Менестрели врать не будут

И хотя дальнейшие дискотеки доходов не приносили, Дятлов все же был собой очень доволен.

Но Евгений Викторович был человек деятельный, без указаний он просто не мог жить. И однажды утром пришедший на работу народ увидел на туалетах надпись:

«Уволю, кто будет гадить мимо. Директор».

Так и осталось неизвестным, имело ли это событие место или директор просто решил упредить конфуз.

Директор, как говорится, не мог «ни гвоздь забить, ни моль прибить», но брался за все. Дискотеки – это самое малое, что он мог сделать для культуры. Последним всплеском его таланта была роль Адама с большим яблоком ниже пупа, где он, ста килограммовый красавец в прозрачном облегающем костюме, изображал Адама.

Видимо, надкусанное в некоторых местах яблоко символизировало происки искусителя. Под стать ему была и Ева, роль которой могла доверить себе только Воробьихина.

Ева пыталась обвить не тонкий стан пенсионера военной службы. Вокруг прыгала столь же умудренная житейским опытом ангел, она улыбалась во всю ширь своих оставшихся двух зубов – за неимением зубопротезиста в деревне и отставанием зарплаты культурного работника от инфляции в стране; на ней еле сходились крылья: в костюме с детского плеча.

Но когда появился Змей-искуситель с мишенью в том же месте, где яблоко у Адама, народ понял – появился в деревне новый талант. И скромно молчавший директор – режиссер и постановщик этого шедевра для себя сделал вывод: переплюнуть Змея-Искусителя в артистичности некому.

Образ был достоверен по причине того, что ползущий Змей так и не смог встать на ноги, публика вызывала его на бис.

Лучше местного министра культуры Харина вряд ли эту роль сыграл кто-либо лучше. Так пить мог только он да еще журналист, его приятель Мухрай Евгений Борисович.

Все бы ничего, но это были народные деньги, о чем Зоя Кобрина сигнализировала во все инстанции.

Конечно, все махинации были на поверхности, но кто бы их проверял, если счетную палату возглавляла любовница мэра, которая и научила его обходить все финансовые препятствия. Так что докопаться до правды было просто невозможно: на все ключевые посты были назначены свои люди.

Глава 5

Не надо думать, что в Сидристовке было безвластие. Были даже депутаты, избранные народом. Но почему – то так происходило, что побывав в кресле депутата, простой сельский житель, борец за права односельчан, вдруг через незначительное время, становится врагом народа.

Людей, которые его избрали, переставал замечать, не здоровался, лихорадочно начинал налаживать связи с чиновниками, на жалобы избирателей не реагировал, и всё время пытался что-нибудь получить для себя, хоть какую-нибудь выгоду.

Так было с нынешним председателем Совета депутатов Ожаровичем.

Каждый выдающийся политик Сидристовки пытался всячески способствовать своему имиджу заботливого хозяина села в разгар предвыборной кампании.

Но по жадности и предусмотрительности, – а вдруг не выберут, – в большой расход средств не входили, в основном по мелочам: кто торжественно вручит школе устаревший монитор от компьютера (всё равно выбрасывать), кто принесет подшивку прошлогодних газет для библиотеки.

Теперь уже главный депутат села, Ожарович, пошел дальше в своем меценатстве. Дворец бракосочетания в Сидристовке напоминал избушку на курьих ножках из русской народной сказки. С трудом верилось, что она стоит к новобрачным передом.

Во всяком случае, так скособенилась, что всем казалось: вот-вот завалится.

Николай Семенович, недолго думая, перед разбитым крыльцом установил камень с надписью: «Здесь будет построен новый ЗАГС в случае моего избрания».

И чтобы, видимо, закрепить свою клятву, данную электорату, рядом установил ворота счастья. Как-то по телевидению увидел сооружение в форме сердца и решил позаимствовать идею.

Новобрачные должны были перед входом во Дворец бракосочетания пройти сквозь сердце, символизирующее любовь.

Первая неувязочка получилась, когда силуэт сердца издалека напомнил, как бы это поприличнее объяснить, – большую задницу. Депутат хотел заодно пропиарить себя с помощью прессы, поэтому свадьбу устроил накануне выборов.

