Девушка в тумане

– Мария и Бруно Кастнер, наверное, очень ревностные прихожане, если отдали на религиозные нужды такие деньги.

– А вы заметили, что они говорят о своем братстве как о некоем элитарном круге избранных? Получается, если я правильно уловил, что-то вроде «мы и все остальные».

– Вы уловили абсолютно правильно.

– Первыми за активные поиски Анны Лу взялись именно члены братства. И я знаю, что за эти дни они очень сблизились с семьей Кастнер, а некоторые просто переселились к ним в дом, чтобы не оставлять их одних.

Они подъехали к авешотской церкви. Рядом со старым зданием выросло новое, более современной конструкции.

– Вот, здесь у них место молитвенных собраний. Они собираются здесь гораздо чаще, чем в старой церкви, чтобы погрузиться в общую молитву. Похоже, братство имеет в долине серьезный авторитет и способно даже влиять на решения горнодобывающей компании, которая действительно с ним считается. Мэр, советники и все муниципальные чиновники – выходцы из братства. В результате им удалось провести несколько запретительных законов. Например, здесь запрещено курение в общественных местах и распитие алкоголя по воскресеньям и праздничным дням ранее шести вечера. Община выступает против абортов, гомосексуализма и косо смотрит на тех, кто живет в гражданском браке.

«Фанатики хреновы», – подумал Фогель, который, однако, уже составил себе довольно точное представление о сути дела. Отчасти он был очень доволен.

Контекст исчезновения Анны Лу получался великолепным. Загадочное исчезновение девочки; зло, проникшее в братство, жестко следующее Богу и Его наставлениям; городок, который теперь обречен гадать, что же все-таки происходит.

Или уже произошло.

Фогель договорился о встрече с мэром и лесничим. Борги сразу включился в работу, но просьба спецагента назначить встречу на берегу реки, пересекавшей городок, поставила его в неловкое положение.

Прибыв на место, Борги припарковал машину на просторной гравийной площадке, где стоял заброшенный деревянный киоск. Судя по старой вывеске, когда-то здесь можно было купить живую приманку и взять напрокат удочки. Мэр и лесничий были уже на месте. Они приехали на служебном внедорожнике с гербом городка.

Мэр оказался здоровяком с выпирающим брюхом, которое еле удерживал брючный ремень. На нем была распахнутая спереди куртка, голубая хлопчатая рубашка и галстук с ужасающими красными ромбами. Галстук был сколот золотой булавкой с маленьким аметистовым крестиком на конце. Фогель не подал виду, насколько нелепыми кажутся ему и костюм мэра, и усики над слишком толстой верхней губой, и смешной паричок, прикрывавший лысину на его голове, похожей на грушу. Он подумал, что мэр относится к той породе людей, которым все время жарко, даже зимой. Доказательством тому были его вечно красные щеки. Мэр направился ему навстречу с самой сердечной улыбкой, и Фогель оценил его энергичное рукопожатие, однако сам ответил на приветствие без энтузиазма.

– Спецагент, я знаю Кастнеров всю жизнь и не могу выразить, как меня расстроило все, что происходит сейчас, – сказал мэр, сменив приветливую улыбку на скорбную мину. – Мы счастливы, что заниматься нашей Анной Лу будете вы. Учитывая то, как вы знамениты, наша девочка в надежных руках.

Анна Лу вдруг стала всеобщей дочерью, отметил Фогель. Ну, так всегда и бывает, по крайней мере на словах. Однако, когда закрываются двери домов, все вздыхают с облегчением, что такая участь выпала не их ребенку.

– Вашей девочке будет оказано особое внимание, – ответил Фогель, но его собеседник не уловил в ответе нотки сарказма. – А теперь давайте осмотрим речку.

Фогель обогнул препятствие в виде огромного живота мэра и направился к берегу. Мэр довольно долго находился в некотором замешательстве, потом пошел за ним следом. Лесничий и Борги двинулись за ними. Полицейскому было интересно, докуда дойдет Фогель, спускаясь к воде. К его огромному удивлению, тот зашел за границу галечной отмели и зашлепал по грязи, пачкая пальто и дорогие ботинки.

Остальным, хочешь не хочешь, пришлось пойти за ним.

Лесничий был единственный, кто надел сапоги, остальные шли по колено в жидкой грязи. Борги понял, что нынче вечером опять придется устроить постирушку, и при таком раскладе ему вряд ли удастся обойтись одним-единственным костюмом.

