Тот, кто молчит

– А кто это, народ тьмы?

– Ну, не знаю… – пожал плечами Эниас. – Те, кто живёт за этой опушкой в глубине леса.

– Тогда да. Но мы называть себя «Дети Леса» – Эньяккатону. Как тебя звать?

– Эниас. А тебя?

– Инэка, – девочка вновь улыбнулась, и в её взгляде мелькнуло любопытство. – Что это?

Эниас вдруг вспомнил, что до сих пор стоит в маске лисицы и почему-то помедлил перед тем, как снять её. Глаза Инэки округлились, а рот удивлённо приоткрылся. Наверняка она тоже впервые видела человека другого народа.

Девочка протянула руку к его щеке и легонько коснулась его иссиня-чёрной кожи. В её лазурных глазах плескалось неприкрытое любопытство. Она что-то прошептала на незнакомом языке и заглянула ему в глаза.

– Ох! Твои глаза… Они чёрные!

– Ага, – недовольно пробормотал Эниас. – А твои – голубые. Мама, конечно, рассказывала, что народ тьмы выглядит по-иному, но… Я думал, у вас морщинистая серая кожа, кошачьи глаза и остроконечные уши.

Смахнув волосы рукой, Инэка оголила своё маленькое ушко и хохотнула.

– А ухо-то и впрямь остроконечное! – удивился Эниас.

Стеснение и страх постепенно улетучились. Разговор тёк плавно и неустанно, словно они были старыми добрыми друзьями.

Девочка оказалась младше него на год: Инэке шёл одиннадцатый год, тогда как Эниасу этой весной стукнуло двенадцать. Он даже распрямил плечи, почувствовав себя чуточку старше и мудрее.

Так зародилась их необычная дружба. Они встречались на опушке чуть ли не каждый вечер, играли, носились по полю, а уставши, падали на мягкую траву и болтали до самой ночи. Различий у их народов оказалось меньше, чем они предполагали вначале: у них были похожие легенды, похожие праздники, даже похожие домашние обязанности. Однако, они всё же договорились никому не рассказывать об их встрече.

* * *

Довольно быстро избавившись от акцента, Инэка принялась учить упрямого Эниаса своему сложному языку. Но, хоть Эниас и был умён не по годам, язык давался ему с трудом. Зато о легендах, животных и птицах он мог говорить бесконечно.

Стояла тихая сентябрьская ночь. Прохлада мягко овевала лицо и забиралась под лёгкую льняную рубашку. Они лежали на траве с обращёнными вверх лицами. По бескрайнему тёмно-фиолетовому полотну рассыпались мириады далёких звёздочек, они хитро подмигивали, сливаясь в затейливые созвездия.

– Как думаешь, там есть жизнь? – спросила Инэка. Эниас украдкой покосился на неё и невольно засмотрелся на то, как волшебно звёзды отражались в её глазах.

– Конечно! – воскликнул он. – Наверняка там есть свой лес и своя опушка. А там двое таких же, как мы, смотрят сейчас на звёзды и думают о том же…

– Тогда не завидую им, ведь… Как только они вернутся домой, их родители устроят им хорошую трёпку!

Эниас хохотнул и попытался успокоить Инэку. Они уже не впервые сбегали из дома среди ночи, чтобы насладиться молчаливой красотой ночного неба, и пока что ни разу их не поймали.

– Недавно, – неуверенно начала она. – Мама наругалась на нас с братом за то, что мы гуляли слишком далеко от нашей деревни. Ингвар спросил: «Почему?», и мама ответила, что в лесу водятся злые ведьмы и колдуны. И что они не гнушаются использовать чёрную магию.

Немного помолчав, Эниас повернулся к ней.

– Отец, конечно, частенько называет мать ведьмой, но колдовства от неё я ни разу не видывал, – они с улыбкой переглянулись, и Эниас вдруг посерьёзнел. – На самом деле мы кое-что умеем, но вряд ли это можно назвать чёрной магией.

Он вытянул руку, и к нему подлетел мотылёк. Сев на его палец, он засветился оранжевым цветом, и Инэка восхищённо ахнула.

– А ещё мы можем принимать обличье зверей, но у меня пока плохо получается, – Эниас печально опустил глаза и проговорил. – Получается, оба наших народа – монстры?

– Или оба наших народа просто ошибаются, – дополнила Инэка.

Они замолчали и некоторое время разглядывали ночное небо. Не выдержав, Эниас вытащил из кармана подвеску и неловко протянул девочке.

– Что это? – спросила она, в лунном свете пытаясь разглядеть необычную вещицу.

– Подарок. Тебе же сегодня исполнилось одиннадцать, вот я и вырезал из дерева кулон… Это жёлтоголовый королёк – маленькая птичка, очень шустрая, часто висит вниз головой. А когда она волнуется, то приподнимает жёлтый хохолок у себя на голове. Королёк – очень доверчивая и красивая птица. Ты… Ты порой напоминаешь мне её…

Закончив говорить, Эниас взволнованно посмотрел на Инэку. Он впервые дарил что-то девчонке, и сердце гулко стучало у него в ушах. Спустя несколько томительных секунд, она подняла на него свои огромные глаза и, быстро чмокнув в щёку, смущённо пробормотала «Спасибо!»

Шло время, близились холода. Осенний лес начал потихоньку терять свою пышную листву, а озёра покрывались тонкой корочкой льда. Сонная опушка вскоре укрылась белым пушистым одеялом, на котором Эниас с Инэкой устраивали весёлые снежные битвы.

Зимой они виделись реже обычного и возвращались домой лишь поздним вечером, полностью вымокшие, продрогшие от снега и дико довольные. На подозрительные вопросы родителей Эниас предпочитал отмалчиваться, или же отвечал односложно и угрюмо. Ему не нравилось врать, но он знал, что отец его не поймёт, даже не попытается. Это было всё равно, что признаться в дружбе с чёртом.

Незаметно прошло ещё несколько месяцев, и природа стала очухиваться от холодного плена. На деревьях набухали почки и взрывались молодыми листочками, пока, наконец, весь лес не облачился в привычное ярко-зелёное одеяние. И вновь зацвёл ракитник, благоухая сладким ароматом. И вновь Эниас бежал на поляну, выискивая глазами знакомый силуэт.

Никого. Разочарованно вздохнув, он уселся под раскидистым дубом и прислонился спиной к его стволу. Опять ему приходилось ждать это несносную девчонку! Вспомнив рыжие веснушки на её лице, он улыбнулся.

Вдруг откуда-то сверху раздался оглушительный вой, пробирающий до костей. Эниас вскочил с места и чуть было не рванул подальше оттуда. Если это волки, то ему вряд ли удастся убежать. Но разве могут волки лазить по деревьям? Тут с дерева спрыгнула Инэка и принялась истерично хохотать, хватаясь за живот.

– Видел бы ты своё лицо!

– Дура! У меня чуть сердце из груди не выпрыгнуло! – раздражённо высказал Эниас, стукнув её по плечу, но уже через секунду тоже рассмеялся.

Чуть погодя, когда страх полностью улетучился, ему стало немного неловко оттого, что он сразу не заподозрил эту глупую девчонку. Переведя дыхание, Эниас гордо расправил плечи, стараясь не показать внутреннего смятения. Впрочем, Инэке, похоже, было всё равно.

– В какой руке? – задорно спросила она, пряча что-то за спиной.

– Э-э-э… В левой!

Она протянула ему кулак и разжала. На её ладони покоилась брошь в виде мордочки лисы.

– Ух ты! – опешил Эниас.

– Это мой подарок к твоему дню рождения! – улыбнулась девочка. – Я сама вылепила её из глины, потом обожгла в печи и разукрасила! Это Лисёнок Эниас.

– Красиво получилось… Спасибо!

В душе разливалось приятное тепло. Не совладав с эмоциями, он притянул к себе Инэку и крепко обнял. Та возмущённо захрипела.

– Ты меня задушишь!

Хмыкнув себе под нос, Эниас с улыбкой отстранился и принялся рассматривать брошку. Нос и рот лисёнка чуть уходили в сторону, придавая мордочке ухмыляющееся выражение, но от этого подарок казался ещё более прекрасным.

Наступил июнь. Близилось празднование Дня Солнца, и Эниас с горящими глазами рассказывал, как прекрасна их деревня в этот день. Каждый дом украшается разноцветными гирляндами и цветами. Люди облачаются в праздничные одежды, расписывают лица и руки краской и надевают маски зверей. Вечером, пока дети носятся по деревне, представляя себя Аттоей или Рагомаром, взрослые идут на собрание, а потом, после захода солнца, все вместе садятся за стол под открытым небом. Там они поют песни, танцуют и веселятся до поздней ночи.

Рассказ был настолько красочным, что Инэка восхищённо внимала каждому услышанному слову, а позже пылко просила его взять её с собой в следующий раз. Она обмолвилась, что у них праздник проходит в июле и, к сожалению, не так помпезно. Эниас пообещал, что однажды она увидит всю красоту их праздника.