весом. Инучиё повторил тоже самое и побежал на своего противника. Однако, в последний момент, он поднырнул под его руками, долженствующими заграбастать юношу в свои объятия, воткнул ему в живот свою голову, едва не сломав себе шею, схватил за ноги обеими руками и дернул на себя. Дюжий борец, взмыв в воздух, повалился на свою пятую точку, но всё же смог утянуть Инучиё за собой. И, как не прискорбно это звучало, юноша коснулся песка коленями и ладонями вместе со своим противником.

Толпа, собравшаяся у дохё издала изумлённый возглас. Гёдзи, будто окаменел, явно не ожидая такого результата.

– Ничья! – закричал кто-то из толпы.

– Нужен реванш! – подхватил другой.

– Отдайте победу крашеному, он заслужил! – кричал другой.

Не придя к единому мнению, народ начал спорить.

– Как твоё имя? – спросил судья, подойдя к поднявшимся борцам и посмотрев на юношу.

– Инучиё.

– Что?! – удивился гёдзи. – Так ты ещё и не совершеннолетний? Имя то у тебя детское!

– Ну, да, – пожал плечами Инучиё. – Я пришёл на службу к князю Нобунаге и надеялся, что именно он проведёт надомной обряд гэмбуку.

– Вот как? – судья состроил на лице недоумение. – Это, конечно, похвально, но у поединка были правила. Тот, кто победит, тот и поступит на службу, а у вас ничья.

– Погоди-ка, – Инучиё скорчил недовольную мину, ему совершенно не хотелось повторять свой подвиг, потому, как здоровяк Матачиро может и не попасться на его новую уловку и тогда конец. – ваш борец первым коснулся песка, разве вы не видели?! – громко заявил он, ища поддержки у зрителей.

– Да!! – подхватило несколько человек. – Юнец победил!

– Они упали вместе!! – тут же встряла противная сторона.

– Т-так, мы н-ничего не-не решим! – вдруг начал заикаться гёдзи. Он хотел добавить, что-то ещё, но в спор вступил другой человек.

– Городза, не утруждай себя! – послышался громкий голос с другой стороны арены, где не было толпы горожан, а лишь местные самураи, устроившиеся на циновках, расстеленных на земле, и наблюдали за представлением.

– Та начал нервничать, хотя ситуация разрешима! – продолжил тот.

– Я-я решу господин! – произнёс гёдзи, названный Городзой.

Инучиё посмотрел на того, кого заика-судья назвал господином и у него откровенно, глаза вылезли из орбит. Говорил именно тот всадник, которого он встретил в поле и который стрелял в него из тэппо. Только сейчас, он был не на коне, а непринуждённо развалился на циновке, подпирая голову одной рукой. Одежда на нём была та же, только жёлтое косодэ, теперь оказалось полностью надето на тело и на нём отчётливо виднелся рисунок в виде разрезанной дыни – герб клана Ода.

– Так это тот самый грубиян, которого я встретил по дороге сюда! – закричал Инучиё, тыча пальцем в вальяжного господина.

Толпа замолчала. Замолчал Городза и даже борец Матачиро, будто обомлел. Повисла тишина. Инучиё, медленно опустил руку и огляделся, не понимая, что происходит. Все таращились на него с закрытыми ртами и такими взглядами, будто его сейчас поведут на самую страшную казнь, придуманную пытливым человеческим умом. И, кажется, Инучиё начал догадываться, что он сделал не так.

– Ты в своём уме, пугало?! – с угрозой закричал один из самураев, находившихся рядом с господином. Это был молодой человек, не старше двадцати, одетый в серое хакама и тёмно-синий безрукавый хаори, поверх светло-синего косодэ. Его левая бровь, была чуть выше правой, от чего, казалось, что он постоянно удивлён, а в данный момент, в недоумённой ярости.

– Ты знаешь, к кому ты сейчас обращаешься?! – продолжил самурай с разными бровями. – Перед тобой господин Ода Кадзусаноске Нобунага, властитель Овари и глава клана Ода! А ты, паршивый щенок, позволяешь себе такую дерзость! Извинись сейчас же и я убью тебя быстро!

Инучиё растерялся, метнул взгляд на своё копьё, которое сейчас находилось у одного из слуг князя, а потом посмотрел на Городзу.

