Ложный вакуум

Эдуард наклонился еще ниже и вкрадчиво произнес:

– А кто сказал, что имеется в виду именно это чрезвычайное происшествие?

Андрей опешил. О чем это он? Что еще могло произойти? В мозгу сразу же закипела работа, целью которой было понять, что он мог упустить, не расслышать по пути сюда. Но в памяти был только коридор, заполненный бежавшими от войны людьми. Ясность уже давно подействовала, оставив после себя возможность четко мыслить и управлять своим телом, но что толку, если его собеседник знает гораздо больше его? Поэтому Андрей наклонился и сказал единственное, что посчитал нужным:

– Это какое-то собеседование?

Эдуард выпрямился на стуле и ответил:

– Считайте это предложением.

– То есть я могу отказаться?

– Это полностью ваше право, но надеюсь, что я не ошибся в вашей кандидатуре и вы проявите благоразумие.

Что же хочет предложить этот независимый консультант по вопросам государственной безопасности? Причем свое согласие надо дать, не зная, на что соглашаться. А как же Андрей поступил, когда профессор Гамов сделал ему и пятерым другим студентам предложение раскрыть особую тайну, от которого они априори не могли отказаться? Он подписал соглашение о неразглашении не раздумывая. Что же сейчас его останавливает? То, что Гёдель провел с ним это собеседование, означает, что тот уже настроен на положительный ответ. Но что с того, если Андрей это понимает? Это, наверняка связано с политикой, а иначе зачем еще он лично пришел сюда? Андрей осторожным голосом спросил у Гёделя:

– В какие политические интриги вы хотите меня вовлечь?

– Бросьте, – протянул тот, не меняя выражения лица, – я не стремлюсь вербовать вас для совершения каких-либо сомнительных политических предприятий. Нет. Сущность дела заключается в том, что нам необходим человек, способный помочь в разрешении одной нестандартной ситуации в условиях полной секретности, на благо нашего государства, и оно в случае успеха о вас не забудет. Но, как ранее было заявлено, это предложение, и вы имеете право отказаться. Если решитесь, приходите в кабинет директора Института в восемнадцать ноль-ноль. И никто не должен об этом знать.

Прошло несколько секунд в молчании. Андрей внимательно вглядывался в лицо своего собеседника, пытаясь понять, что же он замышляет, а тот с неизменным спокойствием смотрел на Андрея.

– Это ведь вы, Эдуард, прислали мне то сообщение.

– Да.

– Это благодаря вам моя группа была призвана с миссии.

– И это тоже верно.

Андрей откинулся в кресле, не спуская глаз с консультанта. Тот же перевел взгляд на обстановку кабинета, рассматривая замысловатые механизмы на полках. Когда же его взгляд упал на нишу с СУС, он остановился и обратился вновь к Андрею:

– Это и есть струнное устройство Стокума? Удивительно. Нет, я уже видел его в действии, но меня все равно поражает. Вот я здесь и сейчас, а вот я там и тогда, которое станет моим новым здесь и сейчас.

Гёдель встал и прошел к устройству. Его гордо поднятый подбородок покачивался в каких-то размышлениях.

– Не советую его трогать, – предостерег Андрей, хоть он и понимал, что тот и не собирался прикасаться к устройству.

– О, я и не намеревался. Что же будет, сделай я это?

– Любого незарегистрированного пользователя просто не пропустила бы система. Но если попытки слишком активные, то включится самозащита. Приятного мало, возможен и летальный исход.

– А что если его возьмут какими-нибудь иными средствами, помимо рук?

– Устройство нельзя вынести из здания Института без согласования с ЦУП. Система управления просто будет заблокирована. К тому же в нее вшита система слежения, так что его моментально отследят. Их раздельная работа и так затруднительна, так еще перед этим необходимо согласование с системой.

Консультант повернулся к Андрею. На его лице была какая-то аристократическая улыбка.

– Значит, без оператора это просто устройство, бьющее электрическим разрядом, бесполезно и опасно? – спросил он.

– Да, точно.

– Меня в последнее время не оставляет в покое один вопрос, – Гёдель снова бросил взгляд на устройство. – А вы, операторы, никогда не задумывались о причине Темноты? Скажем, возможно ли то, что Темнота – это попытка вселенной остановить продвижение человечества на поприще управления временем.

