Варяги против христианского мира. Настоящая история скандинавских викингов

Вроде бы все самоочевидно. Но едва ли это так, если посмотреть внимательнее. Скандинавы ради серебра прошли огромное расстояние вглубь континента. По прямой расстояние от юго-восточного побережья Финского залива до Булгара на Волге, исходного пункта поступления арабского серебра в Скандинавию, составляет примерно 1350 км. В Волжской Булгарии скандинавы были, о чем говорит серия находок мечей типов E, H и S, а в особенности погребение в Балымере, южнее Булгара, с согнутым мечом типа Е, которое датируется IX веком[44 - Стальсберг А. Находки скандинавского происхождени IX–XI вв. в Волжско-Камской Булгарии. // Средневековая Казань: возникновение и развитие. Материалы международной научной конференции, Казань, 1–3 июня 1999 года. Казань, 2000, с. 237]. Нигде больше викинги не проникали так далеко вглубь континента, поскольку вообще интересовались главным образом прибрежными районами.

Скандинавы прошли насквозь этот обширный регион, который в то время был крайне малонаселенным, был покрыт густыми и труднопроходимыми лесами. Речная система лесной зоны Европейской части России может быть описана кратко только одним словом – лабиринт. Судя по археологическим памятникам, в VIII–IX веках в этом лесном регионе не было ничего, что представляло бы интерес как объект грабежа; население было очень бедным, со скудной материальной культурой[45 - Т.С. Нунан подчеркивает: «Короче говоря, в сопках нет признаков больших богатств и даже какого-либо намека на хотя бы умеренный достаток» – Нунан Т.С. Зачем викинги в первый раз прибыли в Россию. // Американская русистика: Вехи историографии последних лет. Период Киевской и Московской Руси: Антология. Самара, «Издательство Самарского университета», 2001, с. 26].

Наконец, сам путь скандинавов к арабскому серебру начался с берегов Финского залива и Ладожского озера, на которых они появились примерно в середине VIII века или ранее. Скандинавы вообще ходили в Финский залив издревле; на о. Большой Тютерс была найдена равноплечная фибула, датированная 400–550 годами[46 - Нунан Т.С. Зачем викинги в первый раз прибыли в Россию. // Американская русистика: Вехи историографии последних лет. Период Киевской и Московской Руси: Антология. Самара, «Издательство Самарского университета», 2001, с. 33]. Эти берега расположены довольно далеко от Скандинавии и само по себе морское путешествие на восток требует какой-то веской причины.

Иными словами, вопрос получается не простым до очевидности, а сложным. Чтобы заполучить арабское серебро, скандинавам надо было сначала приплыть к восточному побережью Финского залива, затем проделать путь более чем в тысячу километров через лесные чащобы по извилистым рекам и речкам до Булгара и там обрести серебрянные монеты. Но не грабежом, потому что никаких сведений, ни в письменных источниках, ни в археологических материалах, о том, что скандинавы хотя бы раз грабили Булгар, не имеется.

Как такое могло быть?

Этот вопрос состоит из нескольких компонентов, и сейчас мы рассмотрим первый компонент: причины морских путешествий скандинавов в восточную часть Балтийского моря.

Викинги – изначально рыбаки

Поскольку скандинавы прибыли на побережье Финского залива и Ладожского озера еще до начала притока монетного серебра, судя по материалам, за сотни лет до этого, то, ввиду сказанного выше о затратах на подготовку военных походов, они еще не были воинами. Кем же они были тогда?

В литературе по этому поводу были высказаны разные точки зрения, собранные Дж. Барретом[47 - Barrett J.H. “Few know an earl in fishing clothes”: Fish middens and the economy of the viking age and late norse earldoms of Orkney and Caithness, Northern Scotland. PhD thesis. University of Glasgow, 1995], которые, в основном, сводились к вытеснению лишнего населения в Скандинавии[48 - На удивление популярная это была теория, отраженная во многих работах – Magnusson M. Viking Expansion Westward. New York, “H.Z. Walck”, 1973, p. 21, 86; Logan D.L. The Viking in History. New York, “Routledge”, 1992, p. 24–26; Helle K. History of the Early Viking Age in Norway. // Ireland and Scandinavia in the Early Viking Age. Blackrock, “Four Courts Press”, 1998, p. 246–247], нехватке экономических ресурсов и потеплению климата. Но какого-то одного мнения не сложилось. Разномастность мнений историков, на мой взгляд, говорит о том, что они не смогли ухватить главную, основную причину рассматриваемых событий, и останавливаются на вспомогательных, второстепенных причинах. Их обычно бывает несколько, вот отсюда и плюрализм мнений.

Этого явно недостаточно, и я выдвину такую экстравагантную гипотезу. Основная причина носила хозяйственный характер. Изначально викинги несомненно были рыбаками и занимались рыбным промыслом. Хотя письменные источники об этом ничего не говорят, есть косвенные сведения, на это указывающие.

