– Форд! Привет, как поживаешь?
– Отлично, – ответил Форд. – Послушай, ты не занят?
– Занят ли я? – воскликнул Артур. – Видишь ли, я тут лежу перед этими бульдозерами и не даю им снести мой дом, а кроме этого… в общем-то нет, а что?
На Бетельгейзе не существует сарказма, поэтому Форд Префект зачастую не распознавал его, если только специально не концентрировался на этом. Он сказал:
– Вот и хорошо. Мы можем где-нибудь поговорить?
– Что? – не понял Артур Дент.
Но тут Форд как будто вдруг забыл о нем и несколько секунд смотрел в небо, застыв, как кролик, собравшийся прыгнуть под колеса. Потом он резко присел на корточки возле Артура.
– Нам нужно поговорить, – сказал он быстро.
– Хорошо, – сказал Артур, – давай поговорим.
– И выпить, – сказал Форд. – Это жизненно важно: поговорить и выпить прямо сейчас. Пойдем в паб.
Он снова посмотрел на небо, нервно и напряженно.
– Послушай, ты разве не понимаешь? – воскликнул Артур. Он показал на Проссера. – Этот человек хочет снести мой дом!
Форд взглянул на него с недоумением.
– А он не может сделать это без тебя? – спросил он.
– Я не хочу, чтобы он это делал!
– Ах, вот оно что.
– Форд, да что случилось? – спросил Артур.
– Ничего не случилось. Слушай, я должен сказать тебе самую важную вещь в твоей жизни. Я должен сказать ее тебе прямо сейчас, в баре «Лошадь и кучер».
– Почему там?
– Потому что тебе потребуется как следует выпить.
Форд пристально посмотрел на Артура, и Артур в смятении почувствовал, как слабеет его воля. Он не знал, что причиной этому была старая игра, которой Форд научился в гиперкосмических портах, обслуживающих мадранитовые рудные пояса звездной системы Бета Ориона.
Эта игра имела нечто общее с земным перетягиванием каната. Играли в нее так: два противника садились за стол напротив друг друга, перед каждым стоял стакан. Посередине ставили бутылку джанкс-спирта, обессмерченного в древней песне орионских шахтеров:
Ох, не наливайте мне старинного джанкс-спирта.
Ой, не наливайте мне старинного джанкс-спирта.
Крыша едет, глазки в кучку, заплетается язык.
Ой, налейте мне еще проклятого джанкс-спирта.
Затем каждый из противников концентрировал свою волю на бутылке и старался наклонить ее взглядом и вылить спирт в стакан другого, который его и выпивал. Бутылку вновь наполняли и играли еще раз. Затем еще.
Начав проигрывать, вы проигрывали наверняка, потому что джанкс-спирт имеет свойство подавлять телепсихику. Когда оговоренный объем выпивался, проигравший должен был выполнить фант, который обыкновенно бывал непристойно физиологичным.
Форд Префект обычно играл на проигрыш.
Форд пристально смотрел на Артура, и тот подумал, что, пожалуй, и вправду было бы неплохо сходить в «Лошадь и кучер».
– А как же мой дом? – спросил он жалобно.
Форд посмотрел на мистера Проссера, и на ум ему пришла гадкая идейка.
– Он хочет снести твой дом?
– Да, и построить…
– И не может, потому что ты лежишь перед бульдозером?
– Да, и…
– Я думаю, это можно устроить, – сказал Форд. – Прошу прощения! – крикнул он.
Мистер Проссер (который спорил с представителем бульдозеристов о том, представляет ли Артур Дент опасность для их психического здоровья, и сколько они должны получить в случае, если представляет) оглянулся. Он был удивлен и слегка встревожен тем, что у Артура появился сообщник.
– Да? – откликнулся он. – Мистер Дент внял рассудку?
– Предположим, – ответил Форд, – что нет.
– И что же тогда? – вздохнул мистер Проссер.
– Предположим также, – сказал Форд, – что он пролежит здесь весь день.
– И что?
– И ваши рабочие тогда простоят здесь весь день, так?
– Вполне возможно.
– Ну, так если вы все равно будете стоять, то вам не обязательно, чтобы он здесь лежал все это время?
– Что?
– Он не нужен вам здесь все это время, – с расстановкой повторил Форд.
Мистер Проссер задумался.
– Вообще-то, нет, – сказал он, – пожалуй, не нужен.
Проссер был озадачен. Ему показалось, что один из них несет ерунду.
Форд продолжил: