Библиотека в Париже

– Кому нужны эти ch?meurs intellectuels? Я говорю – пусть «непризнанные гении» сочиняют свою прозу, работая на рудниках. Как в других странах различают умных бездельников и тупых? С помощью денег, моих налогов!

Гость был новым каждое воскресенье, но папина длинная и скучная лекция оставалась неизменной.

Я в очередной раз объяснила:

– Никто не заставляет тебя поддерживать художников и писателей. Ты вправе выбрать простую почтовую марку или облагаемую небольшим добавочным налогом.

Реми, сидевший рядом со мной на диване, скрестил руки на груди. Я легко поняла его мысль: «Ну какое тебе дело?»

– Я никогда не слышал об этой программе, – сказал папин протеже. – Когда буду писать домой, спрошу одну из таких марок.

Возможно, этот гость был не так плох, как остальные.

Папа? повернулся к Полю:

– Наши коллеги из сил выбиваются в лагерях для интернированных у границы. Все эти беженцы буквально льются потоком… Скоро во Франции испанцев будет больше, чем в Испании.

– Там у них гражданская война, – заметил Реми. – Они нуждаются в помощи.

– И они лезут в нашу страну!

– А что остается ни в чем не повинным гражданским? – спросил Поль. – Сидеть дома, чтобы их всех перебили?

На этот раз у папа? не нашлось ответа. Я присмотрелась к нашему гостю. Не к его коротким волосам, торчавшим вверх, и не к голубым глазам в цвет мундира, но к силе его характера и бесстрашию в защите своих убеждений.

– При всех этих политических переворотах ясно одно, – сказал Реми, – будет война.

– Ерунда! – возразил папа?. – В защиту вложены миллионы. И с линией Мажино Франции ничто не грозит.

Я представляла себе эту линию как гигантскую яму на границах с Италией, Швейцарией и Германией, в которую целиком провалятся армии, которые попытаются напасть на Францию.

– Разве обязательно говорить о войне? – спросила маман. – Такие мрачные разговоры в воскресенье! Реми, почему бы тебе не рассказать нам о твоих занятиях?

– Мой сын хочет бросить юридическую школу, – объяснил папа? Полю. – Похоже, именно поэтому он пропускает занятия.

Я задумалась, пытаясь найти подходящие слова. Но Поль меня опередил. Повернувшись к Реми, он сказал:

– А чем бы вы хотели заняться вместо этого?

Это был вопрос, который вполне мог бы задать папа?.

– Пойти на государственную службу, – ответил Реми. – Постараться хоть что-то изменить. – (Папа? широко раскрыл глаза.) – Или стать лесником, чтобы сбежать от этого прогнившего мира, – добавил Реми.

– Мы с вами защищаем людей и бизнес, – обратился к Полю папа?. – А он готов охранять сосновые шишки и медвежье дерьмо.

– Наши леса важны так же, как Лувр, – возразил Поль.

Еще один ответ, который заставил папа? промолчать. Я посмотрела на Реми, чтобы выяснить, какого он мнения о Поле, но брат отвернулся к окну и смотрел куда-то вдаль, как мы это частенько делали во время бесконечно долгих воскресных обедов. Но на этот раз я решила не отвлекаться. Мне хотелось послушать, что еще скажет Поль.

– Обед пахнет изумительно! – произнесла я, надеясь отвлечь внимание папа? от Реми.

– Да, – поддержал меня Поль. – Я много месяцев не пробовал домашней еды.

– И как ты поможешь беженцам, если бросишь юридическую школу? – упрямо продолжил папа?. – Тебе необходимо за что-то зацепиться.

– Суп, должно быть, готов… – Маман нервно отщипнула высохший лист папоротника.

Реми молча прошел мимо нее в столовую.

– Ты просто не хочешь работать! – крикнул ему вслед папа?. – Но ты всегда первый за столом! – Он уже не мог остановиться, даже при госте.

Как обычно, мы ели картофельный суп-пюре с луком-пореем.

Поль нахваливал суп, а маман бормотала что-то насчет хорошего рецепта. Звяканье папиной ложки по дну фарфоровой тарелки сообщило о конце первой перемены блюд. Мамин рот слегка приоткрылся, как будто она хотела попросить отца быть повежливее. Но она никогда не позволяла себе укорять папа?.

Служанка принесла картофельное пюре с розмарином и жареную свинину. Я глянула на часы на каминной полке. Обычно обед тянулся невероятно медленно, но я с удивлением обнаружила, что уже два часа дня.

– Вы тоже студентка? – спросил меня Поль.

– Нет, я уже окончила учебу. И как раз теперь хочу получить место в Американской библиотеке.

По его губам скользнула улыбка.

– Я бы тоже не прочь работать в таком чудесном, спокойном месте.

Черные папины глаза вспыхнули интересом.

– Поль, если вы недовольны работой в Восьмом округе, почему бы вам не перевестись ко мне? Для хорошего человека найдется место сержанта.

– Благодарю вас, сэр, но мне хорошо там, где я есть. – Взгляд Поля не отрывался от моего лица. – Чрезвычайно хорошо.

И вдруг у меня возникло ощущение, что мы с ним наедине и никого рядом нет. В тот момент, когда он откинулся на спинку стула и его глубоко сидящие глаза посмотрели на нее, возможно, он мог заметить в ней один краткий миг колебания, когда ей вдруг захотелось броситься ему на грудь и тайно доверить свое сердце…[2 - Ч. Диккенс. Тяжелые времена.]

– Работающие девушки! – фыркнул папа?. – Разве ты не можешь устроиться хотя бы во Французскую библиотеку?

Я с сожалением выбросила из головы нежную сцену с Полем и Диккенсом.

– Папа?, в Американской библиотеке не просто составляют каталоги по алфавиту, они пользуются числовой системой, которая называется десятичной классификацией Дьюи…

– Числа для классификации букв? Могу поспорить, эта идея пришла в голову какому-нибудь капиталисту. Их куда больше интересуют цифры, чем буквы! И что плохого в нашем привычном способе?

– Мисс Ридер говорит, что между этими способами большая разница.

– Иностранцы! Бог знает с кем еще тебе придется иметь дело!

– Дайте людям шанс, и они смогут вас удивить…

– Это ты меня удивляешь. – Папа? ткнул в мою сторону вилкой. – Работать с людьми чертовски трудно! Всего лишь вчера меня вызвали, потому что некоего сенатора арестовали за взлом с проникновением. Одна старая леди обнаружила его лежащим на полу в своем доме. Когда негодяй пришел в себя, то стал выкрикивать непристойные ругательства, потом его вырвало… Пришлось облить его водой из шланга, прежде чем удалось понять, что он говорит. Ему казалось, что он явился в дом своей подружки, но ключ не подошел к замку, поэтому он по шпалере добрался до окна и влез внутрь. Поверь мне, тебе не захочется иметь что-то общее со многими людьми, и не вынуждай меня говорить о тех шельмецах, которые доводят страну до последней грани.