Исчезнувший

– Не может быть!

– Еще как может! Постоянный начальник никому бы этого не спустил. Но ведь копы во многих отношениях как дети. Они дурачатся до тех пор, пока взрослые их не остановят.

– В кино показывают другое.

– Кино снимают в Голливуде, а не в округе «семь-пять».

– И что же ты сделала с этими прокладками?

– Прошла в первый ряд и попросила копа, сидевшего там, уступить мне место. Они так захохотали, что, возможно, описались. А я села и начала записывать то, что говорил нам сержант: о просроченных ордерах, отношениях с населением и известных местах продажи наркотиков. Через две минуты копы перестали смеяться и, видимо, смутились. Они – а не я.

– Ты знала, кто это сделал?

– Конечно.

– И ты не доложила о нем?

– Нет. Видишь ли, это самое трудное в профессии женщины-копа. Приходится работать с этими людьми, и нужно, чтобы они прикрывали тебе спину. Ты можешь бороться на каждом шагу, но, если поступишь так, считай, что проиграла. Самое трудное состоит не в том, чтобы иметь мужество бороться. Самое трудное – знать, когда бороться и как.

Гордость и сила духа…

– Как и у нас, в нашем деле. Если ты привлекаешь публику, тебя наймут. Но тут есть своя «уловка-22»[12 - «Уловка-22» – практически неразрешимая парадоксальная ситуация. Выражение получило распространение благодаря одноименному роману американского писателя Джозефа Хеллера.]. Пока тебя не наймут, ты не докажешь, что соберешь толпы, а пока не начнешь приносить доход, тебя не наймут.

Они уже были рядом с огромным сияющим шатром, и Сакс заметила, как при взгляде на него загорелись глаза девушки.

– Это то место, где ты хотела бы работать?

– Да! Это мое представление о счастье – «Фантастик» и свои передачи по Эн-би-си. – Кара огляделась. – Мистер Бальзак научил меня всем старым трюкам, и это очень важно, их нужно знать как следует. Но, – она кивнула в сторону шатра, – искусство магии развивается именно в этом направлении. Дэвид Копперфильд, Дэвид Блейн… Артистизм, уличная магия. Сексуальная магия.

– Тебе надо пройти здесь пробу.

– Мне? Ты шутишь! Я еще совсем не готова. Мое выступление должно быть идеальным. Я должна быть лучшей.

– Лучше мужчин?

– Нет, лучше всех – и мужчин, и женщин.

– Почему?

– Ради публики. Мистер Бальзак твердит как заезженная пластинка: мы в долгу перед публикой. Каждый твой вздох на сцене – только ради публики. Иллюзия должна быть не просто хорошей. Зрители должны быть не просто довольны – представление обязано вызывать у них трепет. Если хоть один зритель уловит твои движения – ты проиграла. Если замешкаешься хоть на миг и трюк покажется скучным – ты проиграла. Если хоть один зритель зевнет и посмотрит на часы – ты проиграла.

– По-моему, невозможно всегда все делать на сто процентов, – возразила Сакс.

– Но это необходимо!

Они наконец вошли в «Фантастик», где полным ходом шли репетиции – на этот вечер было назначено первое представление. Вокруг расхаживали десятки исполнителей: одни в сценических костюмах, другие в джинсах, шортах и теннисках.

– Вот это да! – выдохнула Кара. Сейчас она походила на маленькую девочку; ее глаза не отрывались от сверкающего белого холста.

Услышав наверху и сзади громкий треск, Сакс слегка вздрогнула. Подняв глаза, она увидела два огромных транспаранта, хлопающих на ветру: на одном было выведено «Цирк „Фантастик“», на другом изображен худой человек в черно-белом клетчатом трико, который простирал вперед руки, приглашая публику войти. На мужчине была черная полумаска, черты лица казались гротескными. Этот образ встревожил Сакс: она сразу вспомнила Кудесника, скрывавшего лицо под разнообразными масками.

Свои мотивы и планы он тоже скрывал.

– Это Арлекин, – пояснила Кара. – Ты слышала о комедии дель арте?

– Нет.

– Это итальянский театр масок. Он существовал, по-моему, с шестнадцатого по восемнадцатый век. «Фантастик» использует маски как лейтмотив. – Кара указала на висевшие по сторонам транспаранты поменьше с изображением других масок. Из-за крючковатых носов, высоких бровей, резко выступающих скул вид у них был озабоченный и гротескный. – Комедия дель арте имела около дюжины постоянных персонажей. Все труппы использовали их в своих пьесах. Маски они носили для того, чтобы показать, какой именно персонаж изображают.

– И это комедия? – удивилась Сакс, разглядывая особенно демоническую маску.

– Думаю, сейчас это назвали бы черной комедией. Арлекина нельзя считать положительным героем. Мораль у него вообще отсутствовала. Все, что его интересовало, – это еда и женщины. К тому же он появлялся и сразу исчезал, словно подкрадывался к зрителям. Другой герой, Пульчинелла, своего рода садист. Он устраивал всякие гнусные проделки – даже со своими любовницами. Там был еще Доктор-отравитель. Единственно приличная – вот эта женщина, Коломбина. Мне нравится в комедии дель арте то, что роль Коломбины исполняла женщина. Не то что в Англии, где женщинам не разрешалось выступать на сцене.

Транспарант снова захлопал. Глаза Арлекина теперь смотрели за спину Сакс, словно Кудесник старался не замечать ее.

Нет, мы не знаем, кто он и где находится…

Обернувшись, она увидела приближавшегося охранника.

– Нужна помощь, офицер? – спросил он.

Сакс сказала, что хочет видеть директора. Охранник ответил, что того сейчас нет на месте, и предложил ей поговорить с его помощником.

Сакс согласилась, и к ним вышла невысокая женщина, худая, с измученным лицом, черноволосая, похожая на цыганку.

– Чем вам помочь? – спросила она со странным акцентом.

– Мы расследуем серию преступлений, совершенных в этом районе, – сказала Сакс. – Нам хотелось бы знать, есть ли у вас иллюзионисты или участники номеров с быстрым переодеванием.

Лицо женщины выразило беспокойство.

– Есть, конечно. Ирина и Влад Кладовы.

– Пожалуйста, по буквам.

Когда Сакс записала их имена, Кара кивнула:

– Я слышала о них. Это украинцы, артисты Московского цирка, выступавшие несколько лет назад.

– Верно, – подтвердила помощница директора.

– Они провели здесь все утро?

– Да. Они закончили репетировать двадцать минут назад. А сейчас пошли по магазинам.

– Вы уверены, что они все время были на месте?

– Да. Я слежу за тем, кто и где находится.