Макфлури

Макфлури
До

Жуткая деревенская байка о пугающем чудаке, безнадежно испорченном аппетите и дьявольском десерте.

До

Макфлури

Мы пришли сюда в середине жаркого летнего дня поесть мороженого и убедиться, что это место действительно существует. Маленький сетевой ресторанчик открылся почти на окраине нашего маленького поселка. Дальше, вдоль трассы только заправка и стела с названием поселка, по форме напоминающая перевернутый крест. Расположение странное, но еще страннее было ощущение, что наши городские ассоциации переместились сюда, в место, где мы выросли и откуда мечтали уехать. Где в валенках ходили в школу и еще застали запряженную лошадью телегу, бредущую вдоль центральной улицы.

Ресторанчик превзошел ожидания. То, что он не был частью торгового центра, а стоял отдельным аккуратным домиком с большими панорамными окнами делало его похожим на «Красти Краб». Или еще на что-то вымышленное или увиденное во сне. Бывает, снится, что в привычном месте вдруг что-то совершенно непривычное, удивительное, и ты просыпаешься с ощущением чуда и новизны, и какая-то часть сознания верит и зовет тебя в это место. И вроде понимаешь, что дело было во сне, не обнаружив ничего в реальности, испытываешь разочарование.

Но наше удивительное существовало, и наш приезд домой удивительно совпал. День казался праздничным. Его хотелось растянуть, запомнить, прочувствовать.

. Мы взяли по макфлури и заняли столик у окна. В ресторане было мало посетителей – мы и папа с маленькой дочкой, перед которой стаканчик мороженого смотрелся, как полведерник. В работниках я никого из бывших одноклассников не узнала (а хотелось). Поэтому, когда в дверях появился он, мы тут же обратили на него внимание.

Местный…да вроде и дурачком его не назовешь. Так…чудак, лет на пять постарше нас, бросил институт, где учился на искусствоведа и вернулся в родную деревню. В ту пору, когда мы поступали, он уже с год слонялся здесь без дела. Иногда пастушил.

Почему-то нам было забавно наблюдать, как он тычет в табло грязным пальцем, делает заказ. Поражала сама мысль, что его лысая круглая голова что-то понимает. Тут еще вспомнилось, как однажды, в лето нашего поступления мы с сестрой по дурости залезли в заброшенный сельский клуб. И в фойе, на самом верху лестницы обнаружили его. Он мастурбировал.

Наконец, наш экстравагантный друг забрал заказ. И пока наше мороженое таяло, он танцующей придурковатой походкой, этакий поселковый Майкл Джексон, направился к выбранному столику, держа стаканчик еще хрустящего от холода макфлури. Я не могла отделаться от мысли, что его рука, в которой он сжимал разноцветный стаканчик, еще выпачкана тем, что в нее выплеснулось, в тот момент, когда мы столкнулись в клубе и он попросил нас не уходить, а непременно дождаться.

– Я знаю про него пару лютых историй, – сестра бесшумно пересела на другой стул, чтобы краем глаза видеть того, о ком собиралась говорить, – мне мама вчера рассказывала.

– Насколько лютых? – зная маму Лильки, для нее могло оказаться лютым, если бы она увидела, как он писает в кустах. Это уже непотребство, это уже сулит адское пламя.

– Ну… та сцена в клубе прям цветочки.

Я заинтригована, предвкушая жирную дичь, отправляю в рот еще одну ложку мороженого.

– Его здесь оказывается, реально за дурака считают, а самые суеверные за колдуна. Ну и мать моя из их числа. Представляешь, она крестится, когда его видит. Прошлым летом местный рыбак, из стариков кто-то, ранним утром увидел, как он выходит из посадок весь перемазанный чем-то, похожим на кровь и сажу. Не глядя на рыбака, зашел в воду, прямо там, где тот рыбачил, и начал делать ногами странные движения – будто пытался встать на поверхность воды. Поднял шум, плеск и тину со дна. А потом зачерпнул пригоршню этой мутной воды и начал пить. Старик по-тихому свернул все свои удочки и был уже на другой стороне пруда, когда обернулся и увидел, что тот реально стоит на воде. Ну тут сложно судить, может старик с бодуна, а может с того ракурса так казалось.

Слушая Лильку, которая, судя по возбужденному шепоту, переходила к более лютой истории, я покосилась на чудика. Он с силой вдавливал пластиковую ложку, черпал из стакана большие куски мороженого, клал в рот и на мгновение жмурился от холода.

Сестра продолжала:

– А недавно его застала в своем свинарнике бабка Щуреная (соседка Лильки, надзиратель чужих дворов). Говорит, зашла в сарай, а он там на четвереньках возле кадки с поросячьей едой. Вся морда вымазанная, потому что он ртом еду и доставал себе. А свиньи на него вовсе не реагируют, жмутся к нему боками и едят спокойно. Ну Щуреная взяла кочергу, чтобы его по спине огреть, а он тут же всполошился, как зверь и так же на четвереньках из сарая выскочил. Щуреная сказала, что видела после этого два свежих следа от копыт возле сарая, хотя своих чушек в тот день не выпускала. Ну хотя ты знаешь Щуреную – она как-то трепала по соседям, чтобы к нам детей своих колядовать не пускали, а то мы их отравленными конфетами накормим.

Герой лютых историй тем временем закончил все, что мог делать ложкой и стал вычищать остатки мороженого пальцем. Мы обе, не отрываясь смотрели на него. Он закончил со стаканчиком, поднял с пола большой рюкзак и, расслабив шнуровку, запустил туда руку. В зале запахло чем-то кисло-сладким, знакомым еще с детства, когда бабушка варила поросятам еду в чугунке на улице. Наш друг запустил туда стаканчик и снова вынул его, уже наполненный с горочкой буро-коричневым. Сестра громко охнула. Больше всего я боялась, что он обернется и заметит нас. Он обернулся, заметил нас, облизнул палец и, забросив рюкзак за плечи, направился к выходу.

Через большое панорамное окно было видно, как он все той же танцующей походкой подошел к «зебре», продолжая поедать что-то из стаканчика.

В зале еще стоял его запах, не успел уйти за ним, и когда я отправила в рот ложку сливочно-шоколадной жижи, мне показалось, что я съела что-то из его рюкзака. Что мой макфлури вовсе не с карамелью и шоколадной крошкой, а со всем тем, что смешивала в чугунке бабушка.

Подступила тошнота, я дернулась из-за стола, уверенная, что меня вот-вот вычистит. Подхватила стаканчик и выплюнула в него мороженое, которое не успела проглотить.

Девочка за соседним столиком уставилась на меня блестящими, чуть на вакате глазенками, ее папа обернулся в нашу сторону с явным осуждением. Наверное, потом расскажет жене, что городская молодуха после пьянки облевалась в семейном ресторанчике.

Я плюхнулась обратно на стул, хотела запить кофе, но этот чертов запах будто приклеился к языку и небу.

Сестра отодвинула от себя недоеденное мороженое:

– Теперь мне кажется, что в этом стакане побывал его волосатый палец.

– Всмысле, волосатый? – переспросила я, чувствуя, как снова подступает тошнота.

– Я тоже думала, что грязный, а когда он его облизывал, пригляделась… он волосатый.

Мы вышли из милого ресторанчика, который уже не казался таким милым. Зашли на заправку за жвачкой. Я жевала одну пастилку за другой, и все равно не могла избавиться от этого привкуса.

Или он уже просто засел у меня в голове, как жуткое осознание, что ели мы одно и то же. Что в его желудок, наполненный мутной илистой водой и поросячьей едой опускалось то же, что и в мой. Что ж, я больше не смогу есть макфлури. Та маленькая девочка за соседним столиком, наверное, тоже. Но уже из-за меня.

Мы подошли к пешеходке, чтобы возвращаться домой по стороне встречки. И тут сестра шепнула тихо и взволнованно, будто начинала самую лютую на сегодня историю:

– Смотри, следы от копыт.

При создании обложки использовалась художественная работа автора.