Первое, на что нужно обратить внимание, это на корабли викингов. Они использовали на протяжении всей своей истории однотипные корабли. Все известные изображения и находки остатков кораблей это подтверждают. Это крупные лодки с килем и высоко выступающими вверх форштевнем и архштевнем. Корпус лодки набран из досок внахлест, скрепленных деревянными гвоздями или железными заклепками, борт по миделю судна низкий. На корме сбоку устанавливался руль. Корабли такого типа имели складную мачту с прямым парусом, а также навес, устанавливаемый на Т-образной распорке. Размеры кораблей варьировали от 11 до 30 метров в длину и от 2,5 до 4,8 метров в ширину. Осадка обычно была неглубокой и составляла 0,5–0,8 метров, что делало судно удобным для мелководных районов. Военный драккар был крупнее – 25–30 метров в длину, до 4 метров в ширину. Форштевень и архштевень, тоже очень высокие, были выполнены в виде скульптур драконов. На нем устанавливался настил для команды, скамьи и весла для гребцов, а также ряды щитов по бортам. Это были небольшие модификации общей для всех скандинавских судов того времени конструкции.

Обращает на себя внимание то, что корабли викингов не очень удобны для морского боя. Фризские корабли – когги – самые ранние археологические находки которых относятся к VII веку, а письменные упоминания к середине Х века, как правило, имели высокие форкасл и архкасл, то есть надстройки на носу и корме, в которых размещались лучники и абордажная команда. Отсутствие форкасла у драккаров сильно затрудняло абордажный бой. Викинги, бесспорно, знали о коггах, и возможно сталкивались с ними в бою, но от своих кораблей не отказались и никаких конструктивных изменений в них не внесли.

Значит, была очень веская причина оставить все, как есть. Корабли такого типа, которые имелись у викингов, очень удобны для рыболовства. Их низкие борта облегчают постановку и выборку рыболовных снастей. Большая ширина и малая осадка предотвращает крен и опрокидывание судна, что важно при выборке тяжелой снасти с рыбой на борт. Довольно высокая мореходность и скорость[49 - Корабль из Гокстада, точно скопированный в XIX веке, показал скорость при попутном ветре в 10,5 узлов] позволяла таким судам выходить на промысел далеко в открытое море и возвращаться с уловом обратно. Таким образом, сам тип корабля вполне ясно указывает на его изначальное приспособление для рыболовного промысла. То, что викинги не внесли никаких изменений в его конструкцию, может объясняться тем, что даже самые крупные военные драккары могли периодически использоваться для рыболовного промысла.

Второе, на что нужно обратить внимание, что в шведском и исландском языках слово vik означает залив. Тогда слово viking семантически должно обозначать население, живущее у заливов и ведущее в заливах некую деятельность, причем постоянно и достаточно долгий срок, чтобы это понятие укрепилось в языке и стало общепринятым названием[50 - В Швеции, на полуострове Викболандет, было обнаружено интересное кладбище из 22 погребений, из которых 10 или 11 погребений было совершено в лодках. Одно из них было раскопано в 2005 году. Лодка длиной около 5 метров и шириной 1,7 метров была помещена в яму, выкопанную в форме лодки, а потом была закрыта каменной закладкой. Впоследствии лодка полностью сгнила, и каменная закладка опустилась вниз, создав характерную впадину на на поверхности могильника. Судя по размеру других могих такой же формы, другие лодки были тех же размеров. Лодка была построена с применением железных заклепок, которые концентрировались в носовой и кормовой части лодки. Исследователей привлекла находка 23 игральных фишек из янтаря – необычная находка, показывающая тесные связи погребенного с местами добычи янтаря, вероятнее всего с Прибалтикой. Но интересно отметить, что в лодке были найдены остатки неполного комплекта упряжи лошади и лишь один железный нож. Не было оружия и доспехов. Совершенно мирные люди.Археологи, видимо, затруднились с интерпретацией этих находок в столь любопытном могильнике, почему в центре их внимания оказались игральные фишки. На мой же взгляд – это кладбище общины викингов-рыбаков. Кладбище располагалось на небольшой плоской возвышенности к югу от современного Скамби, на правом берегу реки, текущей в районе могильника с востока на запад, а потом поворачивающей на юг и впадающей в залив Слотбакен, омывающий полуостров с юга. Долина этой реки, весьма подходящая для хлебопашества, была заселена в начале эпохи викингов, в начале IX века, поскольку анализ находок с распашки не выявил материалов предшествующего вендельского периода. По предположению авторов раскопок, погребение в лодке делалось раз в поколение, и могильник существовал с начала и до конца эпохи викингов, примерно с 800 до 1025 года, когда в силу христианизации, обряд погребений в лодках вышел из употребления. – Rundkvist M., Williams H. A Viking Boat Grave with Amber Gaming Pieces Excavated at Skamby, ?sterg?tland, Sweden. // Medieval Archaeology, Vol. 52, 2008, pp. 69-102Если это был большой род рыбаков, то надо сказать, что они выбрали идеальное место для поселения, рядом с заливом, среди пахотных угодий и довольно густых в те времена лесов. Это место позволяло легко выходить в море на промысел, и в то же время защищало от непогоды и враждебных посягательств. Бирка находилась примерно в 200 км к северу, если считать по воде. То есть копченую или вяленую рыбу можно было при необходимости продать на крупнейшем в этом части Скандинавии торге.]. Постоянная деятельность в заливах – это, конечно, рыболовство. Что, есть какие-то другие варианты?[51 - В связи с этим нужно упомянуть гипотезу Ф. Аскерберга, который считал, что название викинг произошло от глагола vikja – поворачивать, отклоняться. Это он истоковал так, что викинг был человеком, покинувшим родину ради участия в грабительских походах. Однако, это слово явно производное, поскольку так в древнескандинавских источниках называли собственно грабительский поход, а не их участников. То есть, эта этимология ничего не объясняет – Гуревич А.Я. Походы викингов. М., «Наука», 1966, с. 80]