Какой неожиданный вопрос, проскочило у Андрея в голове.

– Вы хотите сказать, не является ли использование СУС причиной Темноты? – ухмыльнулся он.

– Да, именно это я имею в виду. Все-таки мы начали совсем недавно манипулировать временем. Появилась недавно и Темнота. Не могу понять, что было раньше.

– Могу вас заверить, что данным вопросом уже задавались многие, – многие, помимо Анри, про себя сказал Андрей, – но никто не привел ни единого доказательства в пользу этой теории. Хотя и есть такие предположения в рядах наших до сих пор. Некоторые вообще ссылаются на попытку вселенной препятствовать развитию человечества. Как вы выразились. Хотя, что понимать в данном случае под развитием, если бы вселенная действительно стремилась бы к этому? Если взглянуть свысока, то это кара за глупость. Кара. Смотря, что вы имели в виду под понятием вселенной.

– Вы не верите в живую вселенную?

– То есть в бога? Извольте. Я верю в законы природы. Они есть. Только мы их не до конца понимаем еще.

– А есть что-нибудь, что мы до конца понимаем? – консультант наклонил голову набок при этих словах. – Хм, законы природы, значит. Вся вселенная есть одно сплошное существо, на сей момент с помутненным рассудком.

– Рассудка нет.

– А как же Темнота? Это же тотальное ничто.

– Зато наблюдаемое.

Гёдель встал ровно, как офицер на строевом смотре. Его аристократическая улыбка не сходила с лица. Он приблизился к столу и ровным тоном спросил:

– А как насчет темной материи? Она как-то присутствует в теоретических измышлениях?

– Хотите сказать, не является ли она этим самым ничем? – Андрей начал понимать, что Гёдель подготовил вопросы, только вот есть небольшое «Но». – С этими вопросами лучше обращаться к физикам-теоретикам. Они занимаются данной проблемой.

– Такие как Анри Дарбу? Я наслышан о нем, а также о том, какую карьеру ему пророчат.

– Он не считает, что дело в темной материи, – Андрей почувствовал, как его внутренности проверяют, снова, на этот раз без наркоза. – Эта чушь связана с той же, что касается СУС. Пространство не пусто, в нем постоянно образуются и исчезают частицы. Настоящее ничто – это отсутствие данных процессов. Да что там говорить, всякая материя при соприкосновении с ничем прекращает свое существование. Темная материя не подходит на вакансию уничтожения вселенной, скорее наоборот, она держит нашу вселенную на плаву. Если вы хотите сказать про внезапное заполнение вселенской ванной темной материей, затягивающей обычную, то стоит отметить, что гравитационного воздействия со стороны Темноты не обнаружено никакого. Разве что есть теория о ложном вакууме. Вы слышали об этом?

– М, вряд ли.

– Согласно гипотезе о ложном вакууме, все в нашей вселенной стремится к уровню с наименьшей энергией, к стабильному состоянию, чтобы повсюду был только вакуум, так сказать. Но вакуум не пуст, вернее он не является истинным, так как тот минимум энергии, который мы считаем ничем, на самом деле является ложным, есть еще более низкий уровень, который и является истинным, – Андрей взял с ближайшей полки трубку, которая когда-то была действующим плазмоотводом, поднял в воздух и отпустил. Та упала на поверхность стола. – Это ложный вакуум, в котором мы и живем, – потом он снова взял плазмоотвод, но на этот раз отпустил его над полом, о который тот с грохотом ударился. – А это уже истинный вакуум.

– Очень интересно, – Гёдель пристально наблюдал за манипуляциями собеседника. – Получается, что этой трубке есть еще куда падать, но что-то ей не дает?

– Верно, – улыбнулся Андрей, понимая, что сам достаточно точно повторил и объяснил своему гостю то, что некогда слышал от Анри.

– И если эту преграду убрать, то можно будет запустить процесс исчезновения вселенной. Темнота.

– Верно, – кивнул Андрей. – Может быть кто-то и смог бы подчинить себе поле Хиггса, которое отвечает за массу, чтобы иметь возможность эту массу уничтожать. Но непонятно, как это возможно. Для того, чтобы привести это поле к истинному, стабильному состоянию, требуется слишком много энергии.

– Так что же, вы считаете, что это невозможно?