Лучшая месть

– Ты уйдешь отсюда только в ящике, – пообещал отец. – А мальчишке я скоро найду применение.

В девять лет Сент-Джон не понял, что Олден имел в виду под ящиком. А обещание найти ему применение даже внушило ему надежду, что отец когда-нибудь посмотрит на него по-другому.

– Черт тебя побери!

Восклицание вырвалось у него при воспоминании о том, что это было за «применение». И он не был уверен, адресовано ли ругательство его отцу или самому себе.

Сент-Джон вернулся к экрану, на сей раз заставив себя прочитать весь текст трехлетней давности.

Как может человек, думал он, превращать личный праздник в карнавал? Свадьба происходила в городском сквере, и приглашен был весь город. Многие, очевидно, явились туда ради банкета.

Его интересовало, считал ли кто-нибудь это публичное шоу проявлением дурного вкуса. Или, может быть, теперь, глядя назад, какой-нибудь циничный ум мог прийти к выводу, что мероприятие было для Олдена проведено с дальним прицелом на следующие выборы мэра. То, что они состоятся скорее, чем ожидалось, из-за смерти Джесса Хилла, было для Олдена приятным сюрпризом.

Сент-Джон прервал чтение, чтобы снова посмотреть на фотографию: невеста была достаточно привлекательной – его отец не согласился бы на меньшее – и на вид не робкого десятка. Но возможно, так было лишь вначале, и все изменилось, когда она поняла, что попала в ловушку, откуда нет спасения.

Когда же она обнаружила, что ее муж не вежливый и дружелюбный мужчина ее мечты, а на самом деле чудовище? Спустя три года или раньше? Мог ли Элберт Олден так долго скрывать свою истинную сущность?

Сент-Джон вернулся к статье – его рот скривился в презрительной гримасе от тона заметки, полного почти благоговейного восторга. Список важных гостей включал пару чиновников округа и даже местного конгрессмена. И конечно, мэра с супругой. Отца и мать Джессы.

Однако в перечне отсутствовала сама Джесса. Невероятное упущение для столь подробной статьи? Или она действительно не пришла туда?

Была ли она где-то рядом?

Вспоминая о ней, Сент-Джон никогда не пытался отследить ее путь с помощью Интернета. Он говорил себе, что хочет оставить нетронутым единственное светлое пятно этого мрачного времени.

Но даже теперь, узнав, что Джесса все еще в Сидаре, Сент-Джон не стал выяснять, что она делала в прошедшие годы. Он не мог бы сказать точно, почему не хочет этого предпринимать даже сейчас, когда информация может оказаться важной для цели его пребывания здесь. Но он знал, что это желание – не просто стремление увернуться от старых демонов, которое было если и унизительным, то, по крайней мере, объяснимым.

Сент-Джон понятия не имел, почему не желает вторгаться в жизнь Джессы. Разве только он боялся того, что мог узнать. Но это не имело смысла.

Перед его мысленным взором возник тот странный момент в офисе, когда Джесса пристально смотрела ему в глаза, слегка сдвинув брови и словно ища в его лице что-то.

Что-то знакомое.

На мгновение Сент-Джон перестал дышать, подумав, не могла ли она каким-то образом узнать его. Его сердце подскочило, как будто в надежде на невозможное. Он усмехнулся этому давно забытому чувству, которое не могло привести ни к чему.

Момент прошел. Джесса, казалось, стряхнула одолевавшее ее чувство и продолжила разговор.

А ему пришлось бороться с желанием рассказать ей все.

Сент-Джон снова выругался сквозь зубы. Сосредоточенность была его лучшим даром наряду с умением отделять детали. Но теперь он словно утратил обе способности. Двери распахнулись, повергнув его мозг в состояние хаоса.

Быстро вернувшись к сообщению о «свадьбе века» – гиперболе, вызывающей тошноту, – он дочитал его, дойдя в конце до фрагмента, который делал все слишком очевидным.

«Также присутствовал семилетний сын невесты, Тайлер».

Семь лет. Прошло три года. Значит, сейчас ему десять.

Сент-Джон ощутил спазм в желудке.

Демоны вырвались на свободу.

У его отца появилась новая мишень.

Глава 6

– Мы маленькие, но мы можем расти, – трубил Элберт Олден из беседки в городском сквере собравшимся сторонникам. – Мы можем двигаться вперед и процветать, если откажемся упрямо следовать допотопным путем. Мы можем сделать жизнь лучше для каждого в Сидаре. Джесса слушала, стоя позади толпы, и думала о своем отце. Он хорошо понимал Сидар и его обитателей. Понимал их породу – работящих, независимых людей, твердо решивших добиваться всего самостоятельно. Он был одним из них. Упрямым? Возможно. Но отец часто говорил, что иногда упрямство – все, что вам нужно, чтобы добиться результата.