Теперь надо выяснить вопрос о том, где в Балтийском море больше всего ловили рыбу и как это делали. Традиционный рыболовный промысел просуществовал в Прибалтике до начала ХХ века и был подробно описан в работе Б.А. Гейнемана, который использовал и свои личные наблюдения, и сведения Пограничной стражи Российской империи, надзиравшей за рыбаками.

Б.А. Гейнеман писал, что лов велся по всему побережью Балтийского моря от Петербурга до границ с Восточной Пруссией. Рыбаки вели промысел самостоятельно или мелкими артелями, совместно снаряжая лодку, закупая снасти и припасы. Пограничной стражей было учтено 12,2 тысячи рыбацких лодок и еще 602 лодки учтено таможнями городов. Поскольку в среднем на лодку приходилось по 2,5 рыбака, то Гейнеман определял численность рыбаков в 30,7 тысяч человек, не считая семей, обычно помогавших на берегу[52 - Гейнеман Б.А. Рыболовство на Балтийском море у русских берегов. Санкт-Петербург, 1904, с. 7].

Основные промысловые виды рыб. Салака или стремлинг – ловится по всему побережью и островам к западу от устья Нарвы. В апреле-мае, когда стремлинг подходит к берегу на нерест, идет усиленный лов и заготовка салаки на год. В конце мая салака уходит в море, и ее ловят ставными сетями вплоть до начала зимы. Летний лов на глубине около 5 метров ведется в 2–3 км от берега, а осенний на глубине 15 метров уже в 7 км и более, а у отлогих берегов даже в 20–25 км в море. Зимой салака уходит далеко в море и промысел прекращается до весны. Камбала водится у западных берегов Латвии (в прошлом Курляндии), но ее нет в Рижском заливе, где вода пресная. Лов камбалы начинается в апреле после схода льда и достигает пика в мае-июне. Треска водится в соленой воде и ловят ее круглый год, пик промысла приходится на апрель – середину мая и с середины августа по октябрь. Промысел трески летом ведется в открытом море, в 40–50 км от берега. Лосось водится в пресной воде и его промысел ведется в устьях рек Вента, Западной Двины, Нарвы и Луги. Особенно много в начале ХХ века ловили лосося в Нарве.

Промысел велся с помощью сетей, переметов и ярусов. Для нас больше всего интересны переметы и ярусы, поскольку они отложились в археологических материалах. Перемет представляет собой длинную веревку, к которой на длинных поводках привязаны крупные крючки (12–15 см длиной) с наживкой. На одной веревке может быть от 60 до 100 крючков. На ловлю переметом выходят в море от 2 до 4 рыбаков, каждый из которых брал от 200 до 400 крючков, а у юго-западного побережья Литвы рыбаки брали от 1600 до 2200 крючков на каждого. Сначала выбрасывается якорь с буем, потом понемногу спускается за борт сам перемет, к каждой веревке которого привязываются грузила. Затем выбрасывается второй якорь с буем. Ярус – длинная веревка с поплавками, к которой были подвязаны крючья на поводке длиной около 3,6 метров. Концы веревки были привязаны к якорям с буями. В ярусе ставится 300–350 крючков на лодку. Переметы и ярусы ставились надолго, часто на весь промысловый сезон, и рыбаки каждый день выезжали к ним для сбора улова и смены наживки. Эти снасти ставились по прямой линии, на расстоянии от 5 до 25 км от берега, на глубину от 16 до 82 метров[53 - Гейнеман Б.А. Рыболовство на Балтийском море у русских берегов. Санкт-Петербург, 1904, с. 90–96]. Особый интерес к этой снасти вызван тем, что возникает предположение, что переметы оказали серьезное влияние, с одной стороны, на металлургию, и, с другой стороны, на судостроение.

Почему рыбу ловили в основном у восточного и южного побережья Балтийского моря, а не у берегов Швеции? Этот вопрос связан с биологией промысловых рыб, и в качестве ключа можно использовать современные данные по распределению рыбных биоресурсов Балтийского моря.

Треска на нерест приходит к отлогим, песчаным берегам восточной части Балтики, и потому именно в этих подрайонах находится в среднем 83 % нерестового запаса трески. Основной лов, 80–85 % вылова трески в море, производился в подрайонах 25–26 ИКЕС[54 - Имеется в виде деление моря на подрайоны Международным советом по исследованию моря, ICES или ИКЕС], то есть в секторе моря между юго-западной Швецией и побережьем Польши, а также в секторе моря, прилегающем к побережью Калининградской области и Литвы[55 - Карпушевский И.В., Голубкова Т.А., Архипов А.Г. Сырьевые ресурсы Балтийского моря и его заливов. // Вопросы рыболовства, 2015. Т. 16, № 3, с. 284–285]. В водах восточной части Балтийского моря, включая Финский залив, находится 42 % нерестовых запасов салаки[56 - Карпушевский И.В., Голубкова Т.А., Архипов А.Г. Сырьевые ресурсы Балтийского моря и его заливов. // Вопросы рыболовства, 2015. Т. 16, № 3, с. 285]. Поскольку география Балтийского моря и биология промысловых рыб за прошедшую тысячу лет не поменялись, то и в эпоху викингов распределение рыбных биоресурсов Балтийского моря было таким же, как и сейчас. Отсюда следует, что скандинавские рыбаки, ловившие рыбу в Балтийском море, стремились в более богатые рыбой районы моря, расположенные у восточного побережья.

Немаловажная черта рыбного промысла заключалась в необходимости участка на берегу, на котором артель рыбаков проживала, обрабатывала рыбу, сушила и чинила снасти и лодки. Неотложная необходимость в пристани на берегу была вызвана тем, что свежая рыба очень быстро портится. Свежая рыба может храниться до двух дней, копченая горячим или холодным способом рыба – от 3 до 7 дней, соленая рыба в рассоле – от 15 до 30 дней, сушеная рыба – до 4 месяцев. Но многое зависит от погоды, к примеру, копченый стремлинг портится в жару за 2–3 дня[57 - Гейнеман Б.А. Рыболовство на Балтийском море у русских берегов. Санкт-Петербург, 1904, с. 13]. Поэтому для дальней перевозки рыбу нужно или засолить в бочках, или засолить и прокоптить, или засушить. Эти операции можно провести лишь на берегу, сразу после вылова. Кроме того, как следует из описания Б.А. Гейнемана, традиционный промысел велся в полосе не далее 25 км для салаки и 50 км для трески от берега. То есть, рыбный промысел был в основном прибрежным.

Между тем, от юго-восточного побережья Швеции до побережья Польши – 200 км, до побережья Калининградской области – 370 км, до побережья Латвии – около 300 км. Отсюда следует, чтобы скандинавским рыбакам вести промысел в наиболее богатых рыбой районах Балтийского моря, им непременно следовало базироваться на восточном берегу. 200–300 км – это от 107 до 160 морских миль, что при средней скорости лодки под парусом 5–6 узлов дает от 17 до 32 часов на переход, то есть два дня или больше, если ветер неблагоприятный. По подсчетам продолжительности торговых маршрутов в IX–XI веках, выполенных Д. Эльмерсом, отчасти основанных на сведениях из письменных источников, на переход с Готланда в Гробини, на южном берегу Балтики (90 миль), требовалось два дня, на переход из Сконе в Бирку (350 миль) – 5 дней. Путешествие Ансгария из Хедебю в Бирку (580 миль) потребовало 20 дней плавания с ночными перерывами. Самый быстрый переход по этим данным составлял примерно 70 миль в день. Иными словами, было практически невозможно базироваться на юго-восточном побережье Швеции и ловить рыбу у побережья восточной Прибалтики. В таком случае необработанный улов был бы испорчен.

Итак, викинги – изначально рыбаки, постоянно жившие у моря и ходившие на промысел не только у своих берегов, но и далеко на восток и на юг, к восточному и южному побережью Балтики, в воды, наиболее богатые рыбой. Это как раз объясняет интерес скандинавов к этому региону и некоторое количество ранних, еще до эпохи викингов, скандинавских находок в Эстонии и Латвии[58 - Вообще, стоит сказать, что по археологическим находкам прослеживается торговый путь вдоль восточного побережья Швеции на север, через Аландские острова, затем вдоль южного побережья Финляндии до южного побережья Финского залива, по крайней мере до района Таллинна. Этот путь использовался по крайней мере с бронзового века – Custin I. Contacts, Identity, and Hybridity: Objects from South-western Finland in the Birka Graves. // Identity Formation and Diversity in the Early Medieval Baltic and Beyond. The Northern World, Volume: 75, 2017, p. 212].

