Менестрели врать не будут

Она своим ехидным умом тут же обнаруживала несоответствие между Уставом и действиями и, чтобы партия не развалилась, от неё старались побыстрее избавиться, потому что ее крамольные речи начинали будоражить усыпленные мозги однопартийцев, и те начинали задумываться и задавать вопросы.

Глава 2

Чтобы понять, что из себя представляла та, на чью должность покушалась Кобрина, достаточно было побывать хотя бы на одном мероприятии, организатором которого она являлась.

Заместитель мэра по социальным вопросам Воробьихина Лариса Вадимовна карьеру сделала еще при прежнем мэре, – Скриповкине. Поговаривали про разные там шуры-муры, иначе народ никак не мог понять, как такая специалистка как она, которая люто ненавидела людей, а инвалидов, – особенно, могла занимать этот пост.

Проработав в зоне, она по привычке так же обращалась с остальными, не изменила своим привычкам, даже работая заведующей в детском саду. Только и слышно было:

– Твоё место на параше, – в случае недовольства педагогическим составом или детьми.

Причем это было самое культурное выражение, которое она знала. На голове у этой дамы неизменно красовался парик, похожий на вздыбленную мочалку. Ни для кого не было секретом, что парик скрывает металлическую пластинку после операции. За что она получила этот удар по голове, было понятно, но кто это сделал, – так и не выяснили, хотя и догадывались.

Лариса Вадимовна была очень мстительной и злой. Когда она смотрела на человека, то её взгляд напоминал взгляд очковой змеи. Но даже змея была менее опасна, чем дама, отвечающая за милосердие в этой деревне. Видимо, о силе своего взгляда знала, поэтому носила темные очки, чтобы ненароком кого не испепелить.

Концерт вела Сельпо Ивановна, сноха предыдущего мэра, она очень ценила в себе все, что дано было ей природой, и не замечала, что природа не слишком была щедра, особенно по части таланта. Тем не менее, поняв, что от публики благодарности не дождешься, запустила про себя байку, что ее сравнивают по вокальным данным с самой Гундосовой, примой областной столицы, и называют не иначе как «Сидристовский соловей», хотя услышав её пение, кто-то заметил:

– Моя собака лучше воет!

Многие думали, что Сельпо – это сценический псевдоним, но заблуждались, ибо это было настоящее имя по паспорту. Своим необычным именем она обязана дедушке. Местная байка гласит, что когда старик лежал на одре, родилась в их семье девочка. К отходящему в мир иной родственники привязались:

– Скажи последнюю волю, как ребенка назвать. Как скажешь, так и назовем.

Но дед, видно, думал совсем об ином и еще на этом свете хотел себя побаловать. Слабеющей рукой он бил себя по горлу и хрипел:

– Сельпо, сельпо, – намекая на сельский магазин и стакан водки на посошок прежде, чем отправиться в последний путь.

Родственники удивились столь странным причудам деда. Но, так и не поняв, чего он хотел прихватить с собой в последний путь, назвали ребенка Сельпо. Кстати, в этой деревне, где называли население, кто во что горазд, это имя ни усмешек, ни удивления не вызвало – имя как имя-ничего особенного.

Сама же примадонна рассказывала, что имя это из одной оперы (немного перепутав Сельпо с Сольвейг) и означает оно с древнегреческого «поющая во мраке ночи». Хотя многие были уверены, что при переводе имени в слове «поющая» перепутана вторая буква, и скорее всего это был мягкий знак.

– Исполняются песни ансамбля «Биталз» под названием «Естуды». -Поняв, что на остальных названиях песен с английским не справится, добавила:

– И другие английские песни. Автор Пол Макартни? Извините, здесь, видимо, отпечатка, почему половина Макартни. А где весь? – и обратилась к сценаристу через весь зал. – Исполняется впервые. Аранжировка знаменитого местного музыканта и композитора, автора музыкальных композиций «С мэром в грядущее», «Шел отряд на выборы», «Сидристовка и мэр неразделимы», и заодно постоянное доверенное лицо нашего дорогого, уважаемого, незаменимого, чмоки-чмоки от населения, Пантелеймона Ивановича, Федор Скунькин.

Лариса Вадимовна не могла в принципе быть бедным человеком, но вид у неё всегда был затрапезный, а её привычка занимать у всех деньги и вовремя не возвращать, стала анекдотом. То, что она попивала, знали все, оттого организация сабантуйчиков и фуршетов было её любимым делом.

– Сейчас на сцену выйдет наша дорогая Лариса Вадимовна, защитница хилых, убогих, всяких уродов, – радостно аплодировала своей мудрости Сельпо Ивановна, главный специалист отдела культуры.

Затем выходила Воробьихина, произносила долгую речь не понятно о чем. В малом зале накрывались сколоченные из не струганных досок столы, на которых, как правило, выкладывались с просроченным сроком годности конфеты и пряники, доставленные из её собственного ларька.

За этот ларёк она однажды чуть не лишилась должности. Когда проходили реформы при перестройке, в магазинах не было никакой еды. Стала поступать гуманитарная помощь из-за границы. Тогда и возник ларёк, где эту гуманитарную помощь продавали малоимущим за очень даже приличную цену.

Как водится, написали жалобу президенту, он отфутболил её рассмотреть на месте. И она рассмотрела как надо.

Вот и теперь пенсионеры пытались разгрызть хоть что-нибудь из лакомств. Некоторым удавалось. Воробьихина змеиным взглядом сопровождала каждый взятый кусок, все время намекая на дверь. Как назло пенсионерам понравилось общаться друг с другом, и они не торопились.

– Выводи по одному, – шипела начальница подчиненной.

Столь же тактичная специалистка по культуре стала без лишних церемоний выпроваживать приглашенных. Едва закрылась дверь за последним, как Лариса Вадимовна и Сельпо Ивановна набросились на остатки пиршества, сгребая их в приготовленные сумки. На столе остался лишь один пряник с застрявшей в нем вставной челюстью. Похоже, именно из-за челюсти один вредный пенсионер все время пытался стащить этот пряник и упирался, хватаясь за стол и стулья, когда его выпроваживали с чаепития. Так уж оказалось, что на это лакомство одновременно легли руки организаторов пиршества, каждая норовила завладеть им.

– А не кажется ли вам, Сельпо Ивановна, что вы не соблюдаете субординацию? – упрекнула заместитель по социальным вопросам свою подчиненную.

– Я первая за него схватилась, – не уступала работница культуры.

Перетягивание пряника с зубами перешло уже в спортивное состязание: уступать никто не хотел. Воробьихина, женщина мощной комплекции, стала разжимать ладонь специалистки. Фигура Скриповкиной была в два раза меньше, тем не менее, она сопротивлялась. Чувствуя, что кусок вот-вот от нее уйдёт, стала пинать начальницу, которая рассвирепела и дала Сельпо Ивановне оплеуху, от которой у той посыпались искры из глаз.

– Ах, так! – заорала работница культуры, – и в прыжке сорвала парик с заместителя по социальным вопросам.

Началась настоящая драка, причем пряник попеременно переходил из рук в руки, скалясь зубами.

– Да пошла ты, старая кошелка! Я сноха бывшего мэра! – кричала Сельпо.

– А я его бывшая фаворитка! – аргументировала Воробьихина.

– Такое чмо – и фаворитка? – не могла поверить Скриповкина.

– На себя посмотри, тоже мне красавица! – разозлилась Лариса Вадимовна.

За дверью уже собралась толпа, наслаждаясь шоу. О том, что начальство бьётся за объедки ни для кого не было секретом. Интересно было, что во время драки скажут и кто победит. Вскоре дверь пинком открыла главный специалист по культуре, следом за ней неслась заместитель по социальным вопросам, поправляя на ходу порядком потрепанный парик.

На столе остался лежать разломанный на части пряник, рядом скалилась челюсть.

Отдел культуры, который в обиходе назывался министерством культуры, а его начальник – министром, как водится, создавался под конкретных людей. Ни о каком профессионализме речь здесь не шла, наоборот, он считался нежелательным.

Через отдел культуры, как правило, отмывались деньги. Кто сможет проверить, сколько средств ушло на проведение мероприятия, если мэр и его приближенные заставляли все оплаты производить только через их ларьки и магазины. Поэтому ничего удивительного не было, когда цена на счете в несколько раз превышала приобретенное.

А разница уходила по назначению. Конечно, и специалисты должны трудиться такие, которые могли закрывать на все эти махинации глаза. Харин идеально подходил на свой пост: ему не приходилось притворяться, что он ничего не замечает, а уж что касается глаз, то они редко раскрывались полностью: весь мир он видел через призму бутылки.

Начальник отдела культуры Харин Михаил Георгиевич по прозвищу Харя внешне напоминал ошибку природы. Всё в нём было какое-то вытянутое, начиная с лица. На щеке красовалась огромная бородавка. Лет ему было не больше сорока пяти, но выглядел из-за своего образа жизни на двадцать лет старше.

В спокойном состоянии его никто никогда не видел, все его части тела постоянно находились в движении – глаз моргал, щека дергалась, руки тряслись.

Главная специалистка тоже в этом плане была человеком надежным. Все мероприятия проводила только сама, но не оттого, что очень любила работать, просто в этом была своя корысть. Она покупала дорогие призы, все по той же схеме, и эти призы оставались в семье, потому что по странным стечением обстоятельств, все призовые места на конкурсах доставались ее детям – безголосым и не очень умным.

На вид это было убогое существо – мышиного цвета очень жидкие волосы, маленькие поросячьи глазки, рост чуть больше горшка. Но попробовали бы ей сказать, что кто-то красивее, начиналась месть и интриги. Если она ставила себе цель, то средств к её достижению не выбирала: надо, и шла по головам и трупам.

Как-то про нее сказали: «Склизская она какая-то», и это слово наиболее отражало всю сущность Сельпо Ивановны. Однако, при всем при этом Скриповкина пять раз побывала замужем, в конце – концов сделав удачную партию.

В первый год правления, начальник отдела культуры стал хозяйским глазом оглядывать свою вотчину. А так как в его подчинении был только один недвижимый объект – полуразвалившийся клуб, то он решил заняться им – усовершенствовать работу, сделать прибыльным. А что могло стать преткновением к прибыли? Ясное дело, – библиотека.

К слову сказать, книг начальник этот не любил с детства, память была еще жива, когда его хворостиной мать гнала взять на лето заданную литературу по внеклассному чтению, когда родители в пример ставили соседних пацанов и девчонок, самостоятельно посещающих ненавистное ему учреждение. Вот теперь, где мог свои обиды детства реализовать на практике. И хоть библиотека занимала не самое шикарное помещение, главное было не в этом.

Как всегда со свитой: директором клуба и Сельпо Ивановной, не здороваясь, прошел в библиотеку.

– Здравствуйте, – поприветствовала заведующая.

Начальник отдела культуры никак не отреагировал: