Послеполуденная Изабель

– Chapeaux![21 - Снимаю шляпу! (франц.)] Коллега по Гарварду.

И тот, кто попал туда не стараниями папочки.

Но этот подтекст остался невысказанным.

Он сменил тему, больше не задавая вопросов о моей жизни.

Но позже, после двух сигарет и трех стаканов eau de vie, он поделился наблюдением:

– Я знаю, почему ты оказался сегодня вечером у моей двери. Агония Парижа. Город жесток ко всем, кто сам по себе. Ты видишь кругом парочки – и это высвечивает твой статус потерянного маленького мальчика. И тот факт, что ты возвращаешься в пустую постель в дешевом отеле.

– Значит, нас двое.

– О, у меня кое-кто есть. Только не сегодня. А вот ты один в полете. И не можешь найти пару.

Мне хотелось возразить. Хотелось опровергнуть. Хотелось прихлопнуть его жестокость. Но я знал, что это поставит меня в положение обороняющегося. Чего он и добивался. Я видел, как он расставляет ловушку. Вот почему я предпочел такой ответ:

– Виновен по всем пунктам.

– Вау, вау, какой честный парень.

– Может, подскажешь, что сделать, чтобы не чувствовать себя здесь таким одиноким?

– Полагаю, ты почти не говоришь по-французски?

– Мой французский очень примитивный. Далек от разговорного.

– Я мог бы пригласить тебя на вечеринку завтра. Что-то вроде презентации книги. Подруги Сабины.

– Кто такая Сабина?

– Женщина, которая должна быть здесь сегодня. Не проси меня объяснять.

– С чего бы мне просить об этом?

– Зубастый фермерский мальчик.

– Я вырос не на ферме.

В ответ он ухмыльнулся.

– Если я приглашу тебя, то должен сразу предупредить, что за руку водить не буду. И знакомить ни с кем не собираюсь.

– Тогда зачем приглашать меня?

– Ты же сказал, что тебе одиноко. Назови это актом милосердия.

Он потянулся к блокноту и нацарапал адрес.

– Завтра в семь вечера.

Он окинул взглядом мои расклешенные серые джинсы, коричневый свитер с круглым вырезом, голубую рубашку на пуговицах.

– Это Париж. Тебе лучше переодеться в черное.

***

Я вернулся в армейский магазин. Меня обслуживал тот же человек с лицом боксера. Я объяснил, что мне нужно, упомянув о том, что мой бюджет ограничен. Он оглядел меня, прикидывая мой размер.

– Доходяга, – изрек он и ушел рыться на полках. Он откопал черную шерстяную водолазку за тридцать пять франков и черные шерстяные брюки за сорок пять. Ему пришлось стряхнуть с них пыль, прежде чем я их примерил. Обе вещи идеально сели на меня. – У меня есть черные зимние сапоги от La Legion Etrangere. Мягкая кожа. Уже разношенные. Теплые, но нетяжелые и с добротной подошвой. То что надо для Парижа. Шестьдесят франков.

Я примерил. Сапоги пришлись впору.

– Бери все за сто десять франков, – предложил продавец. – И теперь ты – une symphonie en noir[22 - Симфония в черном (франц.).].

***

– У тебя такой вид, будто ты только что сошел с корабля «Ист-Виллидж».

Так Пол Моуст приветствовал меня у дверей книжного магазина.

– Ты же велел мне сменить стиль.

– И тебе это удалось, морячок.

Книжный магазин назывался La Hune[23 - La Hune – легендарный парижский книжный магазин, расположенный на левом берегу Сены, в квартале Сен-Жермен-де-Пре. На протяжении многих лет магазин был излюбленным местом встреч разношерстной парижской богемы.]. Моуст стоял у входа, покуривая «Кэмел». С ним была женщина. Худая, как рельс, копна кудряшек, байкерская куртка, черный шелковый шарф.

– Познакомься с Сабиной, – сказал он.

Я протянул руку. Сабину явно позабавил этот жест. Она наклонилась и поцеловала меня в обе щеки.

– Мой приятель, новичок здесь, понятия не имеет о местном протоколе, – объяснил Моуст.

Ответ Сабины прозвучал как словесная пощечина:

– Tu sais que je refuse de parler en anglais[24 - Ты знаешь, что я отказываюсь говорить по-английски (франц.).].

Моуст разразился потоком быстрой французской речи с вкраплениями агрессивных ноток. Сабина надулась и рявкнула в ответ:

– T’es un con.

Она только что назвала его кретином. Поделом.

– Видишь, что ты натворил? – расплываясь в улыбке, сказал мне Моуст. И указал на дверь. – Увидимся в баре.

Книжный магазин занимал небольшое помещение. Повсюду заполненные книжные стеллажи. Книги громоздились высокими стопками на всех поверхностях. Меня окружала плотная толпа. Я отыскал бар и потянулся за красным вином. Потом попятился к книжной полке, над которой висела табличка: «Philo»[25 - Философия (франц.).]. Я опустил глаза, и мой взгляд заскользил по корешкам томов: де Бовуар, де Местр, де Морган, Делёз, Демокрит, Деррида, Декарт, Дидро, Дворкин…

– Еtes-vous obs?d? par les philosophes dont le nom begin par un ‘D’?[26 - Вы одержимы философами, чьи имена начинаются на букву «Д»? (франц.)]