– Русло здесь шириной восемь-десять метров, и скорость течения небольшая. А в этом месте оно максимально замедляется, – сказал лесничий.

Фогель уже успел выяснить у него некоторые детали. Лесничий не понимал, почему они его так интересуют.

– А какая здесь глубина? – спросил спецагент.

– В среднем метра полтора, но местами достигает двух с половиной. Так что воде не всегда удается расчистить дно от мусора, который там скапливается.

– И тогда вмешиваетесь вы?

– В среднем раз в два-три года. Осенью, перед самыми дождями, мы ставим небольшую плотину, а потом землечерпалки за неделю справляются с работой.

Борги обернулся к мосту через речку. Мост был метрах в ста от них, и на нем виднелся черный фургон, тот самый, что он уже заметил вчера возле дома Кастнеров. Вполне возможно, что в нем сидели те же двое, которых он тогда видел. Надо будет сказать Фогелю.

– С тех пор как разработки замедлили течение реки, а тем самым и ее дренаж, на дне скапливаются всякие обломки, мусор и останки животных. Одному Богу известно, что там, под водой, – сказал лесничий и заключил: – Река болеет.

Последняя фраза заставила мэра встрепенуться, и он поспешил поправить своего подчиненного:

– Муниципалитет убедил компанию финансировать программу защиты территории. На благоустройство потрачены значительные суммы.

Фогель не обратил никакого внимания на этот комментарий и, отвлекая Борги от наблюдения за фургоном, сказал:

– Надо поговорить с сотрудниками компании и попросить у них списки внешних поставщиков и сезонных рабочих.

Мэр выглядел заметно озабоченным:

– Да ладно, что вы, зачем их беспокоить из-за того, что может оказаться простым ребячеством?

Фогель обернулся и пристально и серьезно на него взглянул:

– Ребячеством?

Тот снова попытался смягчить выражение:

– Вы меня неправильно истолковали. Я сам отец и понимаю, каково сейчас родителям девочки… Но вам не кажется, что несколько излишне так уж бить тревогу? Компания дает работу множеству людей в долине, и вряд ли ей понравится такая огласка.

Мэр пускает в ход всю свою искренность, чтобы привлечь Фогеля на свою сторону, заметил Борги. Только вряд ли политический прагматизм поможет в общении со спецагентом.

– Хочу вам кое-что сказать… – наклонился Фогель к мэру, понизив голос, словно собирался доверить ему что-то важное. – Меня учили, что существуют два отрезка времени, в которые можно что-то сделать: сейчас и потом. Отсрочка может оказаться мудрой, иногда просто необходимо как следует взвесить ситуацию и возможные последствия. Но, к сожалению, в определенных обстоятельствах излишние рассуждения могут обернуться колебаниями, а то и, того хуже, слабостью. Промедление может усугубить ситуацию. И поверьте мне, нет худшей огласки.

Закончив эту маленькую лекцию, Фогель обернулся к площадке, откуда они спускались к воде. Его отвлек голос, пытавшийся перекрыть шум течения. Остальные тотчас же повернулись вслед за ним.

На берегу, там, где кончалась галька и начинался слой грязи, стояла какая-то блондинка в синем костюме и темном пальто и махала им руками.

Когда они к ней подошли, то по ее грязным туфлям Борги догадался, что она пыталась к ним добраться, но ей не позволили каблуки.

– Я прокурор Майер, – представилась она.

Она была молода, не старше тридцати, и не слишком высока ростом, хотя смотрелась стройной. Макияжа на ней не наблюдалось, и вид у нее был серьезный. Она сразу отвела в сторонку двоих полицейских и, казалось, была чем-то недовольна:

– Я узнала, что вчера состоялся брифинг. Почему мне ничего не сказали?

– Нам не хотелось отрывать вас от семьи как раз в день Рождества, – мрачно ответил Фогель. – И потом, мне казалось, что прокуроры обычно не принимают участия в предварительном дознании.

Но Майер не так-то просто было вышибить из седла.

– Вы случайно заговорили вчера о похитителе, спецагент Фогель?

– В настоящий момент у нас пока нет ни одной гипотезы.

– Понимаю, но, может быть, хотя бы одно доказательство такой версии? Слухи, косвенные улики, свидетельства?

– Нет, пока нет.