Оценить:
 Рейтинг: 0

Интеграция и идентичность: Россия как «новый Запад»

Год написания книги
2006
<< 1 ... 3 4 5 6 7 8 >>
На страницу:
7 из 8
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

См.: Актуальные задачи развития Вооруженных Сил Российской Федерации. – М.: М-во обороны РФ, 2003 (http://www.mil.ru (http://www.mil.ru/)).

См. телеобращение президента В. Путина 4 сентября 2004 г.

Правда, некоторые небольшие страны – например, Молдавия – оказываются способны сформировать сравнительно демократическую политическую систему, несмотря на низкий уровень экономического и социального развития.

Grabbe Н. The Constellations of Europe: How enlargement will transform the EU. – London: Centre for European Reform, 2004.

Международный терроризм имеет давнюю историю. В прошлом к «террору без границ» были причастны организации, возникавшие в целом ряде стран Европы, Азии, Африки и Америки. Современное издание международного терроризма отличается от предыдущих прежде всего масштабами, религиозной составляющей и величиной реального и потенциального ущерба. Вызов брошен непосредственно Соединенным Штатам – центральной стране современной международной системы.

Например, депутатом парламента Франции Пьером Лелюшем и главным редактором журнала «Свободная мысль» Владиславом Иноземцевым.

Предложения на этот счет содержались еще в статье Иво Даалдера и Джеймса Линдсея в «Washington Post» (2004. – May 23). В начале 2005 г. эти темы доминировали в интервью президента Буша (Washington Post. – 2005. – Jan. 15) и выступлении государственного секретаря Кондолизы Райс на слушаниях в Сенате Конгресса США (Washington Post. – 2005. – Jan. 19).

Посол Франции в Петрограде Морис Палеолог писал, что «…высший круг один или два раза в год слетался в Париже, Лондоне, Биаррице, Каннах, Риме, Вене, Баден-Бадене, Карлсбаде. Более скромные круги – интеллигенция, адвокаты, профессора, ученые, доктора, артисты, инженеры – ездили учиться, лечиться и для отдыха в Германию, Швейцарию, Швецию, Норвегию… Привозили не только новые вещи, но и новые идеи, некоторую практичность, более трезвое и более рациональное отношение к жизни» (Палеолог М. Царская Россия накануне революции. – Пг.: Гос. изд-во, 1923. – С. 139). Новые «верхи» достигли уровня своих предшественников сравнительно быстро в течение 1990-х годов, «более скромным кругам» идти к этому положению придется гораздо дольше.

Столыпин А. П. А. Столыпин. 1862–1911. – Париж, [б. г.]. – С. 19. Репринт, изд.: М.: Планета, 1991.

И в этом смысле прав президент Путин, в 2005 г. в послании Федеральному собранию назвавший распад СССР «величайшей геополитической катастрофой». Путин так же прав, когда в статье, опубликованной накануне своего прихода в Кремль, говорил о Советском Союзе как о «нежизнеспособном образовании».

Любопытно, что государственный секретарь США Генри Киссинджер, сопровождавший президента Джеральда Форда на встречу с Леонидом Брежневым во Владивостоке и отправившийся сразу после этого в Пекин, рассказывал китайским собеседникам, как мало азиатского он увидел по ту сторону китайской границы. Китайцы слушали рассказ Киссинджера с явным неудовольствием. Kissinger Н. Years of Renewal. – New York: Simon & Schuster; 1999. – P. 869–870.

В конце 2004 – начале 2005 г. в ходе обмена визитами на высшем уровне с Турцией президент Путин однозначно высказался в поддержку стремления Анкары вступить в Евросоюз.

Афанасьев Ю. Опасная Россия. – М., 2001. – С. 31.

Там же. – С. 37.

См., например, послание президента В. Путина Федеральному собранию от 26 мая 2004 г.

Сурков В. С заботой о суверенитете // htpp://lenta.ru/docs/200 5/0 7/ 12/surkov.

Янов A. Л. Патриотизм и национализм в России: 1825–1921. – М.: Академкнига, 2002.

Палеолог М. Царская Россия накануне революции: Репринтное воспроизведение издания 1923 г. – М.: Политиздат, 1991; Сазонов С. Д. Воспоминания. – М.: Международ. отношения, 1991 (воспр. репринт, изд. 1927 г.).

См. выступление В. Путина перед представителями средств массовой информации, сентябрь 2004 г.

Еще в 1939 г., когда первые советские части вступили на территорию Балтийских государств, бойцы и командиры были поражены высоким уровнем жизни населения недавних провинций Российской империи. Некоторые красноармейцы дезертировали. См.: МлечинЛ. МИД. Министры иностранных дел: Тайная дипломатия Кремля. – М.: Центрполиграф, 2003. Об этом же пишет и один из наиболее видных военных консерваторов генерал-полковник Леонид Ивашов: «Широкое знакомство голодных, страдающих от репрессий советских людей со свободными и сытыми США и Англией могло серьезно дестабилизировать обстановку в стране… В свете этого представляется вполне объяснимым стремление советского руководства сохранить существующий политический строй и обеспечить безопасность своей страны» (Ивашов J1. Г. Россия или Московия? – М., 2002. – С. 166). Под безопасностью Ивашов имеет в виду прежде всего сохранение полученной в результате войны сферы влияния (Там же. – С. 167).

Сталин И. В. Выступление на XIX съезде КПСС. – М., 1952.

Черняев А. С. Шесть лет с Горбачевым. – М., 1993. – С. 142.

В конфликте между Эфиопией и Сомали из-за пустынной области Огаден в 1977–1978 гг. Советский Союз поддержал Эфиопию, которая, со своей стороны, провозгласила себя социалистической страной и приняла марксистско-ленинскую идеологию. СССР послал в Эфиопию военных советников и специалистов, а Куба – боевые части. Запад, со своей стороны, оказал политическую и материальную поддержку Сомали.

Matlock J. Autopsy on an Empire: The American Ambassador’s Account of the Collapse of the Soviet Union: 1st edition. – [S. 1.]: Random House, 1995. —P. 152.

Богатуров А. Д. Синдром поглощения в международной политике // Pro et Contra. – 1999. – Т. 4. – № 4. – Осень. – С. 38–39.

Brzezinski Z. The Choice: Global Domination or Global Leadership. – New York: Basic Books, 2004. – P. X.

Haass R. N. The Opportunity: America’s moment to Alter History’s Course. – New York: Public Affairs, 2005. – P. 155.

См. доклады Совета по внешней и оборонной политике 1992–2004 гг., а также: Богатуров А. Д. Кризис миро системно го регулирования / / Внешняя политика и безопасность современной России (1991–1998): Хрестоматия в 2 т. – Т. 1 / Сост. Т. И. Шаклеина. – М.: Моск. обществ, науч. фонд, 1999. – С. 53.

Богатуров А. Д. Плюралистическая однополярность и интересы России // Там же. – С. 86.

Глава вторая

НАПРАВЛЕНИЯ ВНУТРЕННЕЙ ТРАНСФОРМАЦИИ РОССИИ И ИХ ВЛИЯНИЕ НА МЕЖДУНАРОДНЫЙ СТАТУС СТРАНЫ

КАК СВИДЕТЕЛЬСТВУЕТ ОПЫТ всех успешных стран, главное условие международной интеграции – это внутренняя трансформация. Германия и Япония, Южная Корея и Греция, Эстония и Словения стали частью международного общества не потому, что привели свою внешнюю политику в соответствие с американской, а потому, что в их внутренней структуре произошли коренные трансформационные изменения. Напротив, есть немало примеров, когда страны, чьи правительства ориентировались во внешней политике на Вашингтон, так и не сумели приступить к внутренним преобразованиям. Более того, в годы «холодной войны» проамериканский курс диктаторских режимов (Никарагуа и Гаити, Заира и Индонезии) становился прикрытием для экономического регресса, безудержной коррупции и политических репрессий. В тот период так называемый свободный (от коммунизма и советского влияния) мир был в гораздо большей степени проамериканским, чем демократическим. Главным направлением российской внутренней трансформации 1980-1990-х годов стал отказ от «особого пути» в общественной жизни и возвращение в «мировую цивилизацию». Это – отправная точка для трансформационных преобразований. Но чтобы появилась возможность трансформации, советский строй должен был либо рухнуть, либо «размягчиться», переродиться изнутри.

Советский Союз с самого начала строился как альтернатива «мировому капитализму», т. е. Западу. На рубеже 1990-х годов эта альтернативность была снята, российское руководство провозгласило курс на строительство демократического государства, рыночной экономики, гражданского общества. На международной политической арене Россия официально стала партнером США и Европы. Тем не менее спустя 15 лет после распада СССР многие российские и зарубежные наблюдатели утверждают, что Россия «застряла между прошлым и будущим» – между диктатурой и демократией

, бюрократически «схваченным» и свободным рынком, цензурой и самоцензурой подконтрольных государству средств массовой информации и свободой слова независимых СМИ. Часто делают вывод, что в России с наступлением XXI в. произошел откат назад и страна двигается в неверном направлении

.