– Проси прощ-щ-щенья! – тихо прошептал он. Заикаться он начал ещё больше из-за накалённой обстановки.

– Ну же! – вновь крикнул самурай, медленно подходя к дохё, хватаясь правой рукой за рукоять катаны, торчащей за оби.

– Стой Кацу, не спеши, – князь поднялся со своего места и поднял руку, призывая к спокойствию. – Он же не знал кто я, а значит и наказание ему будет не очень суровое, если он извиниться.

Инучиё, услышав слова Нобунаги, тут же бухнулся на колени и низко поклонился, касаясь лбом песка.

– Простите меня Нобунага-сама! Я и правда не мог знать, что это были именно вы! Не наказывайте меня! Я хотел поступить к вам на службу ведь вы…

– Всё, всё! Этого достаточно! – оборвал его князь Ода. Он подошёл к арене, ловко запрыгнул на неё и воздвигся над юношей. – Я не люблю долгих, распаляющих речей, не имеющих отношения к делу. Впредь, будь краток, ясно выражая свои мысли. – он вновь стянул с себя своё косодэ и завязал рукава на талии, как это сделал Инучиё.

– Вставай! – повелительно приказал он.

Юноша поднялся на ноги, с некоторой настороженностью поглядывая на Нобунагу.

– Ты, кажется хотел ко мне на службу, но победитель так и не решился? – продолжил князь. – Матачиро устал, и я думаю, что он не сможет дать тебе достойный отпор. Поэтому, его заменю я. – при этом Ода коварно улыбнулся.

– Вы?! – удивился Инучиё.

Он смотрел на князя, как на ками. Такого величественного, красивого, гордого и в то же время простого, неряшливого, похожего на дворового шалопая. Странно, почему юный Маэда не смог узнать его сразу, ведь именно так его и описывали все, кто с ним встречался. Однако, на дурака, он был совершенно не похож. В его глазах горел огонь юности, но в них также читалась и какая-то потаённая мудрость, известная лишь ему одному. Глядя на него, Инучиё уже точно знал, что он сделал правильный выбор.

– Так ты будешь биться? – будто разбудил его Нобунага от размышлений.

– Да! – твёрдо ответил тот и встал в позицию.

– Городза, суди! – приказал князь. – И смотри внимательней. Никакой ничьи.

– Да господин! – с улыбкой ответствовал гёдзи, заметно перестав заикаться.

Судья объявил начало поединка, и борцы сошлись. На это раз, они сцепились обеими руками в замок, пытаясь пересилить друг друга. Нобунага был меньше Инучиё на пол головы, но телосложением не уступал, такой же худощавый и жилистый, и силы в нём было не меньше, а то и больше. Князь прямо-таки источал незримую энергию. И всё же, юный Маэда сдаваться не хотел. Пусть это и был его будущий господин, пусть он накажет его после победы, но Инучиё, во что бы то ни стало, должен показать, что он достоин такой службы.

Поединок затянулся. Оба борца вспотели. Инучиё пытался поддеть Нобунагу подсечкой, но тот тщательно контролировал свою позицию. Юноша хотел склонить его к низу, но князь повёл его в бок, надавил ещё сильней. Оба оскалились и зарычали от натуги. Но, всё решилось в одно мгновение. Ода, вдруг, ни с того ни с сего, ослабил хватку, резко рванулся назад и в бок, высвобождая руки из замка. Инучиё, среагировать не успел, и под тяжестью собственного веса повалился вперёд, упав на карачки. Толпа заревела, приветствуя нового победителя. Городза, с гордостью объявил победу своего господина.

– Нужно уверенней стоять на ногах! – с насмешкой произнёс Нобунага, подойдя к Инучиё, которой замер в позе собаки. – Как ты говоришь, тебя зовут?

– Инучиё! – ответил юноша, сев на колени. – Я четвёртый сын Маэды Тошихару, каро[6 - Каро – управляющий, старейшина.] Арако.

– Инучиё? Собака, значит? [7 - Инучиё – означает «рождённый в год собаки».]Ну, ну. – констатировал Ода. – Будешь Псом! Ну-ка, скажи – гав!

– Чего? – не понял Инучиё. Кажется, князь начал над ним издеваться.

– Ты, что глухая, Псина? – на лице Нобунаги отразилась насмешливая ухмылка. – Скажи что-нибудь по-своему? Ты ведь верный Пёс?