Повести в стихах

Повести в стихах
Дмитрий Владимирович Аникин

«Повести в стихах» – это стихи или проза? Дмитрий Аникин, математик по образованию, предприниматель, автор своеобразного литературного слога, мастерски играет и с формой, и с содержанием. Все неоднозначно: слово становится образом, образ – философской категорией.

Реальность жизни в представленном сборнике раскрывается главными героями – историческими, сказочными, мифическими, фантастическими. Они находятся в непрерывном (иногда вынужденном, чаще фатальном) поиске выгоды и власти, мечты и любви, смысла жизни и Бога.

Особый интерес представляет вольная интерпретация известных всем с детства сказочных сюжетов, их культурологических кодов. Слом стереотипов и кристаллизация темных глубин души персонажей не оставит вас равнодушными, присоединяйтесь к мистическому состоянию автора!

Для широкого круга читателей.

Дмитрий Аникин

Повести в стихах

© Дмитрий Аникин, 2023

© Общенациональная ассоциация молодых музыкантов, поэтов и прозаиков, 2023

Скучная история

1

Ах ты, горе-злосчастье, мне на долю
ох какое крученое досталось,
да верчёное, сука, непростое!
Ты в семи солях, горе, натиралось,
ты в семи водах, горе, кипятилось,
на семи ветрах, горе, продувалось.
А и жить без тебя мне невозможно,
а с тобою меня со свету гонят.

2

А мне, молодцу, на чужой сторонке
потихоньку жилось, не голодалось;
при кладбище сторожка, подносили
ради праздника, ради поминанья,
«А подкрась где забор, поправь маленько» —
вот и выйдет доход уже не стыдный;
кое-что я откладывал на книги.

3

Да, я с детства учен науке книжной,
оттого и болит башка, кружится,
оттого и глаза я измозолил
о листы – желтизну их, старость, ломкость.
О божественном редко увлекался,
а все больше стихи: Тредиаковский,
Сумароков, Державин или дальше —
Кантемир и силлабики древнее.

4

Вот так пропасть с людьми и начиналась.
Им смешон я, а мне смерть с ними скучно —
я всегда удивлялся, как попали
мы в одни времена… и кто здесь лишний…
Вероятно, они: вся их убогость!
Кто бы мог в моем образе надменность
заподозрить! А я надменный очень.
Сколько яду под сердцем! Им, подспудным,
и писал, меня не публиковали…
Ненавидел страну, народ, эпоху!

5

Думы думал, мечтательно шатался
по кладби?щу – а что, тут тоже люди.
Я заглядывался на камни, даты,
я себя представлял с такими вместе
в разговорах, в делах, в эпохах лучше,
я прикидывал даты, чтоб побольше
их разлет. Я устроился работать:
сторожить, выдавать метелки, грабли.
Если жертвовать, то не интеллектом.

6

А церковным вином со мной делился
Питирим-отец из ближайшей церкви —
тоже червь наш, кладбищенский, приятель
упокойников, в небесах радетель
за их путь беспрепятственный к вершинам.
Я еще ничего, а он запойный:
что кагор ему? – Тлен! Он больше водку,
мне пол-ящика: «На, брат, упивайся.
А башка если утром как дом скорби,
то так Бог по грехам твоим отмерил».
О чем только с попом не говорили!

7

А что женщины? Мой немногий опыт
ран особых на сердце не оставил.
Так, чтоб только яснее представлялись
по ночам мне видения такие,
что уснувшую душу будоражат,
те, что пачкают руку, сон и простынь,