Злая река

Он огляделся, выискивая взглядом того парня, Пендергаста, но не увидел его.

Вскоре плотной группой прибыл контингент береговой охраны, возглавляемый коммандером Бо в парадном мундире, за которым следовал другой персонал в парадной или рабочей униформе. Эта толпа производила сильное впечатление. Бо прошел в головную часть зала, остальные расселись по местам. Техник прикрепил к мундиру коммандера петличный микрофон. В зале воцарилась тишина, когда Бо подошел к трибуне и достал из кармана мундира свои записи. Ровно в одиннадцать часов в зал вошел агент Пендергаст и, вместо того чтобы сесть, прислонился спиной к задней стене и скрестил руки на груди. На нем был другой белый костюм, на этот раз определенно шелковый, а не льняной. Казалось, у костюма был слабый коралловый оттенок, но в искусственном освещении Перельман не мог сказать наверняка. Зато он мог наверняка сказать, что никогда прежде не видел агента ФБР, одетого подобным образом.

– Добро пожаловать, – заговорил Бо, оглядывая зал. – Я заместитель коммандера сектора береговой охраны Соединенных Штатов. И я буду возглавлять оперативную группу «Каптива». Оперативная группа состоит из представителей береговой охраны, полицейского отделения Форт-Майерса, судмедэксперта Двадцать первого района…

Перельман отключился на время перечисления структуры и ответственностей. Когда это закончилось, Бо сделал драматическую паузу, оглядел зал свирепым взглядом и, ухватившись за края трибуны, начал говорить о самом преступлении.

– На данный момент, – сказал он, – на отрезок берега Каптивы протяженностью в милю вынесло девяносто девять зеленых кроссовок, в каждой обрубок человеческой ноги, грубо отсеченный выше лодыжки. Вам известны детали – они немногочисленны ввиду того, что предстоит провести еще немало анализов и тестов, – так что не буду на них останавливаться еще раз. Ключевым здесь является тот факт, что обрубки пробыли в воде около двадцати пяти дней. Нам это известно по развитию морских организмов, сопровождавших обрубки. А теперь я хочу обратиться ко всем полицейским начальникам и задать простой вопрос: нет ли у вас каких-либо версий на этот счет? Я дам вам минуту, чтобы вы посовещались с вашими людьми.

Перельман посмотрел на своих лейтенантов:

– Есть предложения?

– Послушайте, – сказал Таун, – может, это какой-то безумный культ? Ну, знаете, вроде того парня из секты, Джима Джонса, или этих ребят из «Небесных врат», которые думали, что попадут на инопланетный корабль[8 - Джеймс Уоррен «Джим» Джонс – американский проповедник, основатель секты «Храм народов», последователи которой, по официальной версии, совершили в 1978 году массовое самоубийство. «Небесные врата» – американский религиозный культ, последователи которого в 1997-м также совершили массовое самоубийство.].

– Мм. Занятно. А ты, Моррис?

– В полном недоумении, но мысль о культе представляется мне не хуже других.

Перельман кивнул.

– А что думаете вы, шеф?

– Понятия не имею, так что остановимся на культе.

Коммандер поднял голову:

– Вы готовы? Заместитель начальника полиции Форт-Майерса?

Заместитель Каспара – чернокожая женщина лет пятидесяти с хвостиком – поднялась со своего места:

– Мы думаем, что эти обрубки – следствие какого-то медицинского эксперимента, возможно, их занесло сюда из Центральной Америки. Я говорю это потому, что обувь, в которой прибило к берегу обрубки, кажется похожей на ту, что носят в больницах медсестры. Но это чистые домыслы.

– Спасибо. Начальник отделения полиции Перельман?

– Мы предполагаем, с той же оговоркой про домыслы, что это какой-то культ конца света. При посвящении в который требуется расстаться с конечностью, и это делает священник или кто-то подобный.

– Спасибо. Специальный агент Пендергаст?

Долгое молчание. Все головы повернулись к человеку, стоящему в конце зала. Он медленно опустил руки и просто ответил:

– Я бы предпочел обойтись без предположений.

– Никто не собирается предъявлять вам претензии, если вы ошибетесь. Просто я этого хочу – предположений.

– Но это то, чего не хочу я, коммандер.

