Эльфийские войны

Эта женщина рядом с ним, так нежно прижавшаяся лицом к его плечу, заслуживала большего, чем звание генеральской «девицы». Может быть, в комнате было слишком душно, и мысли его смешались. А может быть, их уединение здесь, у дальних границ его страны, заставило Кита вспомнить об истинных ценностях жизни.

В любом случае, решение было принято. Кит-Канан медленно обернулся, почувствовав, что Сюзина пошевелилась. Она с сонным видом открыла глаза, откинула огненную прядь и улыбнулась ему.

– Ты выйдешь за меня замуж? – спросил генерал.

– Как ты можешь сомневаться? – ответила его возлюбленная.

Часть IV

Разрыв

Отрывок из «Реки Времени», Великого Свитка Астинуса, Главного историка Кринна

Эльфийская война проливала потоки крови на равнинах в течение почти сорока лет. Это было время долгих, затяжных сражений, нескончаемых лишений, жизни впроголодь, болезней и смертей. Зимой, в жестокие бураны, лагеря враждебных армий превращались в пустыни, а весной яростные грозы с молниями, градом и могучими ветрами проносились над обоими противниками.

С точки зрения историка, война протекала однообразно. Гончие Кит-Канана преследовали людей, атаковали их, почти изгоняли со своей земли, но затем новые отряды из Эргота занимали место погибших.

Генералу Гиарне удалось сохранять командование войсками Эргота, несмотря на ужасные потери, – он не сожалел о них. Внезапные атаки сокращали численность эльфийских войск, а потери генерала тут же пополнялись. Война зашла в тупик: армия Сильванести выигрывала битву за битвой, но людям всякий раз удавалось избежать полного поражения.

Несмотря на монотонное течение войны, в ее истории можно отметить несколько ярких эпизодов.

Решающим событием, несомненно, была осада Ситэлбека – последний шанс генерала Гиарны одержать легкую победу. Но битва за Ситэлбек изменила ход войны, и отныне она считается одним из поворотных событий в истории Кринна.

Жизнь отдельного участника событий во всех отношениях лучше демонстрирует трагедию и неизбежность Эльфийской войны. Это жизнь супруги Кит-Канана, Сюзины Квивалин.

Поскольку она приходилась родственницей великому императору Квивалину Пятому, а также его наследникам (за время войны в Эрготе сменилось три правителя), ее присутствие в неприятельской армии способствовало ожесточению людей. Ее монарх отрекся от нее, бывший возлюбленный, генерал Гиарна, заочно приговорил ее к смерти, и она служила делу эльфов с неизменной преданностью.

Свыше тридцати пяти лет, большую часть своей жизни, она оставалась верной своему супругу, сначала как возлюбленная, позднее – как жена, друг и советчица. Эльфы Сильванести так и не признали ее; брат ее мужа не желал слышать о ее существовании. Она родила Кит-Канану двоих детей, и эти полукровки были воспитаны как эльфы среди Гончих.

И все же армия Сильванести, как и все эльфийское общество, со временем изменилась. Подобно тому, как в королевскую семью вступила женщина из людей, и в войсках Гончих тоже появились люди. В смешанном обществе запада понятию национальной гордости не придавали такого значения, как среди восточных эльфов. Эльфы Кит-Канана, сражавшиеся за дело Сильванести, видели цели войны иначе, чем Ситас.

Бушевали сражения, много раз казалось, что решающий момент уже близок, но он снова и снова ускользал.

Однако пришло время, когда война закончилась, и самым удивительным в ее истории оказался именно конец…

Ранняя Весна, год Облачного Гиганта

(2177 г. до н. э.)

Побег, когда-то выросший в гордое молодое деревце, теперь возвышался над Кит-Кананом, превратившись в крепкий дуб высотой в шестьдесят футов. Эльф пристально смотрел на дерево, но сердце его билось по-прежнему ровно. Он обнаружил, что за прошедшие годы воспоминания об Анайе потускнели. Почти четыре десятилетия войны и сражений с неуловимыми армиями Эргота многое стерли из его памяти. Первыми исчезли драгоценные воспоминания о довоенной жизни. Теперь Кит-Канану казалось, что с Анайей и Макели был знаком кто-то другой, какой-то эльф, о котором он слышал, которого видел на картинках, но никогда не встречал.