Среди таких находок можно упомянуть три обширных курганных поля рядом с городищем Гробин в Латвии, примерно в 12 км от Лиепаи, на реке Аланде, в которых суммарно насчитывалось более 2000 курганов. Среди раскопанных курганов, инвентарь которых указывает на Готланд, самые ранние относились к 650 году, а самые поздние – к 800 году. Скандинавы в этот период, очевидно, жили по всему побережью, поскольку скандинавские материалы найдены были также в Саласе, Капсенде и Сауслаукасе; это устье Даугавы, район Риги. Там также были захоронения, относящиеся к VII–IX векам. В 45 км к юго-востоку от Гробина также было укрепление и поселение скандинавов Апуоле на реке Барта, датируемое 650–800 годами[59 - Нунан Т.С. Зачем викинги в первый раз прибыли в Россию. // Американская русистика: Вехи историографии последних лет. Период Киевской и Московской Руси: Антология. Самара, «Издательство Самарского университета», 2001, с. 30–31].

Несколько пунктов на побережье Латвии, где скандинавы долго жили с весьма ранних пор – с середины VII века. Т.С. Нулан пытался истолковать это явление через призму либо возникновения торговых поселений, либо саг о завоевании скандинавами Прибалтики. В действительности это были участки морского побережья, которые использовались скандинавскими рыбаками, и отчасти ими контролировались. Вооруженной силой или по договору – это нам неизвестно; но проживание в этих районах скандинавов в течение около 150 лет говорит, скорее, за договор[60 - В порядке догадки. В Прибалтике найдено некоторое количество скандинавских железных кресал. Это странная находка, поскольку очевидно, что эти вещи проходили через обмен, но при этом очевидно, что кресала не имели ценности в торговом смысле. Можно предположить, что кресала были символическим даром в обмен на право проживания на берегу или в каком-то месте. Возможно, что дарением кресала скреплялся договор об аренде рыбопромыслового участка.]. При городищах были рынки, на которых скандинавские рыбаки могли продавать часть улова, приобретать муку и соль, различные другие припасы. Рыбный промысел не может обойтись без торговли.

Перечисленные районы: побережье близ Лиепаи и устье Даугавы – это районы интенсивного промысла, очень богатые рыбой. Исследователей может смутить, что Гробин, Апуоле и Салас ныне находятся довольно далеко от моря. Но есть обстоятельства, которые нужно принимать во внимание. Во-первых, скорее всего, тысячу лет назад береговая линия находилась ближе к этим пунктам, чем сейчас. Если море отступило на запад, и древняя береговая линия осталась на суше[61 - Археологические исследования в Дании также показывают, что в древности береговая линия проходила в стороне от современной. Например, судоходный канал, сооруженный в 726 году на острове Самсё в самой узкой его части, сегодня находится на 0,5 метра выше уровня моря. Поселения на Изефьорде и Роскильде-фьорде на острове Зеланд также расположены в 1–2 км от современной береговой линии. – Ulriksen J. Inland navigation and trade in a land without rivers – fjords and streams as navigation and trade routes in Viking Age Denmark. // Siedlungs- und K?stenforschung im s?dlichen Nordseegebiet. Vol. 34. Rahden/Westf., 2011. S. 192-193], то есть неслабые шансы найти остатки корабельных стоянок и причалов, которые совершенно не исследованы археологами, вплоть до остатков лодок[62 - У побережья Литвы были обнаружены и исследованы остатки нескольких судов XVII–XIX веков, что позволяет надеяться на обнаружение судов варяжской эпохи, затонувших в этом районе – Ћulkus V. Shipwrecks off the Coast of Lithuania. Underwater Archaeology in the Baltice Region. Archaeologia Baltica 14. Klaipeda, 2010, p. 28–46]. Во-вторых, археологи «зацепили» лишь часть древней хозяйственной инфраструктуры, связанной с рыбным промыслом, а именно – долговременные поселения, которые рыбаки скорее всего использовали для зимовки, если по каким-то причинам не возвращались обратно в Скандинавию. За 150 лет вполне могла сложиться скандинавская община, которая постоянно жила в этих поселках. Остальные элементы рыбопромысловой инфраструктуры нам пока неизвестны. Вероятно вдоль древней береговой линии может быть густая россыпь всевозможных находок.

Гипотеза о том, что скандинавы, поселившиеся еще до эпохи викингов в Прибалтике, в частности в Латвии, были рыбаки, гораздо лучше объясняет наличные факты, чем ссылки на саги, составленные спустя более чем 600 лет и представляющие собой, видимо, позднее переосмысление смутных преданий. Во всяком случае, эту гипотезу можно подтвердить или опровергнуть, если провести археологические работы вдоль древней береговой линии.

Почему же все-таки Ладога?

Находки скандинавских вещей в Эстонии и Финляндии, а также на островах Финского залива приближают нас к разрешению вопроса о том, что все-таки привело скандинавов на берега Ладожского озера.

Экспедиция Г.С. Лебедева «Нево» в 1986 году сделала экстраординарную находку на острове Большой Тютерс. В южной части этой большой гранитной скалы есть прибрежный участок с дюной, на которой были найдены остатки древнего поселения и могильника. Там же была найдена скандинавская равноплечная фибула, датированная 400–550 годами[63 - Лебедев Г.С. Северная часть «Пути из варяг в греки» (Памятники и навигационные ориентиры Финского залива – Волхова – Ильменя – Ловати – Двинско-Днепровского междуречья). // История и археология Новгородской земли. Новгород, 1987, с. 16]. Хотя сейчас Большой Тютерс не имеет населения, поскольку был заминирован во время Второй мировой войны и до сих пор небезопасен, большую часть своей истории он был заселен. Остров очень выгодно расположен: в 40 км к югу побережье Эстонии, в районе Кохтла-Ярве, а к юго-востоку находится Нарвский залив, куда впадает река Нарва, вытекающая из Чудского озера. В устье Нарвы в начале ХХ века был промысел лосося, самый большой на всем побережье Прибалтики.

Лосось представлял собой большой интерес для скандинавских рыбаков. Из лосося готовили gravlax (швед.) или graflax (исланд.) – натертое морской солью филе лосося заворачивали в холст и закапывали в прибрежный песок, а также треска, из которой готовили lutefisk – треску выдерживали в мокрой древесной золе и высушивали. Слабосоленый лосось обладает высокими питательными свойствами (233 ккал на 100 грамм) и ненамного уступает свинине (242 ккал на 100 грамм). Соленая салака имеет всего 128 ккал на 100 грамм, а соленая треска и того меньше – 98 ккал на 100 грамм. К тому же, gravlax в холсте и в прохладном месте пригоден в течение месяца, соленый лосось – также в течение месяца. Вяленый лосось сохраняет в прохладном месте годность в течение года. Отсюда следует вывод, что районы Балтийского моря, где ловили лосося, притягивали скандинавских рыбаков в первую очередь и с давних пор. Находки на острове Большой Тютерс тому прямое подтверждение.

На Тютерсе много рыбаков не поместится, потому скандинавские рыбаки осваивали другие районы. К примеру, в VII веке скандинавы жили в Прооса, близ современного Таллинна, и оставили там четыре могильника VII–IX веков[64 - Нунан Т.С. Зачем викинги в первый раз прибыли в Россию. // Американская русистика: Вехи историографии последних лет. Период Киевской и Московской Руси: Антология. Самара, «Издательство Самарского университета», 2001, с. 31]. Вероятно, их привлекало устье реки Харьяпеа. Сейчас эта река исчезла под застройкой Таллинна, но в древности река, вытекавшая из озера Юлемисте, могла быть богатой лососем. Также отмечался приток скандинавов в южную Финляндию, пик которого пришелся на VII век, но уже в VIII веке резко ослабел и практически прекратился[65 - Nordmann C.A. Germannen un Finnen in der Vorgeschichte Finnlands. Mannus, 1937. Bd. 29, S. 490-501].

Иными словами, скандинавские рыбаки обследовали разные рыбопромысловые районы Финского залива, пока не разведали путь на Ладожское озеро, которое было сказочно богато лососем. Достаточно сказать, что годовой улов в 1920-х годах на Ладоге составлял около 4400 пудов или 71,7 тонн лосося. Для сравнения, весь годовой улов в начале ХХ века в водах эстонского острова Вормси, расположенном между побережьем и островом Хийумаа Моозундского архипелага, составлял 7100 пудов или 115,7 тонн, в основном салаки[66 - Гейнеман Б.А. Рыболовство на Балтийском море у русских берегов. Санкт-Петербург, 1904, с. 10].

Но есть проблема. Между находками на острове Большой Тютерс и находками в Старой Ладоге большой хронологический разрыв, около 400 лет. Свидетельствует ли это о том, что скандинавские рыбаки все это время ограничивались только Финским заливом, а в Неву и Ладогу не заходили? По моему мнению, не свидетельствует.

Во-первых, чтобы обойти на лодке Финский залив, обнаружить устье Невы и подняться вверх по Неве до Ладоги не требуется много времени. От Большого Тютерса до устья Невы 93 мили, при попутном ветре и на 6 узлах это расстояние можно пройти за 16 часов. День или два дня пути, если пристать к берегу на ночь. Поэтому можно считать, что скандинавы знали о Неве с тех пор, как появились в восточной части Финского залива. Результаты экспедиции «Нево» показали, что маршрут: Тютерс – Мощный – Малый – Сескар – Котлин и Васильевский был освоен в VI–VIII веках[67 - Лебедев Г.С. Северная часть «Пути из варяг в греки» (Памятники и навигационные ориентиры Финского залива – Волхова – Ильменя – Ловати – Двинско-Днепровского междуречья). // История и археология Новгородской земли. Новгород, 1987, с. 16].

Во-вторых, лосось – проходная рыба, она заходит в Неву, Ладогу и даже впадающие в озеро реки на нерест. Из этого следует, что в устье Невы в древности был отличный улов лосося, скорее всего, побольше, чем в устье Нарвы или Луги. Первоначально для промысла наиболее выгодным местом было именно устье Невы, а в Ладогу скандинавские рыбаки поднялись позднее.

В-третьих, на Ладоге, традиционно лосося ловили переметами, которые имели по 2100–2400 крючков при длине снасти до 9 км. Лов велся с конца мая по август у юго-восточных берегов озера, близ истока Невы, до 12 км от берега. В сентябре лов усиливался и продолжался до ледостава, а иногда до декабря или до начала января. Из этой особенности следует, что летний лов был вблизи истока Невы, и рыбаки могли иметь временные стоянки в любом месте западного побережья бухты Петрокрепость, а на зиму возвращаться в какое-либо место на берегу устья Невы, Финского залива или в Скандинавию. Но найти следы древних стоянок почти невозможно: южное побережье Ладоги подвержено штормам, береговая линия меняется, а устье Невы плотно застроено. Хотя остатки поселения на Васильевском острове все же были обнаружены. Сейчас имеются лишь признаки рыболовного промысла в Старой Ладоге[68 - А.Н. Кирпичников при раскопках прибрежной части поселения обнаружил прямое подтверждение наличия в Старой Ладоге рыболовного промысла. Рядом с железоплавильным горном, устроенным в склоне коренного берега, кузницей и жилым домом была обнаружена сложенная в несколько слоев кора, на которой разделывали рыбу – Кирпичников А.Н., Назаренко В.А. Археологические открытия в Старой Ладоге. Черты сходства средневековых городов региона Балтики. // Археологические вести. Вып.1 Санкт-Петербург, 1992, с. 142].

В-четвертых, стоит сказать также о длинном споре на тему, могли ли скандинавы подняться вверх по Неве. На сей счет в литературе оформились две точки зрения. Первая состоит в том, что Нева была в древности не рекой, а широкой протокой, которую в летописях называли «оустье». Вторая состоит в том, что течение Невы, особенно быстрое в районе Иваньковских порогов, исключало подъем вверх по реке под парусом или на веслах[69 - Звягин Ю.Ю. Великий путь «из варяг в греки». Тысячелетняя загадка истории. М., «Вече», 2015, с. 204].

На основании геологических данных еще в начале ХХ века А.А. Иностранцев датировал образование Невской дельты не менее чем 2000 лет назад, то есть более чем за тысячу лет до появления скандинавов. В статье А.А. Никонова, и этот прорыв датируется временем около 3 тысяч лет назад[70 - Никонов А.А. Рождение Невы – бурное и потаенное. // Общество. Среда. Развитие (Terra Humana), 2009, с. 223]. По всем признакам, прорыв был внезапным, резким и одномоментным, быстро приведшим к образованию реки. Таким образом, Нева в рассматриваемую эпоху была примерно такой же, как сейчас.

Скорость течения Невы по данным сайта «Все реки» составляет от 0,8 до 1,1 м/с, а в устье падает до 0,2 м/с. На Иваньковских порогах скорость течения возрастает до 4,5 м/с. В военно-инженерном справочнике, составленном под руководством генерал-лейтенанта Д.М. Карбышева, рекомендуется идти на веслах против течения, только если скорость течения не превышает 0,5 м/с; скорость движения лодки против течения с такой скоростью составляет 2–3 км/час[71 - Карбышев Д. Краткий справочник по военно-инженерному делу. Заграждения. М., «Госвоениздат», 1936, с. 44]. Устье Невы было доступно для гребли на веслах. Скорость лодки под парусом при попутном ветре составляет 5–6 узлов, а скандинавские суда развивали до 10 узлов. Таким образом, скорость судов под парусом была в диапазоне от 9,2 до 18,5 км/час, то есть от 2,5 до 5,1 м/с. Парусные суда определенно проходили Неву. Это было практически доказано экспедицией «Хольмгард» в 1994 году, когда корабль «Айфур» поднялся по Неве под парусом, чем и опроверг скептиков[72 - Эдберг Р. От Сигтуны до Черного моря. Экспериментальное путешествие. // Викинги и славяне. Ученые, политики, дипломаты о русско-скандинавских отношениях. Санкт-Петербург, «Совет министров северных стран», 1998, с. 86–89].

Теперь можно ответить на вопрос, поставленный в названии главы. Скандинавы пришли в Восточную Прибалтику и на Ладожское озеро за рыбой. В первую очередь, за лососем. Финский залив и впадающие в него реки интересовали их в первую очередь. Там скандинавские рыбаки появились примерно за 300 лет до начала эпохи викингов и лишь позднее разошлись по другим районам восточной части Балтийского моря. Нужно подчеркнуть, что речь идет не о разовых плаваниях наудачу, а о постоянном промысле, который велся из поколение в поколение.

Из этого момента следует целый ряд обстоятельств, которые позволяют заглянуть в раннюю историю этого морского скандинавского сообщества, еще до того, как они стали преимущественно воинами, и проследить этот процесс в основных его фазах.

Чтобы ловить рыбу, надо торговать

Итак, викингов, как некое морское сообщество, создал рыбный промысел, имевший регулярный характер. Викинги-рыбаки плавали между несколькими пунктами: местом жительства, местом ведения промысла, местом торга, где продавался улов и закупались необходимые для промысла припасы.

Тогда по Балтийскому морю было в некотором роде регулярное морское сообщение. Опытные люди могли без труда сказать, когда рыбаки отправляются на промысел, обычно в середине или конце апреля, и когда возвращаются с уловом, обычно в августе-сентябре. Также было известно, в какой именно район выходят на промысел те или иные рыбацкие артели. Рыбаки очень дорожили богатыми участками и потому плавали в одни и те же районы регулярно в течение многих лет. Возможно, что некоторые артели существовали десятилетиями, и в них сыновья наследовали промысел отцов; так что нахоженные морские маршруты тоже могли существовать десятилетиями. Транспортные коммуникации на Балтийском море и в ту эпоху подчинялись определенному порядку, сложившемуся в связи с рыболовным промыслом. Для торговых отношений это было очень удобно и важно.

Рыболовный промысел тесно связан с рынком, даже в большей степени, чем крестьянское хозяйство. Улов надо быстро продать, иначе он испортится и все труды пропадут зря. Рыбацкие артели не только продавали, но и покупали, поскольку нуждались в приобретении муки для своих нужд, соли для консервации рыбы, тары для упаковки рыбы, в холсте, канатах, пакле, смоле для ремонта и содержания лодок.

Отдельная статья закупок любой рыболовной артели состояла в приобретении снастей: сетей и переметов. Перемет для лова лосося и трески, имевший от 500–600 до 2100–2400 железных крючков, явно был недешевой снастью. Крючок диаметром 4 мм и длиной около 300 мм имел вес 28,8 граммов, и тогда вес железа в перемете колебался от 14,4 – 17,2 кг для снасти в 500–600 крючков до 60,4 – 69,1 кг для снасти в 2100–2400 крючков. Рыбак потреблял железа значительно больше воина. Также требовались запасные крючки, поскольку они иногда обрываются. Разумеется, изготовить перемет самостоятельно рыбаки не могли и приобретали его у мастеров.

Рыбакам были нужны рынки с покупателями и ремесленниками. Вот объяснение существованию так называемых эмпорий, или временных торговых пунктов на побережье моря. Сезонный характер торга объясняется сезонным характером рыбного промысла.

Даже в рамках обслуживания рыбного промысла, торговля по морю уже складывалась в некоторую сеть, поскольку разные товары, необходимые рыбакам, происходили из разных мест. Железо происходило в основном из Швеции. Соль для консервации рыбы, скорее всего, добывали на южнобалтийском берегу недалеко от Колобжега, причем с VII–VIII веков[73 - Leciejewicz L. Poczatki nadmorskich miast na pomorzu zachodnim. Warszawa, “Zaklad narodowy imienia Ossolinskich – Wydawnictwo Polskiej Akademii Nauk”, 1962, s. 71]. Хлеб, видимо, получали тоже с южнобалтийского берега, из района Щецинского залива[74 - На западном побережье Щецинского залива в начале VIII века появилось поселение Менцлин, с выраженным скандинавским присутствием: захоронения в лодках, детали костюма, замощенные камнем улицы. Хотя Менцлин располагался всего в 100 км к западу от Волина, через Щецинский залив, вокруг этого поселения не было обнаружено раннеславянских поселений, что указывает на то, что скандинавы выбрали для своего местопребывания ненаселенную местность. Некоторые скандинавские находки VII века говорят, что скандинавы посещали это место и раньше, в течение десятилетий перед основанием поселения. В Менцлине было найдено множество костей балтийской сельди, что указывает на то, что поселение возникло и существовало как место переработки улова и торговли рыбой. – Wehner D. The hinterland of the early medieval trading places Wolin and Menzlin: A comparison. // Trade and Communication Networks of the First Millennium AD in the northern part of Central Europe: Central Places, Beach Markets, Landing Places and Trading Centres. Hannover, 2010, р. 258, 262-263]. Деревянную тару: бочки или лари, скорее всего, делали в юго-западной Финляндии, в прибрежной области Vakka-Suomi, расположенной немного северо-восточнее Аландских островов[75 - Vakka-Suomi была тесно связана с Биркой, в могильниках которой около 11 % погребений имеют инвентарь, происходящий из культур финского ареала. – Gustin I. Elites, Networks and the Finnish Connection in Birka. // New Aspects on Viking-age Urbanism c. 750-1100. Stockholm, 2016, p. 55].

Вот уже складывается некий треугольник торговых связей, охватывающий центральную часть Балтийского моря. Просто для того, чтобы выловить, засолить и продать рыбу, уже следовало активно торговать по всему Балтийскому морю. Нужда заставляла рыбаков быть отчасти и торговцами. Там, где торговля составляет непременную часть деятельности, там появляются и люди, которым торговля удается лучше, чем другим. В сообществе викингов, несомненно, происходило некоторое расслоение и выделение людей, которые больше интересовались торгом, чем рыбным промыслом; для которых торговать было заметно выгоднее. К тому же, у скандинавов имелся товар, который нужен был всем и каждому – железо.