Так ли это на самом деле? Что происходит в сфере политики, экономики, общественных отношений? Как оценить идущие в них существенные, часто противоречивые, но внешне разнонаправленные изменения? Что происходит с системами ценностей правящей элиты и общества, как эволюционируют внешнеполитическая философия элиты и общественное мнение по отношению к внешнему миру? Приближается ли в результате этих изменений современная Россия к Западу? Или, наоборот, «по-новому» отдаляется от него? Каковы перспективы на ближайшие 10–15 лет?

Демократизация политической системы

ДЕМОКРАТИЯ СТАЛА ЗНАМЕНЕМ и главным содержанием российских перемен конца XX в. Как предсказывали Джордж Кеннан, Николай Бердяев, Иван Ильин, советский коммунистический строй был свергнут не в результате внешнего давления. Такому режиму, располагавшему огромным ядерным и в буквальном смысле слова несметным обычным военным арсеналом, внешний враг был не страшен, а, наоборот, абсолютно необходим для обеспечения собственного политического выживания. Именно поэтому исчезновение внешнего врага создало резкое «падение давления» в системе, подрыв дисциплины подчиненных и деморализацию начальников, что довольно скоро привело режим к краху. В этом смысле известная фраза академика Георгия Арбатова о том, что мы (СССР) сделаем с вами (США) нечто страшное – лишим вас врага

, оказалась пророческой в том смысле, что исчезновение врага привело к страшным последствиям. Ирония состояла в том, что руководство СССР, освободившись от образа врага в лице США, тем самым «расслабило» советскую систему настолько, что она перестала функционировать. Что касается Западного сообщества, то и внутренний строй входящих в него стран, и даже их основные международные институты (НАТО, ЕЭС/ЕС) не только «выжили», но и получили дальнейшее развитие. В отличие от «социалистического содружества» Запад не нуждался для своего существования в наличии советской угрозы.

Ряд экспертов, в том числе Алексей Арбатов, совершенно справедливо утверждают, что СССР сошел с исторической сцены не потому, что «надорвался» в ходе гонки вооружений с США, в частности, пытаясь дать ответ американским «планам звездных войн»

. Советская политическая, экономическая, общественная система была создана в ходе борьбы с классовым противником внутри страны и вне ее. Более того, эта система, прошедшая серьезную проверку в годы Великой Отечественной войны, была как раз предназначена для того, чтобы функционировать в ходе непрерывной борьбы с противником, где «мирные» фазы чередовались с военными периодами – вплоть до «полной победы коммунизма во всем мире». Главным преимуществом советской экономики считалась именно ее способность к мобилизации ресурсов для войны и во время войны («холодная война» с ее непрекращавшейся гонкой вооружений была экономическим эквивалентом вооруженного конфликта). Аналогичным образом формулировались критерии устойчивости политических институтов («руководящая и направляющая роль КПСС», «бойцы» которой находились в непрерывной «борьбе» на различных «фронтах»), общественной системы («нерушимое монолитное единство партии и народа»), межнациональных отношений («дружба и братство народов СССР», формирование «советского народа как новой исторической общности»).

До тех пор пока эта стройная, хотя и крайне затратная во всех отношениях система сохранялась, любой разговор об интеграции СССР в мировое сообщество был бессмысленным. Миссия Советского Союза как раз заключалась в том, чтобы своим существованием и конкретными действиями способствовать реализации главной идеи «Манифеста коммунистической партии» – перехода от капитализма к коммунизму во всемирном масштабе. Советский Союз, как он был создан Сталиным, был конструкцией, где роль государства играла партия. Даже по своей структуре советское государство было принципиально отлично от западных. Номинальный глава государства, правительство и парламент были лишь агентами реальной власти. Это приводило к проблемам даже на уровне дипломатического протокола, в котором не было места для генерального секретаря КПСС и членов всемогущего Политбюро. Советским руководителям приходилось присваивать себе дополнительные титулы – главы правительства (Сталин, Хрущев) или главы государства (Брежнев, Андропов, Черненко, Горбачев), чтобы иметь возможность пользоваться протокольными привилегиями. Крах партии-государства неизбежно и практически немедленно привел к распаду Советского Союза.

Вполне логично, что в СССР любые призывы к сближению с Западом, выходившие за пределы формулы «мирное сосуществование есть форма классовой борьбы», квалифицировались как «антисоветская пропаганда», призванная расшатать советский строй изнутри, ослабить его. Официальная «марксистско-ленинская наука» тратила много усилий для «разоблачения» идей конвергенции социализма и капитализма как «идеологической диверсии».

Тезис о принципиальной несовместимости «двух миров», закономерной неизбежности их борьбы вплоть до «победы коммунизма во всем мире» имел для КПСС-СССР основополагающее охранительное значение. Этот тезис непременно сопровождал любые упоминания о «мирном существовании государств с различным общественным строем» при Хрущеве, о «разрядке международной напряженности» при Брежневе и т. п., ставил жесткие идеологические пределы любому политическому сближению с Западом. Реальная и наигранная воинственность советского социализма с его установками на борьбу имела внутреннюю сторону, охраняя посредством «доктрины Брежнева» социалистический строй в союзных СССР странах. «Социализм с человеческим лицом» – т. е. «мирный» социализм, отказавшийся от борьбы с классовым врагом, был с точки зрения советского руководства крайне опасен, так как предвещал разложение строя и, далее, утрату власти. Соответственно в то время как Чехословакия в период Пражской весны подверглась советской военной оккупации, неосталинский режим Чаушеску в Румынии, несмотря на его вызывающее внешнеполитическое фрондерство (и откровенную неприязнь к «гению Карпат» со стороны советских руководителей), получил возможность существовать на протяжении почти четверти века в особой «нише».

Тем не менее могильщиком коммунизма стала именно советская коммунистическая номенклатура. Непримиримость идеологов КПСС к идеям конвергенции была совершенно обоснованной. Критика различных буржуазных теорий в 1960-1970-е годы в советской идеологической литературе и в вузовских курсах внешне выглядела излишней, поскольку книги, излагавшие эти теории, были доступны лишь узкому кругу лиц, имевших разрешение на работу в спецхранах библиотек. Тем не менее именно эти теории, овладев умами некоторых из «критиков», стали постепенно расшатывать советский строй изнутри. Ирония истории при этом заключалась в том, что идеологическими «могильщиками коммунизма» стали именно «бойцы идеологического фронта» партии – вернее, те из них, кто был способен к критическому восприятию действительности (как западной, так и советской) и творческому мышлению. В обстановке «оттепели», наступившей после «развенчания партией культа личности Сталина», эти люди стали задумываться над вопросом, в каком направлении стране развиваться дальше.

Замечательно, что впервые собрал некоторых из этих людей вместе, создал из них группу советников высшего руководства не кто иной, как Юрий Андропов, советский посол в Будапеште в период венгерского «мятежа» 1956 г., ставший несколько лет спустя председателем Комитета государственной безопасности СССР. Впоследствии Георгий Арбатов, Александр Бовин, Федор Бурлацкий, Георгий Шахназаров, другие члены этой группы советников стали идеологами горбачевской перестройки. Наряду с «андроповской» группой в аппарате ЦК КПСС существовали и другие «рассадники либерализма». В их числе были сотрудники Международного отдела ЦК, курировавшие отношения с «еврокоммунистическими» партиями Италии и Франции, а также с социал-демократами ФРГ, сотрудники редакции издававшегося в Праге международного журнала коммунистических и рабочих партий «Проблемы мира и социализма». Сложные, но политически важные отношения с этими партиями требовали от представителей КПСС не только хорошего знания идеологических позиций партнеров, но и высокого уровня политического, экономического, философского образования в целом. С позиций этого более широкого взгляда еврокоммунизм и социал-демократия при близком знакомстве с ними оказывались достаточно привлекательными для советских партийных интеллектуалов. То, чего не мог бы достичь «классовый противник» – переубедить искреннего коммуниста, – становилось возможным в общении с «классовыми друзьями» – коммунистами и социал-демократами Западной Европы. В ходе этого общения у советских участников подспудно зрело убеждение в необходимости постепенной либерализации политического режима в СССР.

Таким образом, естественным и сравнительно безопасным путем идеологического выхода из коммунизма был социал-демократический уклон. Андрей Грачев, впоследствии ставший советником Горбачева, писал о социал-демократическом крыле в Международном отделе ЦК, в которое входили А. Черняев, В. Загладин, Г. Арбатов, Е. Примаков, О. Богомолов, В. Журкин, Г. Шахназаров, А. Бовин, Е. Амбарцумов, Е. Яковлев, Н. Шишлин, В. Лукин. По свидетельству другого помощника Горбачева, Анатолия Черняева, Международный отдел (вернее, его либеральное крыло) с 1970-х годов считался «интеллигентским, “ревизионистским”»

.

Никакого «крыла» в организационном смысле никто, разумеется, не создавал, но подспудная ревизия основ коммунистической идеологии приняла довольно широкие масштабы. В дальнейшем все «скрытые советские социал-демократы» сыграли большую роль в формировании новой внешней политики страны. В семидесятые же и восьмидесятые годы они пытались раздвинуть рамки мирного сосуществования с Западом

.
<< 1 ... 3 4 5 6 7 8 >>
На страницу:
7 из 8