Попутного ветра, господин дракон!

Так или иначе, в предпоследний день лета я с небольшим пространственным чемоданом в руках и тяжелым камнем на сердце поцеловала на прощание папу и села в мобиль, доставивший меня прямо к вратам Инженерного университета нашей столицы. А уже там, дождавшись, когда же извозчик скроется из виду, наняла другой мобиль, который и довез меня до самого Эстина. Получился приличный крюк, зато папа ни о чем не заподозрил.

Академия мне сразу не понравилась. Была она жутко пафосной и конкретной, как удар кулаком по лбу, никакой фантазии и изящества. Она заявляла о себе так же прямо и без экивоков, поигрывая мускулами, как ее студенты кадрили барышень.

Четыре башни главного здания, символизирующие основные стихии, выглядели мрачно и банально, над ними возвышался купол центрального корпуса со шпилем. В голове мигом возникло видение дракона, восседающего на этой крыше, держащего лапу козырьком и обозревающего окрестности. Стало неуютно.

Сама территория академии, обнесенная высоким каменным забором, была велика. Несколько учебных корпусов, столовая, студенческие общежития и домики преподавательского состава, тренировочная площадка и четыре внутренних полигона. Часть зданий явно была выстроена недавно, но и она соответствовала духу этого места – сурово, претенциозно, на века.

Я тащилась со своими вещами (благо, не слишком тяжелыми) от проходной к общежитию, глазея по сторонам и очень надеясь, что первое впечатление окажется обманчивым и что ректоры подобных заведений не имеют обыкновения встречать новеньких, выпрыгивая из кустов.

За следующие пару дней я сделала несколько примечательных выводов.

Вывод первый. Артефакторов тут не любят. Совсем. Даже мантии и спортивная форма им положены омерзительного серо-бурого цвета. Поэтому на фоне красных, синих, голубых, белых и шоколадно-коричневых одежд остальных факультетов мои коллеги выглядят потрепанными жизнью мышами.

Но, разумеется, не только в этом дело.

Все стихийные боевики – сильные маги, физически развитые (спортивные нормативы у них такие, что мало не покажется), а вот артефакторы, в основной массе своей, значительно уступают представителям других факультетов и в уровне магии, и в силе. Так что остальные факультеты величают нас «заучками», «зубрилами», «слабаками» и «тускляками».

Вывод второй, следующий из первого: ненавижу боевиков. Вот честно. Мало того что обзываются, так еще парни, увидев симпатичную девчонку из новеньких, так и норовят подкатить, зубы скалят, прогуляться зовут, а самые умом одаренные сразу за задницу щиплются. Это я уже не говорю о сомнительных комплиментах вроде «ниче такая», «под эль потянет», «спереди дохловата, а сзади норм». Девушки, кстати, у них ничем не лучше своих коллег: плечом толкнуть новенькую у них, кажется, любимое развлечение.

Вывод третий: Эстин – городок небольшой, формально самостоятельный, но на деле целиком и полностью связанный с академией. Здесь даже принимают ее импровизированную валюту – круглые желтые жетончики, которые выдаются за успехи в учебе и дополнительную работу, ими же платится стипендия и вообще все-все-все в Стихийке. Называются эти жетончики луидорами, в честь введшего их в оборот ректора Людовика какого-то там, но в народе иначе, чем «лушками», их никто не именует.

Так вот, в Эстине лушками спокойно можно расплачиваться за покупки, заказы в тавернах и кофейнях, вот насчет разных увеселительных заведений не в курсе, но тоже не удивилась бы.

Сам Эстин нравился мне куда больше студенческого городка. Здания здесь тоже яркими красками не отличались, зато кроме боевиков на улице встречались и нормальные лица, не отягощенные физическим и магическим превосходством, улочки были чистыми, лавок и торговых лотков хватало, да и зелень имелась в достатке. А еще флюгеры… К последним я всегда испытывала слабость и с детства любила с ними играть. Здесь они венчали почти каждое здание.

Неудивительно, что все оставшиеся дни до начала занятий я предпочитала проводить в Эстине, бродя по его улочкам, отдыхая на газонах парков, забавляясь с флюгерами и заходя во все подряд лавки. И именно в Эстине я в первый раз и наткнулась на Гиларда.

