Невысоклики. Корона лесной феи. Часть 3

Тяглы взяли под руки своего братца и, пошатываясь, отправились в переход вслед за Болто, сунувшего рогатого грызуна в карман. Благо, недавно ещё одну дверь установили прямо во дворе Канцелярии переходов.

Болто отсутствовал около часа. За это время его помощники успели принять несколько посетителей, пришедших за пропусками, прибраться в приёмной и написать объявление, гласившее: "Новая услуга. Скотовладельцев перемещаем неразлучно со скотом, но с уменьшением".

Когда вернулся Хрюкл, доска с гордо выведенной надписью была прибита к двери.

– Ну как, с быком всё гладко прошло? – наперебой кинулись расспрашивать его помощники. – Фермеры успокоились?

– Всё в порядке, – кивнул Болто. – Тяглы довольны, а производитель просто счастлив. Скакал от радости как козлёнок. М-да… – Хрюкл почесал затылок. – Только вот усы у него какие-то странные…

Прознав о новой услуге, скотовладельцы устремились в переходы с клетками, полными крыс и прочих грызунов. Бараны становились мышами, козлы – белками. Для свиней же больше подходило превращение в сусликов. Фермерские хозяйства на материке множились и процветали, а число рабуцев на Эль-Бурегасе увеличилось вдвое. Вскоре на каждом хойбовском острове мычало, блеяло или хрюкало какое-нибудь стадо.

Помощникам Болто пришлось соорудить рядом с Канцелярией переходов специальный мелкосетчатый загон-вольеру. Это произошло после того, как у одного свиновода убежало сразу несколько свиносусликов, молниеносно закопавшись в землю. Тогда Модлу и Прыглу пришлось компенсировать ущерб, ловя сусликов настоящих и превращая их с помощью Болто в свиноматок. Правда, о наклонностях последних работники канцелярии так ничего и не узнали, отправив владельца сусликовых хрюшек на один из дальних переходов.

Настоящей жертвой подобных превращений оказался папаша Уткинс. И если бы не глава семейства Модлов, неизвестно чем всё закончилось.

Сосед проходил мимо участка Уткинсов и вдруг заметил свечение среди грядок. Ещё спускаясь с пригорка, Модл видел, как Уткинс копается в огороде. Но, подойдя к изгороди, поприветствовать приятеля не смог.

Посреди тыкв и свёклы красовался невесть откуда взявшийся кирпичный сундук. Подойдя поближе, старичина постучал по нему клюшкой. Слышал Модл уже не так, как в молодости, но всё же различил какой-то встревоженный писк. Кто-то очень недовольный отчаянно ругался внутри тонким голоском.

– Надо же! – удивился папаша Модл. – Ругается прямо как мой приятель Уткинс.

– Да я и есть Уткинс, старый осёл! – гневно пискнули из конуры. – Немедленно освободи меня! Лило, негодник! – Уткинс разразился длинной тирадой, позаимствовав некоторые эпитеты даже у загробного Брю.

Модл кинулся к дому. Вытащив маленького хулигана за ухо из-под крыльца, папаша Модл устроил допрос с пристрастием.

Оказалось, пострел, улучив момент, добрался до записей Олли с уменьшительными заклинаниями для переходов. Первым ему попался строительный раздел. "Надо бы дедушке Уткинсу домик построить, – решил малыш. – Он любит в саду возиться, вот пусть там и живёт". Так как места между деревьями и грядками было немного, Лило решил построить маленький домик, правда, забыл про двери и окна. Зато, сообразив, что дедушка может не поместиться в новых апартаментах, догадался уменьшить старика.

Не зная что делать, папаша Модл стал звать Олли и Тину. Но их дома не было. Только Хрюря появилась и недоверчиво обнюхала постройку. Обежав вокруг и несколько раз чихнув, собака увлечённо принялась рыть. Хорошо, что "домик" был без фундамента. Вскоре образовался подкоп, и из лаза появился крошечный папаша Уткинс. Он был не больше ежа, если поставить того на задние лапы.

Увидев Лило, Уткинс побагровел, засопел и попытался схватить хворостину. Хворостина смотрелась в его руках как оглобля и, перевешивая, тянула в сторону. От этого малышу стало ещё страшнее. Опешивший Модл отпустил его ухо. Лило подпрыгнул и опрометью бросился вон со двора.

В это время Олли вместе с Тиной возвращались домой из Нового Хойбилона. С делами на сегодня было покончено, а денёк выдался на удивление ласковым и сулил тихий тёплый вечер. Поэтому решили не пользоваться переходом, а прокатиться на бричке. Тина напевала песенку, а Олли слушал её хрустальный голосок и жмурился от удовольствия.

Не прячь глаза, не отводи

Очей костёр зелёный.

То, что живёт в моей груди

Не знает слова "уходи",

Желая пасть в их омут,

Мечтает плыть в их глубине,

Резвясь в бездонном море.

Ты только, солнце, не грусти

И сердце к счастью отпусти,

Беда твоя – не горе.

Пусть я недолго был с тобой,

Но в трудные минуты

Я буду рядом. Твой покой

Оборонят от стужи злой

Судьбы моей маршруты.

Верь, как для неба края нет

Душе, что песнь слагает,

Так тесен будет целый свет

Тем, кто сквозь утренний рассвет

Тропой любви шагает.

Не удержать их, не пресечь

Пути завесой тленья.

Им проще будет в землю лечь

И целым миром пренебречь,

Чем выдержать забвенье.

Закончив последний куплет и собираясь вновь его повторить, Тина обернулась к Олли, но заметила в лазоревом небе быстро приближающуюся Хрюрю.

– Хозяин! – выпалила крылатая собака. – Уткинс стал малюсенький! Гав!

– Что, в детство впал? – не понял Виндибур.

Он представил, как почтенный тесть ползает на четвереньках и, пуская слюни, играет в деревянные куклы.

– Нет, хозяин, он р-ростом с ежа! Р-р-р! Лило постар-р-р-ался!

– Ой! – Тина спрятала лицо в ладони. – Кошмар! Бедный папочка! Скорей туда!

Папаша Модл уже весь извёлся. Он не успевал скакать по грядкам за шустрым Уткинсом, увещевая его:

– Да погоди, сосед, куда тебя опять несёт! Не ровён час, в помойную яму свалишься!