Злая река

– Агент Пендергаст, вы уже расписались в недостаточности морских знаний. Так что я бы предложил вам сосредоточиться на базах данных Национального центра по анализу насильственных преступлений и на поиске изготовителя, а океанографию предоставить нам. Или вам что-то не ясно в вашем задании?

– Нет.

– Спасибо. Хорошо, давайте же приступим.

Когда совещание закончилось, Перельман поискал взглядом Пендергаста, но тот уже исчез. Бо немного переборщил с давлением на него, а Перельман чувствовал, что Пендергаст не из тех людей, которые долго будут терпеть такое к себе отношение: потерпит-потерпит, а потом случится что-нибудь… что-нибудь ужасно некрасивое.

8

По иронии судьбы, безуспешно поискав Пендергаста в зале после совещания, Перельман нашел агента на парковке – тот стоял, прислонившись к его «эксплореру» без полицейской раскраски.

– Ищете меня? – спросил Перельман, подойдя.

– Именно так, – сказал Пендергаст. – Хотелось бы поговорить.

– Конечно. Не желаете перекусить?

– Не очень. Я думал, может быть, мы прогуляемся по Тёрнер-бич.

Поначалу Перельману показалось, что Пендергаст шутит. Но улыбка агента была слишком слабой для какой бы то ни было попытки пошутить. Выйдя из здания полиции, Пендергаст надел дорогие солнцезащитные очки «Персол» и широкополую панаму. Теперь он еще меньше походил на агента секретной службы и еще больше… ну, скажем, на члена поло-клуба или даже на стильного наркобарона.

Работая в полиции, Перельман привык к разного рода эксцентричностям. Кроме того, ему было очень любопытно – он только не понимал почему – увидеть, что собирается делать Пендергаст. Подчиненные Перельмана из берегового патруля уже обеспечивали «целостность и сохранность в неприкосновенности непосредственного места преступления», предоставив ему временную свободу расследовать дело с более широкой перспективы. У Тауна и Морриса есть с полдюжины вариантов добраться до островов на попутной машине. Так что он просто пожал плечами:

– Конечно. Хотите поехать со мной?

– Если вы не возражаете.

Значит, машины у Пендергаста в настоящий момент не было. Перельман выкинул это из головы, и они сели в полицейский внедорожник. Перельман завел двигатель и выехал на бульвар Макгрегор, потом повернул на юг к Санибельскому мосту.

– Не возражаете против открытых окон? – спросил он.

Температура была немногим выше тридцати градусов при влажности сто процентов, но Перельман не любил кондиционеры.

– Да, я предпочитаю открытые, спасибо.

Пять или десять минут они ехали молча. Пендергаст разглядывал обсаженные пальмами улицы и, казалось, не спешил начать разговор. Наконец Перельман не выдержал:

– Как вы узнали, что это моя машина?

– Думаю, я мог бы дать вам целый список демаскирующих деталей: ненавязчивые фары-прожектора, скрытые замки задних дверей, пустой держатель для дробовика, другие безошибочно узнаваемые принадлежности фордовского полицейского перехватчика, но точку в деле узнавания поставил полицейский парковочный стикер с золотой каемкой на лобовом стекле.

Перельман хохотнул, покачав головой. Ехал он быстро, и они уже миновали Кейп-Корал и приближались к мосту. Благополучно миновали несколько участков дорожных работ, огражденных оранжевыми конусами, проехали мимо знака, предупреждающего о первом перекрытии дороги. Несколько минут спустя они оказались на острове и поехали по Санибел-Каптива-роуд к мосту Блайнд-пасс. Ажиотаж вокруг вчерашних событий – официальная реакция, и проблесковые маячки, и машины «скорой», и почти непрекращающийся вой сирен – немного спал, и постороннему глазу могло показаться, что центр маленького городка пребывает в почти обычном своем состоянии. На пути Перельмана три раза останавливали местные жители. Все они задавали одни и те же вопросы, и Перельман давал им одни и те же дружеские уклончивые ответы.

