Знак Пути

– А что тут думать? – качнул головой Сершхан. – Сматываться надо! Вот только как? Погодите! Волк, ты ведь смог обернуться зверем, чтоб Диву из рук Громовника вызволить! Сможешь сейчас? Сбегал бы за подмогой вниз по реке… Нам ведь не драться надо, а только цепи сломить, любой кузнец за хорошую плату возьмется.

– В том-то и дело, что цепи! – опустил голову Волк. – Железные… А хладное железо перекидываться не дает. Вот если бы были веревки…

– Может раньше и были… – пожал плечами Ратибор. – До первого оборотня. Вот, зараза, хоть плачь! Кого же покликать на помощь?

– Кого – сыскали бы, – вздохнул Сершхан. – Знать бы как… Надежды на то, что Днепр от дождя вздуется и выворотит столбы, маловато, ждать пока перержавеют цепи, тоже навряд ли дождемся… Стойте!!! Я как про воду подумал, мне словно башку изнутри осветило! Ведь Морянка отдала Волку раковину не для одной красы! Рекла, что этим оберегом можно ее ПОКЛИКАТЬ, коль дунуть в него у любой воды!

– Вот уж чего, чего, – сплюнул в грязь Ратибор. – А воды тут хоть залейся… Дуй давай, а то воссиял аки ясное солнце!

Певец склонил голову и почти тут же в пожелтевшей воде мелькнуло прекрасное девичье тело, только хвост вместо ног, вроде рыбьего. Морянка стремительно скользнула в бурлящих волнах, сверкнув бриллиантовой чешуей и вынырнула по пояс у самого берега, ухватившись за торчащую из песка корягу, река текла, играя густыми черными волосами.

– Гой еси, добры молодцы… – почти пропела девушка. – Ладная нынче погодка, а вот вода грязная. Как тут берегини живут?

Она изящно перевернулась на спину, словно невзначай показав ладную грудь, струи дождя омывали лицо, смешиваясь с мягкими локонами.

– Отчего покликал, витязь? – обратилась Певунья к Волку, не спускавшему с нее восхищенных глаз. – Хочешь спеть мне земные песни? Луны не видать… Что за песни без полной луны?

Витязь едва опомнился, даже головой встряхнул для верности, но все же вымолвил отчетливо и громко, перекрикивая шум стихии:

– Не петь я тебя позвал, а на помощь!

– Неужто такому славному витязю помощь потребна?

– Так вышло… Понимаешь, мы тут не по собственной воле, цепи держат, а сорвать их сами не можем, для этого нужно железо, у нас же только голые руки. Помоги! Проплыви вниз по реке, покличь любого мужика с топором или молотом, а потом можно будет и спеть!

– Погоди! – спешно выкрикнул Ратибор. – Ты что же девку на верну погибель шлешь? Любой кто ее увидит, перво-наперво ухватит лук или копье, а то и вовсе багром перетянет с испугу. Это для тебя она краса, а для селянина? Для того что не человек и не лохматый зверь – все нежить. Кто ее слушать станет?

– И что же делать? – в отчаянии воскликнул Волк.

Сершхан все это время задумчиво шевелил губами, прикидывая ситуацию и так, и эдак, наконец решительно поднял лицо и твердо сказал:

– Микулка…

9.

Закат пламенел буйным заревом, погружая солнце в густую пелену туч, но над головой небо отливало кристальной чистотой, а жаркие звезды зажигались в нем словно уголья костра. Микулка брел через лес, шуршал по редким опавшим листьям, быстро спускаясь к избе, ноги осторожно ступали по травянистому склону. Тяжкая, еще по живому теплая туша красавца-оленя ощутимо давила плечи. Сапоги повлажнели от теплой вечерней росы, рука для надежности ухватывала стволы тонких деревьев, а свет оконца, разливающий по округе тепло и уют, мелькал уже совсем рядом.

Внизу, отголоском далекой бури, шумело незримое в навалившейся тьме море, морянки молчали, видно ушли с прибрежных скал, опасаясь разыгравшихся волн. Не усидевшая в одиночестве Дива скрипнула дверью, высветив масляной плошкой всю поляну у дома, позвала нетерпеливо, беспокойно, темнота отозвалась лишь потревоженным эхом.

– Эгей, Микулушка! – снова окликнула она, настороженно озираясь и прислушиваясь к каждому шороху. – Ты где?!

Не дождавшись ответа, зябко поежилась и добавила совсем тихо:

– Мне одиноко и страшно одной… Никогда раньше так не было…

– И не будет! – почти в самое девичье ухо ответил неслышно подкравшийся паренек.

Дива аж вскрикнула от неожиданности, оглянулась и строго оглядела широкоплечего витязя с головы до ног, даже кулачками в бока уперлась для грозности:

– Я тут беспокоюсь, зову, чуть не плачу, а он подкрадывается аки дикий зверь! Не соромно?

– Вот глупенькая! – нежно шепнул Микулка, скинув в траву оленью тушу. – Я же тебя люблю как…

– Ну, скажи, скажи! – уже озорно улыбнулась девушка.

Грусть и тревога в глазах мигом сменились радостным облегчением.

– Ну… Как хорошо поспать, как покушать всласть… – в тон ей улыбнулся паренек.

– До чего же ты вредный… – ласково молвила Дива обвивая руками крепкую шею. – И до чего ж я люблю тебя… Тоже словами не выразить!

Она тронула его губы своими, распущенные волосы мягко заструились по плечам, послушно играя при каждом движении.

– Устал, наверно, с охоты? Такого оленя загнать…

– Для тебя старался! – похвастал Микулка. – Телок молодой совсем, вкусный… Мне его загнать старый друг помог, я от того и задержался, что мы с ним парой слов перемолвились.

– Друг? Хотя тебе не удивляюсь, ты и на дне морском друзей сыщешь, не то что в ночном лесу. Добрый ты… Самый лучший!

Молодой витязь подхватил жену на руки и хотел было войти в дом, как расслышал едва приметный крик, даже скорей ощущение крика.

– Слышишь? – тихонько спросил он девушку.

– Что?

– Вроде кто-то кричал человеческим голосом… Там, на полудне, у моря. Вот же незадача, волны шумят как назло!

Прибой снова грохнул о скалы, откатился, затих, и в этот миг уже явственней разнеслось над волнами и лесом:

– Микуууулаааа!

Микулка вздрогнул и опустил на землю молодую жену.

– Кто-то кличет меня! – встревожено шепнул паренек, ощутив, как отчаянно дернулось сердце. – Принеси меч из светлицы, догонишь меня у моря! Да, и света возьми, а то пока луна из-за гор выползет… Я буду у скал возле самой тропы.

Дива побледнела, как бледнеет небо перед близким рассветом, повернулась и без лишних слов скрылась в избе. Нехорошее чувство гнало вперед, не давая остановиться, подумать, поддаться тревожившим мыслям.

Шуршала прибоем блестящая галька, море бессильно плевалось шипящей пеной, еще помнило о бушующей где-то буре, но в темноте откатившихся волн пряталась тайна и Микулка силился рассмотреть, расслышать ее, присев у самой кромки подкрадывающейся воды. Дива подбежала почти не слышно, только мерцающий факел высветил берег скачущим дымным светом, превратив серую гальку в тысячу искрящихся самоцветов.

– Никого не видать… – задумчиво молвил Микулка, закидывая за спину меч – Но не могло же мне померещиться!

– Я тоже слыхала. – кивнула девушка, отдавая мужу смолистый факел вслед за оружием.

Он поднял его высоко, махнул пару раз, с гудением раскидав огненные брызги, потом не удержался и крикнул, срывая голос:

– Я тут! Коль кому-то потребен!

Факел безнадежно опустился почти к самой гальке, задымил, замерцал красным светом. И тут же в пучине мелькнула людская тень, рванулась с прибоем, прыгнула, разорвав ночь бриллиантовым блеском невиданной чешуи, волна откатилась, оставив на берегу едва живое девичье тело с хвостом вместо ног. Морянка тяжело перевернулась на спину, запутавшись в облепивших тело локонах и шепнула чуть слышно: