Алюминиевое сердце

Подчинившись порыву, из дома помчался стремглав,
Даже куртку на свитер надеть не успев впопыхах.
Голос внутренний мой оказался, к несчастию, прав.
Возле логова я в можжевеловых ломких кустах
Обнаружил волчицу лежащей недвижно пластом.
Тёмной крови из раны сочилась скупая струя,
Застывая пятном на её белом мехе густом.
Опустился тогда на колени в отчаянии я,
Голова шла кругом, застилала мой взор пелена,
И шептал, как в бреду, бесполезные, впрочем, слова:
«Я обязан спасти тебя, ты в целом мире одна,
Нет замены тебе, и должна ты остаться жива.
Виноват, что от злобы чужой я тебя не сберёг…
Всё исправится, милая, только глаза ты открой,
Ты дышать продолжай…» Лился слёз безудержных поток,
И мерещилось мне, будто слышу в ответ голос твой:

Ты печальные ноты из речи своей убери,
Убиваться трагично и клясться сейчас ни к чему.
Помнишь, часто любил ты цитировать Экзюпери,
Полагая, что я всё равно твоих слов не пойму?
Но я истину лучше ту знала, что ты не постиг:
Позволяя себя приручить, не избегнешь и слёз.
Не нуждаются вовсе животные в чтении книг,
И напрасно вы нас принимать не привыкли всерьёз.
Эту рану в душе моей не углубляй ты и не береди,
И страданиям волю давать ты сегодня не смей.
Ты другим, разумеется, мне воображался среди
Остальных бесконечно далёких животным людей.
Тем не менее разная нас воспитала среда.
Волк бывает, как я, во всех смыслах и бел, и пушист,
Причинить никогда никому не стремится вреда.
Человек же по сути своей всё равно эгоист.
Твоя жизнь представляла собой разноцветную смесь,
Я была на палитре её как один только тон.
Для меня же надежды все, счастье и мир даже весь
Составлял нашей дружбы союз, что отчасти смешон.
Посвятила тебе без остатка судьбу я свою.
Ты лишь малую часть на меня своей ласки простёр.
Но теперь, когда я между жизнью и смертью стою,
Не тревожит пусть совесть твою справедливый укор.
Ошибиться легко людям в тайнах звериных сердец.
Но люблю я тебя, и прощать заставляет любовь.
Погорюешь недолго, утешишься ты наконец,
Хоть пока, надо мною склонившись, твердишь вновь и вновь:

Умоляю, родная, открой же скорее глаза,

Ведь не выживу я, если ты так нелепо умрёшь!..

И, рыдая, сам веришь тому, что в порыве сказал,
Только мне обещаний наивных сомнительна ложь.

    2009

Поздний союз

Были их истории похожи:
Каждый хранил пепел чувств былых.
Он любил. Она любила тоже.
Но теперь огонь любви утих,
Только по привычке тлел он чутко,
Тщетно прежний блеск стремясь сберечь,
Хоть и утверждала власть рассудка,
Что уже игра не стоит свеч.
Веры больше нет в любовь до гроба.
Впрочем, веры нет в любовь совсем.
И они страдали долго оба
По одной из драматичных схем:
С каждым днём всё меньше в жизни смысла,
Всё темней в глазах сгущалась мгла.
А тоска рвала, душила, грызла,
Разочарований счёт вела…
Безотказный есть закон: страшится
Человек обмана чем сильней,
Тем верней, как раненая птица,
Добровольно ищет он сетей.
Если склеить два разбитых сердца,
Может, незаметен будет шов?
Новых чувств в лучах ещё согреться
Каждый вдруг окажется готов?
…И при встрече первой и случайной
Каждый будет словно виноват,
Прячась под судьбы трагичной тайной,
Бросив друг на друга беглый взгляд.
Вздрогнув от ладоней до затылка,
Примут подстерегшую их страсть
Вновь они доверчиво и пылко,
Чтоб воскреснуть или же пропасть.

    2009

Два светила

Не сблизиться им никогда, они и далёки и близки:

Пока не остынет светило, живёт и страдает Земля.

    Игорь-Северянин
    Земля и Солнце