Вот здесь произошла и вторая неувязочка. Жених с невестой перешагнули символ, но про камень брачующийся забыл… Вот только кому предназначались все те слова, что услышал электорат при падении кандидата, так и не поняли. Но идея с камнями пришлась по вкусу многим, благо, затрат – никаких.

Поэтому весь центр села был завален валунами разного размера с обещаниями: здесь будет баня, больница, новая школа, стадион…

Николай Семенович представлял из себя ходячую мумию, обтянутую желтой кожей. Нет, главный депутат Сидристовки не был больным, за здоровьем он следил тщательно, просто его маленькое тельце так выглядело в силу анатомии. Когда Ожаровича избрали в депутаты, директор школы, где он учился, произнесла:

– За всю историю школы, тупее его не было, – за что вскоре поплатилась.

Конечно, имея вышеупомянутый багаж знаний одна дорога – в физкультурники. Николай стал тренером по боксу. Поэтому никого не удивляло, когда депутат при разговоре с вами вдруг «зависал», глядя в одну точку, начинала дергаться голова, это молчание могло продлиться долго. Потом он приходил в себя, совершенно не помня, о чем только что шла речь.

Об этом он и потом не вспоминал – были дела поважнее.

У Николая Семеновича было редкое качество: он любил подстрекать людей на действия, которые выгодны ему. Так было с митингами, где «серым кардиналом» был опять он. Сам в это время отсиживался в кустах, наблюдая процесс и только, когда ему выгодно, выходил на трибуну высказаться.

Ожарович шел к карьере долгими тропами. По дороге к ней предал не одну партию, двигавшую Николая Семеновича вперед, возлагавшую на него большие надежды, усадив в депутатское кресло.

Однако, когда ему свыше намекнули, что сомневаются в его лояльности новому режиму, он демонстративно сжевал свой партийный билет от оппозиции на глазах очевидцев. С того времени карьера пошла в гору, а несварение стало беспокоить все чаще.

Сразу на две вещи: работу и молодую жену, здоровья у пожилого человека не хватало. Поэтому на работе он постоянно дремал, с трудом раскрывая глаза, если к нему обращались. У депутата было огромное сходство с компьютером: он так же «зависал» в неподходящий момент и имел квадратную форму головы.

Но жить хотелось красиво, поэтому в доле с мэром прибирал к рукам всё, что еще можно утащить.

Исполнительная и законодательная власть жили в согласии и при случае избавлялись от тех, кто мешает их благополучию. Поэтому в деревне было относительно тихо.

Последующие события, правда, немного взбудоражили временное затишье.

В деревне кража века произошла! Услышав про это, каждому на ум приходило одно:

– Неужели печать у мэра из кабинета стащили? Больше там воровать нечего, бюджет давно расхитил.

Но оказывается, со двора у Попугаевой стащили алюминиевую бочку. Утром хозяйка пошла свиней кормить, а бочки нет. Она участкового вызвала. Приехали быстро, через двенадцать часов. Естественно, – один участковый на три деревни.

Очевидцы рассказывали:

– Еле дозвонились. Попугаиха все это время кур со двора гоняла, чтоб следы не затоптали.

А участковый говорит:

– Вы ничего не понимаете в следствии, поэтому не мешайте, и стал по следу ползти от коровника до огорода. Все затоптал пузом. И сделал вывод, что бочка большой ценности не имеет, а потому следствие придется закрыть.

– Помяните меня – это только начало большой преступности, потом и убийства начнутся, – все слышали, как голосом пророка произнесла Попугаева, закатив глаза, делились информацией очевидцы события.

Участковый жил в ста километрах от Сидристовки и охранял покой еще трех таких же деревень, где хищение чьей-либо собственности вообще не считалось преступлением на фоне убийств, драк и изнасилований.

Участковый первым делом опросил домочадцев – кто что видел или знает. Но как положено ночью, – все спали – никто ничего не видел, никто ничего не слышал. Тогда представитель закона составил протокол и попросил поставить подпись.

– Что это? – поинтересовалась хозяйка пропажи.

– Что Вы не возражаете, что дело закроем, – расписался в собственном бессилии полицейский.

– То есть как это закроем, а бочку кто мне вернет? – возмутилась потерпевшая.