Легкое движение сбоку маленького помоста привлекло ее внимание. Тайлер Олден беспокойно переступал с ноги на ногу. Десятилетний мальчик был одет в костюм и галстук, в точности как его приемный отец, и Джесса невольно подумала, что отец, делающий из сына свою копию, производит несколько более странное впечатление, чем мать, заставляющая дочь следовать своему образу и подобию. Возможно, у нее просто вызывало подозрение все, что делал Олден, – и самое меньшее в этом списке – костюм его пасынка, а самое большее – то, что он его усыновил, тем самым заработав уважение большинства жителей города.

Речь продолжалась, и Джесса отметила, что Олден в типичной для него манере давал грандиозные обещания, не особенно стараясь чем-либо подкрепить их. Он был полон великих идей, но никогда не мог растолковать, как намерен воплотить их в жизнь. Да, проект большой современной больницы выглядел привлекательно, но население Сидара едва ли могло содержать ее без высоких налогов, которые никто не в состоянии платить. Может быть, следует расширить нынешнюю маленькую клинику, думала она. А новая библиотека искусств была просто фантастической мечтой, которую налоговая база просто не позволила бы воплотить. Реконструирование все еще крепкого старого здания, включая компьютерные установки, сократило бы расходы на треть. Каждая выдвигаемая Олденом идея имела более дешевую и практичную альтернативу. С таких альтернатив начал бы ее отец.

Но отец никогда не пускался в подобное предприятие ради того, чтобы произвести впечатление. Он мог увлечься интересной идеей, если видел, что она имеет реальную основу, потому что любил Сидар и хотел сделать его более удобным для жизни людей, которых он любил и уважал.

А Элберт Олден хотел сделать город удобным и привлекательным для себя самого.

«А остальные пусть просто присоединяются ко мне», – думала Джесса, слушая его.

И многие против этого не возражали. Включая «Сидар репорт» – городскую газету, вы ходившую трижды в неделю. Хотя в прошлом газета всегда поддерживала политику ее отца, недавно она напечатала крикливую статью, одобряющую кампанию Олдена. Это болезненно кольнуло Джессу, но она почти рада была видеть возмущение матери – проявление новой сильной эмоции, ведь восемь кошмарных месяцев все ее чувства были сосредоточены на неизбывном горе.

В голове у нее все чаще возникало слово «проповедь» – чем больше говорил Олден, тем более театральной становилась его речь. Джесса спрашивала себя, не изучал ли он перед выступлением видеозаписи речей других политиков, настолько знакомыми казались многие жесты и фразы.

Ну, с нее довольно. Поскольку здесь, похоже, находится весь город, ей самое время вернуться в магазин и воспользоваться затишьем, чтобы продвинуться с бумажной работой, которая постоянно угрожала выйти из-под контроля. И еще нужно оплатить несколько счетов. Месяц обещает быть насыщенным, но они справятся. Не то чтобы она не беспокоилась – ее собственная ситуация выглядела невесело. Предвыборная кампания съедала сбережения с тревожной быстротой.

«Папа всегда говорил: „За то, чтобы делать правильные вещи, иногда приходится платить дорого“,» – напомнила себе Джесса, повернувшись, чтобы уйти.

По крайней мере, позади толпы никто не заметит ее ухода. Джесса была уверена – все настолько заворожены человеком в беседке, что никто не заметит, если она покинет и предвыборную гонку.

Может быть, ей следует так поступить. Ведь она, безусловно, не хотела в это ввязываться. То, что за всю стотридцатилетнюю историю Сидара отец Джессы дольше всех занимал кресло мэра города, а ее дед был на третьем месте по длительности пребывания на этом посту, не делало ее автоматически пригодной для этой работы.

Но если отец чему-то научил ее, так это тому, что не следует оставлять попытки, иначе можешь проиграть.

Что-то привлекло внимание Джессы, когда она выбиралась из толпы, уже заполнявшей улицу. Несколько в стороне стоял мужчина, засунув руки в карманы пиджака, и смотрел на человека, ораторствующего футах в пятидесяти от него, с такой яростью, какой она, пожалуй, никогда не видела.

Сент-Джон.

Когда Джесса проходила за его спиной, он, казалось, почувствовал ее присутствие и обернулся. Ярость тут же сменилась холодным спокойствием, которое она видела в его глазах вчера. Это походило на смену масок и смутно встревожило Джессу, заставив ее остановиться.

– Дезертируете?

Голос соответствовал выражению лица. Но Джесса знала, что не ошиблась – здесь было нечто большее, чем азарт избирательной кампании.

– Я могу прочитать речь на его сайте.

– Половина не может, – отозвался Сент-Джон, указав на толпу.

Джесса была удивлена тем, что он осознавал это. Большинство людей из крупных городов так привыкло к своим удобствам, к скоростному Интернету даже в кафе, что мысль о местечках вроде Сидара, где едва возможно быстро даже набрать телефонный номер, не приходила им в голову.

– Думаете, он это понимает? – спросила она.