Я шла, задумавшись, по главной улице, вертя в воздухе сорванное ранее семечко ясеня. Закрутив маленькую зеленую лопасть вихрем, я заставляла ее выписывать изящные восьмерки между флюгерами домиков сначала на одной, а потом и на другой стороне. Занятие это требовало совсем немного магии, но было довольно непростым с технической точки зрения. Мне же оно просто доставляло удовольствие и служило фоном для размышлений о жизни. Так я и развлекалась, пока не заметила идущего по противоположной стороне улицы дагона. Тот шествовал спокойным твердым шагом, не особенно глазея по сторонам, и у меня было достаточно времени убедиться, что за прошедшие восемь лет он ни капли не изменился. Лицо не посветлело, и линии его не стали мягче, даже прическу ящер Ливейский не сменил – все те же короткие небрежные пряди темно-вишневого цвета у лица и неизменный «драконий хвост» на затылке.

Зачем крылатым ящерам этот небольшой, пальца в два толщиной, зато длинный хвостище, нам не докладывают, но без него ни одного дракона представить себе невозможно. Его ящеры отстригают только перед тем, как уйти помирать в горы.

Одет Гилард был также вполне привычно для себя: мрачненько, в черное с бордовым. И наверняка сюртук носил по последней драконьей моде (хотя она у них весьма консервативна, надо сказать).

Я, затаив дыхание, следила за тем, как мой заклятый враг проходит мимо, как вдруг откуда ни возьмись прямо в лоб ему впечаталось совершенно позабытое мной семечко. Ой!

Драконище моргнуло, стряхнуло досадную помеху со смуглого чела, зыркнуло по сторонам золотыми глазюками и пошло себе дальше. А мне пришлось сделать несколько глубоких вдохов, чтобы успокоить сердцебиение.

Еще один, четвертый, вывод оказался неутешительным: как ни убеждала меня Гвен, далеко не все соблюдают устав в той части, которая говорит о запрете шашней. Поднимаясь как-то в свою комнату, я промахнулась этажом и попала к старшекурсницам. Ошибку свою поняла быстро, но стала свидетельницей того, как из двери одной из комнат выходит уже известный мне блондинистый господин Милтон, и в ступоре на него уставилась. Будущий руководитель моего курса меня, разумеется, заметил, нисколько не смутился, сказал что-то вроде: «О, привет!» – и расслабленной походкой, насвистывая под нос легкомысленный мотивчик, удалился по своим делам, будто так и надо. Да уж, надеюсь, не у всех здесь такое наплевательское отношение к уставу, иначе все мои старания яйца выеденного не стоят.

Вывод пятый, он же последний и неожиданно философский: во всем плохом можно найти хоть что-нибудь хорошее. В Стихийной академии боевой магии, как оказалось, тоже. Совершенно случайно я обнаружила для себя любимое местечко. Бегая по академии туда-сюда, чтобы получить причитающиеся мне вещи: учебники, рабочие материалы и прочие пособия, – я забрела в старый лабораторный корпус. До того как найти нужную аудиторию, я порядком поплутала по незнакомым мрачным коридорам, зато наткнулась на совершенно очаровательную кованую лестницу, ведущую прямо на крышу. Оглянувшись по сторонам и не найдя свидетелей предстоящего проступка, я поднялась по ней, держась за удобные невысокие перила, и вдвойне обрадовалась, когда обнаружила, что выходной люк не заперт и отлично работает.

Крыша оказалась превосходной во всех отношениях. Со стороны более высокого главного корпуса трубы надежно прикрывали меня от любопытных взглядов, а вот с других сторон, где не было опасности быть обнаруженной, – сплошной восторг и свободное пространство. Отсюда открывался отличный вид на все четыре полигона и спортивную площадку, а еще можно было спокойно запускать в небо леталки, загорать, да и просто размышлять на разные отвлеченные темы. Например, строить планы, как избежать нежелательного союза с отдельно взятым ящерообразным.

Глава 2

Если вы застали дракона врасплох, можете попробовать его поразить. Убить не убьете, но повеселите знатно.

Интересно, кто составляет расписание наших занятий? Не дагон ли ректор собственноручно? Если так, то ему было бы приятно узнать, что он умудрился подложить мне первосортную свинью в первый же учебный день.

Потому что чем начинается первый учебный день в любом уважающем себя учебном заведении? Правильно: торжественной линейкой. А какое занятие значится сразу после линейки у первого курса факультета артефакторики? Общая физическая подготовка. А что это значит? А то, что на линейке наша братия должна стоять мало того что в мышином цвете, так еще и в спортивной форме. Тускляки и задохлики во всей красе. Берем своими сильными сторонами, так сказать.

Напялив мешковатый, чудовищно невзрачный костюм, собрав волосы в высокий хвост и прихватив сумки, я направилась к площади перед главным корпусом, пытаясь отыскать в разноцветной толпе студентов таких же спортивных мышат, как я сама. Скоро это мне удалось. Нас оказалось не так уж много – человек двадцать, не больше. И эти двадцать человек поглядывали друг на друга с выражением крайней печали. Стоявшая рядом со мной симпатичная черноволосая, немного мрачная девушка протянула мне руку:

– Марша Стилл, вода, четвертый уровень.

– Диона дель Фейт… – начала было я, но тут меня невежливо прервали.

– Мышки, бросайте ваших задохликов и бегите к нам греться, – активно играл мускулами стоящий неподалеку огневик.

– …трением, – поддержал его приятель, и оба заржали.

– Ты имеешь в виду трение шестеренок в твоих мозгах? – спросила я раздраженно. – Я прямо чувствую, как они там скрежещут.

– Говорливая, что ли? – недобро спросил «юморист» и явно хотел добавить что-то столь же приятное, но отвлекся на чрезвычайное происшествие.

Что-то бумкнуло, дзынькнуло, грохнуло и пронеслось мимо огневиков, свалившись буквально нам с Маршей под ноги, мы еле успели отскочить в разные стороны. Этим «чем-то» оказался парень. Наш собрат по несчастью, если судить по «мышиному» спортивному костюму.

– Ого! – радостно воскликнул он, взглянув на нас снизу вверх, и беспомощно забарахтался на спине, путаясь в длинных руках и ногах. – Неужто получилось?

Я подала ему руку, чтобы помочь встать, и он сразу схватился за нее, попутно рассыпаясь в благодарностях. Выглядел он донельзя нелепо: долговязый, худющий, весь какой-то угловатый. Короткие темные волосы торчат во все стороны, да еще на носу очки весьма странного вида – круглые с толстенными стеклами, отливающие зеленцой.

– Эй, тускляк, чего на людей кидаешься? Не получал давно? – От сильного тычка в плечо бедняга покачнулся и не рухнул обратно только чудом.

– Свое он уже получил, отвалите, а? – не выдержала я и повернулась к долговязому: – Что с тобой стряслось?

– Берни… Берни Римингтон, – представился он, пытаясь привести себя в порядок. Особенно это ему не помогло. – Я пытался настроить поисковый артефакт, чтобы найти в толпе свою группу, но, видно, с настройками перестарался. Это моя третья попытка. Про первые две вам лучше не знать… – Он смущенно хохотнул, потирая шею. – Но, честно говоря, я даже не ожидал, что хоть что-то получится, так что все вполне неплохо.

– Ага, здорово просто, – буркнула Марша Стилл. – А это у тебя что такое?

Она указала на очки.

– Тоже артефакт, – похвастался Берни, поднимая очки на лоб, – помогает видеть в темноте, при засвете, под водой…

Мы с девушкой обменялись скептическими взглядами.

– А то, что под носом происходит, нет?

– Да уж… Это мне бы точно не помешало, – беззлобно расхохотался этот чудик.

Мы с Маршей как раз успели назвать ему свои имена, когда раздался торжественный звук фанфар и под бурные аплодисменты на площадку перед нами вышли главы всех факультетов и кураторы курсов во главе с тем, на кого я изо всех сил старалась не смотреть.

– Доброе утро, рад всех вас приветствовать на открытии нового учебного года, – разнесся по площадке низкий, спокойный до безразличия голос.

Я не выдержала и подняла-таки глаза на своего жениха и ректора – и дракона, чтоб у него глаза на лоб повылезли… Но нет, они были такими же, как я и помнила: холодными, желтыми и равнодушными. Брр.

– Я не буду распространяться о вещах, которые вы все равно пропустите мимо ушей, остановлюсь на главном: с этого года план ваших занятий изменится и станет более интенсивным.

«Вот спасибо, как для меня старался».