Сны сбываются по пятницам

– Хоть бы инфаркт партнера не хватил, вдруг так обалдеет от увиденного, – сказала Елена Ивановна.

На другой день Галина Федоровна, мало того, что опоздала на работу, так еще явилась с опухшим от слез лицом.

– Ты чего, Галя? Случилось что-то? – спросила Валентина.

– Случилось! Понесла в магазин комплект, а они не принимают, и деньги не возвращают, – возмутилась поведением работников секс-шопа покупательница.

– Так это же нижнее белье, конечно, его не примут, радуйся, вдруг еще пригодится, – попыталась объяснить ей Елена Ивановна.

– Не пригодится, – буркнула Галина.

– Что поссорилась с принцем? – поинтересовалась Елена Ивановна.

– Нет, вовсе не ссорились, он просто из окна на кобылу запрыгнул и ускакал, – разрыдалась Галина. – Ну почему мне так не везёт. Видно, правда, на мне венец безбрачия.

Валя захлопала ресницами:

– Как это? Что случилось, расскажи, может быть, ничего страшного, а ты больше, как обычно, додумываешь, – успокаивала она несчастную женщину.

Оказывается, Галина Федоровна накрыла на стол и, пока нервничала, незаметно съела все выставленные деликатесы, потому что когда она нервничала, ее аппетиту не было границ.

Однажды не заметила, как одна оприходовала десятилитровую кастрюлю лапши, приготовленную на поминки не очень близкого родственника. Хорошо хоть, у нее отсутствовала жажда, иначе бутылка молдавского вина не дождалась бы предмета галиной страсти в этот раз.

Наконец, раздался звонок. На пороге с чахлым букетиком из сорванных, похоже, у подъезда ромашек, стоял принц, больше напоминавший загнанного коня.

– Вот, – волнуясь, желанный гость протянул женщине изрядно помятый букетик и бутылку водки.

Видя замешательство мужика, Галя взяла быка за рога:

– Открывайте, – протянула бутылку вина.

– А может, водочки? – неуверенно предложил потенциальный любовник.

– Водку не пью и Вам не советую, – твердо сказала соблазнительница.

Мужичок скис, не зная, что делать: вино он не любил. Это была его первая ходка «налево», поэтому в пиджаке была припасена вторая бутылка сорокаградусной жидкости. Глядя на красавицу, мужик грустно думал: здесь даже двумя бутылками не обойдешься.

Галина приняла противозачаточную пилюлю, действие которой заканчивалось через час. Поэтому на всякие антимонии времени не было. Решительным движением она распахнула халатик.

От того что мужик увидел, он рухнул в обморок, успев схватить мысль: «Первый раз решил согрешить, да и то не понять с кем». Огромная грудь плавно переходила в два торчащих мужских достоинства, а ниже пупка торчал еще один, который и поверг мужика к потере сознания: такого он и в бане не видел.

Не ведая, что с ним собираются здесь делать, организм не справился и уложил хозяина на пол, сохранив тем самым психику. Пока любовница бегала за водой, чтобы привести ухажера в чувство, тот пришел в сознание и сиганул из окна.

Если бы внизу, и правда, стоял конь, то он бы умер от смеха, успев поржать остаток жизни над седоком. Предмет эротических грёз позорно капитулировал с поля любви. Весь вечер Галя рыдала, а теперь еще ненужное белье – прозрачные стринги и такой же невидимый бюстгальтер с эротическими причиндалами.

Но эта история имела продолжение. Примерно через неделю на пороге отдела появилась женщина с добрым простым лицом:

– Здравствуйте, это Вы – Попова? – почему-то из всех присутствующих она безошибочно выбрала Галину Фёдоровну.

– Здесь две Поповы, Вам которая нужна? – дала о себе знать Елена Ивановна.

– Нет, это Вы. Ваня правильно Вас описал. Вот Вам, – женщина подала ей флакон дешевых духов, – возьмите, от всей души.

– За что? – опешила Галина. Подарки ей мало кто дарил, а чтоб от всей души, так это вообще редкость.

– Мой все рассказал, как Вы его напугали, он первый раз пошел на… как поприличней выразиться, – женщина долго не могла подобрать подходящее слово, обозначающее то, на что отважился ее муж.

– Адюльтер, – подсказала Елена Ивановна.

– А-а, – протянула женщина, видимо, не понимая, что это значит. – Короче, как его, – секс на стороне, не хотелось бы Вас обидеть, – вдруг нашла она приличное слово. – Теперь уж точно по бабам шастать не будет, пусть и мне не достанется, но и другим Ваньки не видать. Тяжело Вам, наверное, не все понимают, если уж мой так перепугался. К врачу водила, как его…сексопаталогоанатом, – с трудом выговорила трудное слово женщина. – Даже к психическому врачу. «Всё, – говорит, – не лечится».

– Почему тяжело ей? – поинтересовалась Елена Ивановна, выделив из многих фраз, сказанных обманутой женой, именно эту, очень заинтересовавшую её.

– Ну, как же! – стала объяснять непонятливой женщина, – вон Памела Андерсон сиськи себе накачала, и то народ не понимает, а тут члены пришить! Как вы на такое решились, стать трансвеститом? Я всем про Вас рассказываю, хоть, говорю, не понять кто, а все же моего от гулянок отвадило. Ничего, у нас в деревне тоже Ваня-Маня жил, но он такой родился…

Увидев, что лицо Гали наливается кровью, женщина ретировалась:

– Ой, что-то я у Вас заболталась, – счастливая женщина бочком стала пробиваться к двери, напоследок добавив с заискивающей улыбкой:

– Хорошо, что Вы, а то попалась бы какая-нибудь наподобие этой, и она ткнула пальцем в другую Попову, – и всё, увела бы из семьи. А после Вас он уже не ходок по этой части. Сроду так хорошо не жили, пылинки с меня сдувает, боится, что брошу.

Такого унижения Галина Федоровна еще не испытывала. Со злостью она швырнула флакон духов с мусорную корзину.

Вера Семеновна, ещё одна работница отдела, устроилась в библиотеку относительно недавно по сравнению с другими. И все эти события пропустила потому, как находилась на больничном, вроде как с гриппом, но коллеги догадывались, что без мужа не обошлось. Она была очень красивой: яркая брюнетка с огромными глазами чайного цвета. К тому же хорошая хозяйка, оттого и не понятно, что она нашла особенного в своей негаснущей любви-деградировавшем алкоголике, с которым кочует из города в город в течение семнадцати лет совместной жизни.

Её Иванович когда-то пел в ресторане, чем и взял, а потом спился, нигде не работал и жили на то, что приносила домой Вера Семёновна.

При этом мужа она искренне считала главой семьи и без одобрения супруга ничего не делалось. В любой его дурости она видела проблеск юмора, который оценить по достоинству могли лишь они вдвоём.

– Мой Иванович рассказывает: «Вчера домой торопился. С друзьями на стадионе так хорошо посидели, я говорю, домой надо, жена ждет». И бегом побежал: «Бегу, бегу, а до выхода далеко, бежал, пока не упал. Чуть не загнал себя. Потом лежу и соображаю: дорожка-то круговая», – стала смеяться Вера Семёновна, вытирая от смеха слезы.

– Да-а, – протянула Елена Ивановна, – очень смешно, бред пьяного дурака.

Вера Семеновна обиделась:

– Юмор не понимаете.

Лишь однажды Вера Семёновна в сердцах высказалась про Ивановича:

– Я не знаю, что ему еще надо: накормлен, напоен, обстиран, не упрекаю ни в чем, живет, как хочет, ублажаю во всем, а всё равно-хуже меня нет никого, и поэтому с горя пьет. Нет, он прав, если бы не я, у него бы все сложилось, как нужно, – тут же изменила свою точку зрения Вера Семёновна, началось бурное самобичевание.

Когда Вера Семеновна сняла темные очки, во весь глаз красовалось фиолетовое пятно.

– «У бедного кузнечика вывихнуто плечико, не прыгает, не скачет он, а громко-громко плачет он», – процитировала Галя. – Да гони ты его!

– Хорошо советовать, когда у самой и такого нету, – огрызнулась Вера Семеновна.

Задетая за живое, Галина замолчала.