Центурион Македонского

– А может цветы, это бабочки приклеенные к траве? – удивил своим взглядом Петя.

– Может и так, – профессор убрал насекомого в сумку, – цветы составляют отдельное семейство, тоже интересное и богатое видами. А Вы значит в Ташкент едите?

– Ага едим, – Михаил Антонович, зевнул, намекая на желание поспать.

– Вы устали наверное, – Павлодарский вскочил, – пойду за бельишком схожу.

– Принесите мне чая, – Петя оторвал голову от кроссворда.

– Если Вам не трудно, – добавил Вася.

– Конечно! – профессор прикрыл дверь.

Михаил Антонович посмотрел на соратников.

– Уснуть не даст, – пожаловался Петя.

– А мне бабочка понравилась, – свесился Вася, – я в детстве тоже с сачком бегал.

– А я в детстве отцу помогал пшеницу молотить, – Михаил Антонович постучал по подушке, придавая ей объем, снял тапки и улегся, – крыс помню…а бабочек нет.

– А может их раньше не было? – Петя поправил матрас, зевнул и тоже лег.

– Все может быть, – старик прикрыл глаза.

– Надо у него про дорогу на Термез спросить, – обратился к товарищам Вася, – может посоветует, как быстрее доехать.

– Боишься, что Бена Ладена, раньше нас найдут? – Петя посмотрел на верх.

– Спросим, – старик открыл глаза, – интересное имя, Бен Ладен.

– Чем интересное? – Петя повернулся на бок.

– Бен, это английское имя, ладен, считай ладан, христианское, а сам мусульманин, – Михаил Антонович смотрел в кровать Васи.

– Он же не виноват, что родители так назвали, – Вася свесил лицо.

– Почему же не виноват? – Петя подложил руку под голову, – у меня знакомый был…его родители Ихтиандром назвали, дак он изменил его, на Казимира.

Продолжить дискуссию, не дал Аркадий Борисович. Открыв дверь, он аккуратно занес стакан чая.

– Пожалуйста, – ставя на стол проворковал он.

– Спасибо, – Петя раскупорил сахарный пакетик, ссыпал содержимое в стакан и стал стучать ложкой о грани.

– Кроссворд? – профессор поднял отложенный в сторону Петром альбом.

– Развивает, – Петр постучал себя по голове, делая первый глоток.

– Совершенно правильно, – профессор стал читать вслух, – майское насекомое, из трех букв…

– Жук, – подсказал ветеран.

– Кстати…, – ученый отложил кроссворд, – жуки, это самый многочисленный отряд насекомых. А бабочки…находятся на втором после жуков месте…

– Пропустите, – Петр с лету попал ногами в тапки Михаила Антоновича.

Выкурив в тамбуре, подстреленную сигарету, он зашел в туалет, нарвал бумаги и вернулся в купе. Каждый лежал на своем месте с закрытыми глазами. Осторожно ступая, Петя лег, глянул на ученого, накрыл голову полотенцем и вздрогнул.

– Если Вас не затруднит, толкните меня пожалуйста в Оренбурге.

– Ладно, – не срывая маску ответил он ученому, – пихну.

– Большое спасибо Петр.

– Не за что, – поворачиваясь к доктору задом, буркнул тот.

Глава 11

Ради гнездышка грача…

Стук колес и ритмичные покачивания убаюкивают не хуже, чем руки любящих родителей. Прошло совсем не много времени, а в купе уже все спали. Михаил Антонович, как самый старый из присутствующих, с заложенным козявками носом, спал с открытым ртом. Из его горла, как из недр чревовещателя, исходил гортанный звук, в простонародье храп. Несколько раз, ветеран сделал глотательное движения, проглотив набившуюся слюну, пожевал язык, сделал огромный укус воздуха ртом и очутился на огромной поляне. Потрогав руками высокую траву, он поразился ее шелковистости. Рядом пролетела стрекоза, ее крылья вращались как лопасти вертолета. Она селе старику на нос, и уставилась в левый глаз.

– Кыш, – сказал Михаил Антонович.

Стрекоза спрыгнула на землю, побежала подминая собой былинки, давя пищащих жуков.

– Попрыгунья, – погрозил ей пальцем старик, и заложив руки за спиной, пошел к воткнутому в землю сачку.

Желтый, в мелкую дырочку, капюшон развевался как указатель ветра на аэродроме. Взявшись за него лапкой, Михаил Антонович, попытался выдернуть сачок из грунта. После неудачной попытки, ветеран взялся за него двумя руками и что есть сил, дернул за палку обнажив корни. Подивившись такому явлению, он услышал позади не ясный шум. Отряхивая землю с корневищ сачка, Михаил Антонович, оглянулся. Огромное сачковое поле, с ровными рядами, зеленых, оранжевых, голубых, красных и многих других сачков, словно флюгеры, простиралось до горизонта. Две одиноких фигуры, Петра и Василия, стояли не вдалеке, пытаясь выдернуть сачки. Обрадовавшись, что рядом оказались знакомые лица, ветеран не глядя под ноги пошел к товарищам.

– Смотри! – вдруг закричал, Петя, тыча пальцем за спину.

Обернувшись, Михаил Антонович, увидел чудесную бабочку. Порхая по синусоиде, она купалась в лучах солнца и восходящих потоках воздуха.

– Центурион, – маня ее как собачку свободной рукой, Михаил Антонович, стал приближаться к ней занося сачок.

Бабочка села на краешек растущего сачка, и уставилась своими глазенками в честное лицо ветерана.

– Хороша…хороша…, – старик затаил дыхание, и что есть силы опустил свое сачок.

В следующее мгновение, ветеран, как большевик с саблей в поисках головы басмача, носился по полю за бабочкой, пытаясь поймать.

– Манок нужен, – рядом с уставшим ветераном, очутилось лицо Петра.

– Я и свистеть то не могу, – ветеран вытащил челюсть, – зубы все дырявые.

– А может пусть летает, – рядом показался Вася.