Повисла мертвая тишина, и коммандер закатил глаза:

– Вы имеете право на свое мнение. А теперь я обращаю этот вопрос к себе.

Перельман понял, что коммандер с самого начала вел именно к этому.

– Я бы хотел привлечь ваше внимание к жестокости ампутации, – начал Бо. – К казенной одинаковости обуви. К тому факту, что их прибило к берегу практически одновременно, а значит, они одновременно и были выброшены в океан. – Он помолчал. – Подумайте: какая близлежащая страна способна на такой варварский акт? Какая страна имеет самый большой процент арестованных в мире? Какая страна находится в девяноста милях от наших берегов?

За этим последовала долгая пауза.

– Куба.

Бо сделал еще одну паузу, чтобы до слушателей дошел смысл сказанного.

– У них много тюрем на берегу, а некоторые, вроде Комбинадо-дель-Эсте, принадлежат к самым жестоким в мире, там содержатся политические заключенные, их пытают… и казнят. – Он подался вперед. – Хотя у нас пока нет никаких прямых доказательств, я бы предположил с большой долей вероятности, что так или иначе эти обрубки ног приплыли с Кубы и являются следствием пыток.

Перельман не мог не признать, что версия неплоха. Но уверенность Бо вызывала у него неловкое чувство. Он слишком давно служил в полиции и не доверял версиям, если они не были подкреплены какими-нибудь вещественными доказательствами.

Бо покинул трибуну и направился к ближайшему столу, на котором лежали карты и тома морских исследований, охранявшиеся лейтенантом береговой охраны довольно невзрачной внешности. В зале поднялся гул, и Бо поднял руки:

– Давайте поговорим о назначениях заданий в самом общем плане. Береговая охрана будет отвечать за все расследования и операции, связанные с морем. – Он взял верхнюю карту и развернул ее. – Наш главный приоритет – проведение анализа всевозможных течений, отслеживание потоков, волн и ветров, чтобы мы могли убедиться, отправились ли эти обрубки в путешествие с Кубы или нет. Мы свяжемся с Министерством внутренней безопасности, чтобы получить секретные спутниковые изображения всех мест, представляющих для нас интерес. – Он откашлялся. – Полицейское отделение Санибел будет отвечать за целостность и сохранность в неприкосновенности непосредственного места преступления, будет патрулировать берег, подбирать новые обрубки, если появятся. Офис судмедэксперта Двадцать первого района продолжит проведение патологоанатомической работы и тестов по останкам и связанным с ними вещественным доказательствам. Полиция Форт-Майерса будет собирать показания свидетелей, регулировать отношения с прессой и руководить всеми операциями правоохранения из вспомогательного офиса оперативной группы. Что касается Федерального бюро расследований… – он сделал паузу, отыскивая глазами Пендергаста, – то я прошу прочесать базы данных Национального центра по анализу насильственных преступлений на предмет наличия в ней чего-либо подобного, а также найти изготовителя кроссовок.

Перельман увидел, что Пендергаст поднял указательный палец, давая понять, что хочет задать вопрос.

– Да?

– Коммандер Бо, позвольте спросить, когда были выпущены эти карты?

– Вы имеете в виду даты? Когда они были созданы?

– Именно.

– Не понимаю, какое это может иметь отношение к делу. Это самые точные из имеющихся карт. Просто течения и приливы фактически не меняются с годами.

– Да, но даты, пожалуйста.

– Как коммандер сектора береговой охраны, я провел более десяти тысяч часов в этих водах в качестве капитана или командира корабля. Я с полной уверенностью руководствуюсь этими картами каждый день. – Бо улыбнулся. – Агент Пендергаст, у вас есть какой-то опыт мореплавателя?

– Думаю, вы могли бы назвать меня сухопутной крысой. Тем не менее я бы очень хотел узнать время выпуска этих карт.

Бо с раздраженным жестом обратился к лейтенанту за столом:

– Дарби?

Лейтенант взглянул на нижний правый угол верхней карты.

– Девятьсот шестьдесят первый, – сказал он пронзительным голосом. Потом взял следующую карту. – Девятьсот шестьдесят пятый. – Следующая карта. – Девятьсот пятьдесят девятый.

– Спасибо, лейтенант. – Бо перевел взгляд на Пендергаста. – Вы удовлетворены?

Выражение на лице Пендергаста говорило о чем угодно, только не об удовлетворении.