И даже Сюзина. Теперь ему трудно было вспомнить ее такой, какой она была когда-то. Ее волосы, в прежние дни пышные и ярко-рыжие, поседели, превратились в редкие пряди. Гибкие, грациозные движения стали медлительными и неуверенными, прекрасное молодое тело – больным, неуклюжим. Он, эльф, которому суждена была долгая жизнь, по-прежнему оставался молодым мужчиной, а она превратилась в старуху.

Кит-Канан прилетел сюда ранним утром, отчасти для того, чтобы избежать встречи и с женой, и со всеми, кто собрался на военный совет в лесном лагере, находившемся в часе полета на грифоне. Это был восьмой по счету подобный совет между братьями. Они встречались примерно раз в пять лет. Совещания проводились, подобно этому, на полпути между Сильваностом и Ситэлбеком. Кит-Канану была невыносима мысль о возвращении в эльфийскую столицу, а Ситас не желал совершать долгое путешествие к месту военных действий.

Сначала эти встречи походили на пышные загородные прогулки, это была возможность для генерала, его семьи и приближенных офицеров на время отвлечься от постоянного напряжения войны. Но теперь они превратились для Кита в проклятие – по-своему они были так же предсказуемы, как события на поле боя.

Семья его брата и придворная свита наслаждались, всячески унижая чужую женщину, на которой женился Кит-Канан. Сюзину обязательно приглашали на банкеты, пиры и праздники. Но как только она появлялась, ее намеренно избегали. Некоторые эльфы, например Нирикана, его мать, не поддавались влиянию окружающих и относились к жене Кит-Канана с добротой и учтивостью. Таманьер Амбродель, тридцать лет назад ставший мужем Нириканы, сам бывший родом с равнин, пытался облегчить бремя предрассудков, павшее на Сюзину.

Но Герматия, Квимант и остальные выказывали ей лишь презрение, и с годами Сюзина устала от этого. Теперь она избегала больших собраний, хотя по-прежнему сопровождала Кит-Канана на совет.

Кит отвел взгляд от дерева, словно почувствовав стыд за свои мысли, – теперь он вспомнил о детях. Сюзина родила ему двух полуэльфов, и когда-то он думал, что они принесут ему счастье.

Ульвиан, сын Кит-Канана! Возможно, в один прекрасный день ему суждено стать государем. Разве он не был первенцем эльфийского героя, бессменно руководившего армией все годы Эльфийской войны? Хотя он и рос быстрее своих эльфийских сверстников – признак человеческой крови, – он обязан был проявлять мудрость и отвагу, неизменные черты своего отца. Но пока их не было заметно. Парень был вялым, даже ленивым, а его высокомерный, надменный нрав отвращал от него любого, кто пытался завести с ним дружбу.

Или Верханна, дочь. Благословенный образ своей матери? Отец опасался, что она, со своими приступами раздражения, грубостью и требовательностью, станет лишь живым напоминанием о распрях войны, которая уже стала образом жизни для него и для всего эльфийского народа.

Эльфийская война. Сколько семей разрушили смерть или предательство? Это уже не просто война эльфов и людей, если когда-то она и была таковой. Население Сильванести не могло обеспечить достаточную численность войска, и сейчас, кроме отважных гномов, рядом с Гончими сражались большие отряды людей-наемников. Им щедро платили за соответствие эльфийским стандартам.

И в то же время множество эльфов, особенно Каганести, отколовшиеся от своего народа, недовольные суровыми законами Звездного Пророка, вступили под знамена людей. Гномы из кланов Тейвар и Девар также поступили на службу к императору Эргота.

Это была странная смесь военных союзов. Сколько раз эльф убивал эльфа, человек сражался с человеком, гном зарубал гнома? Каждая битва приносила новые зверства, и воины одного народа сражались друг против друга.

Война, прежде имевшая четкие, ясные цели, превратилась в ненасытное чудовище: неиссякаемые армии врага, казалось, готовы были заплатить за победу любую цену, а умелые, храбрые воины Кит-Канана ценой своей крови завоевывали победу за победой в десятках битв. Но полная победа – прекращение военных действий – по-прежнему оставалась недостижимой.

Кит-Канан со вздохом поднялся на ноги и устало направился к Аркубаллису. Он знал, что должен возвращаться в лагерь. Совещание начнется через час. Грифон поднимался в воздух, а всадник печально размышлял о том времени, когда путеводной звездой его жизни служило растущее среди леса дерево.

– Мы каждое лето преследуем людей на равнинах! Мы убиваем тысячу, а на смену им приходят пять тысяч! – Кит-Канан громко жаловался на изматывающий заколдованный круг.

Ситас, лорд Квимант и Таманьер Амбродель прибыли на совет из столицы. Кит-Канан, со своей стороны, пригласил в путешествие через степь Парнигара и Дунбарта Железную Руку. Остальные члены делегаций – Герматия, Нирикана, Сюзина и Мари, вторая жена Парнигара, тоже из людей, – отдыхали в тени навесов и крон деревьев на краю большого луга, где был разбит лагерь.

В это время две делегации вели горячий спор в палатке посредине луга. Палатку окружали две дюжины гвардейцев, находившихся вне пределов слышимости.

Самые жестокие весенние бури миновали несколько недель назад, но мелкий непрекращающийся дождь проникал сквозь стенки палатки, усиливая тоскливое настроение.

– Мы уничтожаем в бою одну армию, а на нас с другой стороны идет следующая! Они знают, что им нас не одолеть, но не бросают своих попыток! Что же это за существа? Если они убьют пять Крылатых Всадников и заплатят за это жизнями тысячи своих солдат, то считают это победой!

Кит-Канан покачал головой, понимая, что люди одерживают победу всякий раз, когда гибнет хотя бы один Крылатый Всадник. Отряд насчитывал сейчас всего полторы сотни отважных ветеранов – едва ли треть от первоначального состава. Больше негде было взять грифонов, не было и обученных эльфийских воинов. А волна солдат Эргота, наводнявшая равнины, с каждым годом становилась все мощнее.

– Что это за народ, который может проливать столько крови, приносить столько жертв и все же продолжать войну? – раздраженно сказал Ситас. За сорок лет боевых действий Звездный Пророк так и не смог уяснить себе цели людей и их многочисленных союзников.

– Они размножаются, словно кролики, – заметил Квимант. – Мы не можем и надеяться равняться с ними по численности, а наша казна истощена содержанием того войска, что мы имеем.

– Понимание этого и решительные действия – это не одно и то же, – резко возразил Ситас.

Присутствующие погрузились в угрюмое молчание. Это затруднительное положение было всем слишком хорошо знакомо. Истощение ресурсов нации, вызванное войной, стало очевидным уже тридцать лет назад.

– По крайней мере, зима была сносной, – начал Парнигар, пытаясь поднять настроение. – Мы не понесли больших потерь от мороза и бурь.

– Да, но сколько раз за такими зимами следовали жестокие весенние грозы! – возразил Кит-Канан. – А летом всегда льется кровь, – заключил он.

– Мы могли бы отправить к императору послов с предложением мира, – сказал Таманьер Амбродель. – Возможно, Квивалин Седьмой окажется более сговорчивым, чем его отец или дед.

Парнигар фыркнул:

– Он правит уже четыре года, и за это время Эргот лишь усилил свой натиск! Они казнят пленных. Прошлым летом они отравляли колодцы на своем пути. Нет, Квивалин Седьмой не миротворец.

– Возможно, воля императора не совсем такова, – заметил Квимант, заставив Парнигара фыркнуть еще раз. – Генерал Гиарна создал себе собственную империю на поле боя. Он по доброй воле не расстанется с ней – а удержать власть в своих руках можно, лишь продолжая войну.