Жюль Верн ест носорога / Jules Verne Eats a Rhinoceros

ПУЛИТЦЕР. Я надеюсь, эти сучьи дети сожалеют. Каждый день моей жизни я работаю для того, чтобы заставить их сожалеть еще больше.

НЕЛЛИ. Тогда подумайте, как будете сожалеть вы, если откажете мне, я стану самым знаменитым репортером в мире?

ПУЛИТЦЕР. Дорогая моя, наглости тебе не занимать.

НЕЛЛИ. Пусть так, но в любом случае, таланта у меня больше, чем у любого, кого вы встречали в своей жизни.

ПУЛИТЦЕР. Не то, чтобы я не хотел тебе помочь. Я просто не знаю, что с тобой делать.

НЕЛЛИ. Отправьте меня во Францию взять интервью у Жюля Верна.

ПУЛИТЦЕР. Жюля Верна? Не отправлю я тебя во Францию, чтобы поговорить с Жюлем Верном. Кто-нибудь во Франции может поговорить с Жюлем Верном и прислать мне текст. Я потрачу деньги ради чего? Чтобы ты побывала во Франции?

НЕЛЛИ. Но это будет отличная история!

ПУЛИТЦЕР. Какая история? Нет у тебя истории. У тебя есть идея, что тебе хочется поехать во Францию и встретиться с Жюлем Верном. Послушай, что я тебе говорю, и это важно. Если Нелли Блай отправится во Францию, чтобы поговорить с Жюлем Верном, это не история. Если Нелли Блай отправится во Францию и даст Жюлю Верну крепкого пинка, возможно, это история.

НЕЛЛИ. Вы хотите, чтобы я дала Жюлю Верну крепкого пинка?

ПУЛИТЦЕР. Слушай внимательно то, что я говорю, и запоминай. Если Жюль Верн ест капусту, это не история. То, что Жюль Верн ест капусту. Ясно?

НЕЛЛИ. Да.

ПУЛИТЦЕР. Но если Жюль Верн ест носорога, это история. Ты понимаешь, о чем я толкую? Человек ест носорога – это история. Человек ест капусту – не так, чтобы очень. Великий человек или нет. Франция или нет. В этом все дело. Никто не становится историей, если что-то не случается.

НЕЛЛИ. Вот что я предлагаю. Отправьте меня во Францию, и я вернусь с семьей иммигрантов и напишу серию статей о том, каково это, быть иммигрантом, плыть на корабле, по самым дешевым билетам, какие люди вокруг, что они едят, как к ним относятся, какие у них надежды и мечты, что происходит, когда они прибывают в Америку…

ПУЛИТЦЕР. Забудь Францию. Не отправлю я тебя во Францию. Ты думаешь, что я набит деньгами? Микгуникл, скажи этой девушке, что я не набит деньгами.

МАКГОНИГЛ. Он не набит деньгами.

НЕЛЛИ. Хорошо. Отправьте меня куда угодно. Я поеду куда угодно и сделаю все, чтобы написать историю. За историей я отправлюсь на Луну. Я готова поехать в Бруклин.

ПУЛИТЦЕР. В Бруклине никаких историй нет.

НЕЛЛИ. В Бруклине есть миллион историй. Мне просто нужно найти одну, в которой мужчина ест носорога, а не капусту.

ПУЛИТЦЕР. Знаешь, ты просто безумная девушка. Мне надо отправить тебя в дурдом.

НЕЛЛИ. Отлично. Я отправлюсь в дурдом.

МАКГОНИГЛ. Любому, кто хочет работать здесь, самое место в дурдоме.

НИЛЛИ. Я напишу историю о том, какого быть женщиной в дурдоме.

ПУЛИТЦЕР. Но ты не сможешь попасть в дурдом, если ты не безумна.

НЕЛЛИ. Вы только что сказали, что я безумна.

ПУЛИТЦЕР. Не в том смысле, что у тебя не все в порядке с головой. Просто ведешь себя, как безумная.

НЕЛЛИ. Вы уверены?

ПУЛИТЦЕР. Да, я уверен. Уверен в чем?

НЕЛЛИ. Вы уверены, что человек должен быть безумен, чтобы попасть в дурдом? Вам известно, какая там жизнь?

ПУЛИТЦЕР. Да как человек может знать, безумен он или нет?

НЕЛЛИ. А как они узнают, что я не безумна?

ПУЛИТЦЕР. Потому что тебе туда не попасть.

НЕЛЛИ. Но я могу притвориться безумной. Тогда меня возьмут туда, и я поживу среди пациенток какое-то время, скажем, неделю или чуть дольше. Потом Макгонигл придет и вытащит меня оттуда. «Две недели в дурдоме». Цикл статей Нелли Блай. Храброй девушки-репортера, которая смогла проникнуть в дурдом, чтобы рассказать всем о тамошней жизни. Это не капуста. Это носорог.

ПУЛИТЦЕР. Возможно, маленький носорог, но опасно.

НЕЛЛИ. Разумеется, опасно. Это носорог. А без опасности была бы капуста.

ПУЛИТЦЕР. Нет. Я не могу подвергать женщину опасности. Но мужчину я бы отправил.

НЕЛЛИ. Вы говорите мне, что не можете нанять женщину, поскольку она не способна выполнять опасные задания? Я добровольно вызываюсь выполнить опасное задание, и вы не посылаете меня, потому что я – женщина?

ПУЛИТЦЕР. Вижу, ты меня понимаешь.

НЕЛЛИ. Но это безумие.

ПУЛИТЦЕР. Нет, это не безумие. Безумие – это сумасшествие, и сумасшедших мы отправляем в дурдом, и я не собираюсь отправлять туда женщину.

НЕЛЛИ. Но вы видите, сколь это несправедливо. Вы всегда за униженных и оскорбленных. Поэтому я так люблю вашу газету. Вы всегда горой стоите за маленького человека, за угнетаемых. И вот здесь я – представительница самой большой угнетаемой части населения. Я – женщина. И я могу сделать эту работу лучше, чем любой мужчина. Вы боитесь дать мне шанс? Если вы пошлете мужчину, это будет капуста. Может, большая капуста, но все равно капуста. Если вы пошлете женщину, это будет носорог. А если вы пошлете молодую женщину, которая выглядит такой невинной, как я, это будет огромный носорог.

(Пауза. ПУЛИТЦЕР смотрит на нее).

ПУЛИТЦЕР. Десять дней.

НЕЛЛИ. Десять дней?

ПУЛИТЦЕР. Десять дней в дурдоме. Отличный заголовок, как музыка. Две недели совсем не звучит, а десять дней – это мелодия. В заголовке должна слышаться музыка. Заголовок должен цеплять, да, но в нем должна быть музыка, мелодия, как в истории.

НЕЛЛИ. Так я могу это сделать? Вы разрешаете?

ПУЛИТЦЕР. Не обещаю, что опубликую.

НЕЛЛИ (бросается на него, чтобы крепко обнять). Спасибо, мистер Пулитцер! Огромное вам спасибо!

ПУЛИТЦЕР (высвобождаясь). Пожалуйста, Пожалуйста. Ты помнешь мне сигару.

НЕЛЛИ. Я никогда этого не забуду.