– Приятная деревенька, – сказал Пендергаст.

– Спасибо.

– Как вы стали начальником полиции?

– Хотите сказать, я, который меньше всего для этого подходит? – спросил Перельман.

– Вы первый мой знакомый полицейский, который цитирует Вергилия.

Перельману пришлось мысленно вернуться к их первой встрече, чтобы понять, о чем речь. Он пожал плечами:

– Я всегда любил Вергилия.

– Но вы к тому же первый мой знакомый полицейский, который бросил Еврейский институт религии в Нью-Йорке, причем всего за несколько месяцев до получения степени магистра талмудических исследований.

Перельман не знал, то ли удивляться, то ли чувствовать себя польщенным тем, что этот агент потратил время, чтобы раскопать его прошлое.

– Есть такая вещь – экзистенциальный кризис. У меня он случился во время подготовки магистерской диссертации. Я не знал, кем мне хочется быть – кантором, талмудистом, бродячим менестрелем или еще кем-то. Мысль о том, чтобы стать варваром, тоже меня привлекала – я бы неплохо пограбил Рим, – жаль только, время прошло. Но да, я оставил восточное побережье, пошел на запад и добрался до Северной Калифорнии. И там, в секвойном лесу округа Гумбольдт я стал свидетелем грозившего перейти в беспорядки противостояния между лесорубами и несколькими защитниками окружающей среды, разбившими лагерь на ветвях деревьев. Не спрашивайте меня почему, но я вдруг понял, что прибыл к месту назначения. Тут существовали две противостоящие друг другу силы – закон и защитники природы, – и я не знал, на чью сторону мне хочется встать.

– Что вы выбрали в конце концов?

– Ни то ни другое. Я стал посредником, занял ничейную позицию и разговаривал с обеими сторонами. Я понимал: обе по-своему правы, нехорошо нарушать закон, но нельзя и уничтожать природу ради выгоды. Я поступил в Федеральное лесное управление. Мне казалось, что в этом качестве я лучше всего смогу посредничать. А оттуда я уже как-то перекочевал в правоохранительные органы.

– Полагаю, это тоже своего рода посредничество.

Перельман усмехнулся:

– Некоторые законы глупы. Некоторые люди глупы. Моя работа состоит в том, чтобы показать людям, почему мирное сосуществование лучше, чем противостояние или тюрьма.

– Магистр дзена с полицейским жетоном.

– Но иногда мне приходится повышать голос.

– И Санибел оказался подходящим выбором?

– Я не планировал приезжать сюда. Но одно цеплялось за другое. И если честно, я родился для того, чтобы жить в таком месте.

Они миновали пропускной пункт, проехали по мосту и остановились у командного пункта на парковке Тёрнер-бич. Берег все еще оставался перекрытым, но большая часть тяжелой работы уже была проделана. Несколько криминалистов продолжали обшаривать окрестности, копаться в песке. Катера береговой охраны патрулировали в водах за волноломом, не подпуская флотилию прогулочных судов.

Они вышли из машины, и Пендергаст замер на мгновение, оглядывая место действия своими необычными серебристо-голубыми глазами.

В командной палатке находились несколько сотрудников департамента санитарии и несколько полицейских Перельмана, включая сержанта по имени Крэнфилд. Они сидели за складным столом и пили кофе. Когда появились Пендергаст и Перельман, люди за столом начали вставать.

Перельман дал им знак сидеть.

– Это агент Пендергаст из ФБР. Некоторые из вас, возможно, встречались с ним вчера. – Он обратился к Крэнфилду: – Еще какой-нибудь ужас прибило к берегу?

– За последние восемь часов всего один обрубок.

– А в остальном?

– Обычное недовольство с проездом, зеваки и любопытные журналисты.

Перельман кивнул: