Игра престолов по-английски. Эпоха Елизаветы I

Игра престолов по-английски. Эпоха Елизаветы I
Джеймс Перкинс

Тайные миры
Эпоха Елизаветы I Тюдор – один из самых бурных периодов в истории Англии, когда шла ожесточенная борьба за власть между благородными семьями, борющимися за контроль над английским троном. Помимо представителей рода Тюдоров, в ней участвовали и другие особы королевской крови, а также английская знать.

Все эти события отражены в книге Дж. Перкинса, который остановился на трех самых драматических эпизодах этой борьбы: женитьбе Генриха VIII на Анне Болейн, ради чего Генрих пошел на опаснейший конфликт с всемогущей римской церковью; заговоре Елизаветы, младшей дочери Генриха и будущей королевы, против ее старшей сестры Марии, прозванной Кровавой; противостоянии Елизаветы и Марии Стюарт, имевшей все права на престол.

Взяв за основу реальные исторические факты, автор по-своему представил их, так что получилась настоящая игра престолов на английский манер.

Джеймс Перкинс

Игра престолов по-английски. Эпоха Елизаветы I

© ООО «Издательство Родина», 2023

Предисловие

Эпоха Тюдоров – один из самых бурных периодов в истории Англии. Генрих VII, основатель дома Тюдоров, стал королем Англии, победив Ричарда III («хромоногое чудовище», как его называли) в битве при Босворте, кульминации войн Алой и Белой розы. Гражданская война на этом окончилась, но продолжалась ожесточенная борьба за власть между благородными семьями, борющимися за контроль над английским троном. Помимо представителей самого рода Тюдоров, в ней участвовали и другие особы королевской крови, а также английская знать.

Положение осложнялось религиозными разногласиями: у Генриха VIII, Эдуарда VI, Марии I и Елизаветы I были разные подходы: Генрих VIII отказался признавать власть римского папы и сам стал главой англиканской церкви, но допускал католические обряды, его сын Эдуард VI придерживался строгого протестантизма; Мария, старшая дочь Генриха, пыталась восстановить католицизм, а Елизавета, младшая дочь Генриха VIII, достигла компромисса в этом вопросе.

Религиозные преобразования сопровождались широкими реформами в хозяйстве и социальных отношениях, проводившимися чрезвычайно жестко и предопределившими развитие Англии по буржуазному пути, а началось все с настойчивых требований Генриха VIII об аннулировании его брака с Екатериной Арагонской, которые папа Климент VII отказался удовлетворить. Формальным предлогом для развода с Екатериной было отсутствие у нее и Генриха наследников мужского пола, однако у короля были и личные причины для разрыва с женой: он был страстно влюблен в молодую леди Анну (Энни) Болейн, на которой хотел жениться во что бы то ни стало.

Выступление против всесильного Рима и стоявшей за ним католической Священной Римской империи (Екатерина Арагонская была из рода Габсбургов, правивших этой огромной державой, охватывавшей почти всю Европу и земли Нового Света) было смертельно опасным шагом с далеко идущими последствиями, однако Генрих пошел на него. Монастыри, в которых находились религиозные и благотворительные учреждения, были закрыты, а их земли были проданы друзьям короля, в результате чего образовался большой и богатый класс, «новые дворяне», поддерживавшие Генриха.

Католическая оппозиция, однако, не смирилась: после смерти Генриха VIII и короткого правления Эдуарда VI, умершего в молодых летах, католики взяли реванш в период правления Марии I, когда протестантская вера была фактически запрещена, а протестанты подверглись казням. В свою очередь, протестанты пытались возвести на престол Елизавету, младшую дочь Генриха, убежденную сторонницу Реформации.

После смерти Марии, умершей бездетной, Елизавета стала королевой Англии. Ее правление считается «золотым веком» в английской истории, но и при Елизавете I борьба за престол не прекратилась: главной соперницей Елизаветы была ее кузина Мария Стюарт, ревностная католичка. Ко всему прочему, Елизавета считалась незаконнорожденной, поскольку брак Генриха с ее матерью Анной Болейн не был признан римской церковью, а сама Анна была казнена по обвинению в супружеской измене Генриху.

* * *

Все эти события отражены в трилогии Дж. Перкинса. Взяв за основу реальные исторические факты, автор по-своему представил их, что особенно заметно в первой части «Измена Энни Болейн королю Генриху». Автора занимала не столько любовная драма, ставшая поводом к коренным изменениям в жизни Англии, сколько глубокие причины этих изменений. Ключевой фигурой стал мастер Хэнкс, ближайший помощник короля, отчасти списанный с Томаса Кромвеля, первого советника Генриха VIII, главного идеолога английской Реформации.

Умный и циничный, давно потерявший веру в людей, Хэнкс убежден, что людские пороки не исправить, как бы этого ни хотелось сэру Томасу, лорд-канцлеру – прообразом его стал Томас Мор, автор знаменитой «Утопии», выступивший против реформ Генриха и казненный за это.

Хэнкс поддерживает реформы потому, что они более всего соответствуют порочной людской натуре, а значит, естественны и необходимы. Но чтобы государство не погрузилось в хаос, нужна сильная центральная власть, олицетворением которой является король Генрих. Хэнкс верой и правдой служит ему, – скорее, даже не служит, а заставляет делать то, что нужно.

Генрих же живет исключительно своим страстями и капризами. Он безжалостно поломал судьбу Анны Болейн, любящей другого человека, а когда эта любовь открылась, казнил Анну. Она показана Перкинсом как юная чистая девушка, далекая от интриг: она просто хочет любить, и быть любимой – вот и все ее преступление.

Надо заметить, что историки до сих пор спорят о том, какой была Анна Болейн на самом деле, и изменила ли она Генриху. Трактовка этой драмы Перкинсом, возможно, далека от реальности, но нельзя забывать, что исторический роман – это не история в научном понимании, по нему нельзя изучать ее. Исторический роман – вымысел автора, полет его фантазии; события показаны не такими, какими они были в действительности, а такими, как их увидел автор. Пикассо говорил, что искусство это ложь, но оно помогает понять правду.

* * *

Вторая и третья части трилогии Перкинса более близки к тому, что показывается обычно в исторических трудах. В 1554 году протестант Томас Уайетт составил заговор против Марии I: целью заговорщиков была передача короны Елизавете, однако следователи Марии не смогли выбить из арестованных заговорщиков каких-либо свидетельств против Елизаветы.

Мария заточила Елизавету в Тауэр, но сохранила ей жизнь. Здесь же, в Тауэре, был заключен друг детства Елизаветы – Роберт Дадли, который одно время был близок к Марии, но обвинен в сочувствии к заговорщикам. Существует версия, что Елизавета и Роберт Дадли общались во время прогулок во внутреннем дворике Тауэра, и между ними возникла взаимная симпатия, позже переросшая в настоящую любовь.

Третья часть трилогии повествует о попытке Марии Стюарт свергнуть Елизавету, когда та была уже королевой. Мария по-прежнему оставалась претенденткой на английский престол, отказываясь отречься от своих прав, что беспокоило Елизавету. В Англии Мария содержалась под наблюдением в Шеффилдском замке. Там она была отрезана от своих друзей и медленно старела в одиночестве.

Тем не менее, Мария не переставала интриговать против Елизаветы I, и само имя Марии Стюарт, законной правнучки короля Генриха VII, активно использовалось заговорщиками против Елизаветы. В 1586 году не без участия Фрэнсиса Уолсингема, фактически возглавлявшего тайную полицию Елизаветы, и Эммиаса Паулета, тюремщика Марии Стюарт, последняя оказалась вовлеченной в переписку с Энтони Бабингтоном, агентом католических сил, в которой Мария поддержала идею заговора с целью убийства Елизаветы. Однако заговор был раскрыт, и переписка попала в руки Елизаветы.

Мария Стюарт была приговорена к казни и обезглавлена. Она была похоронена в соборе Питерборо, а в 1612 году по приказу ее сына Якова, который стал королем Англии после смерти Елизаветы I, останки Марии Стюарт были перенесены в Вестминстерское аббатство, где были захоронены в непосредственной близости от могилы ее вечной соперницы, королевы Елизаветы.

Измена Анны Болейн королю Генриху VIII

Часть 1. Государственный Совет

Путь от часовни до личных покоев короля проходил через длинную галерею, где обычно толпились придворные, желавшие лишний раз показаться перед своим государем, и всякого рода просители, попавшие во дворец по протекции или за взятку. Король Генрих ненавидел эту галерею: пройдя через нее, он лишался даже той жалкой частицы религиозного чувства, которую давала ему утренняя молитва. Людские дела были столь далеки от идеалов веры, что религия начинала казаться Генриху фантазией, имеющей мало общего с реальностью. Подобные мысли пугали короля, он мрачнел и с трудом скрывал раздражение, охватывавшее его при виде просителей и придворных.

В то же время его жена Екатерина милостиво улыбалась народу, находясь в прекрасном расположении духа после заутрени. Королева лишь в периоды собственных неудач замечала несоответствие между тем, что говорили священники в церкви, и тем, что было в реальной жизни. Тогда она плакала и обвиняла причинивших ей огорчение людей в несоблюдении религиозных заповедей и в отступлении от веры. Своим доверенным фрейлинам королева шепотом поясняла при этом, что главным виновником всех бед, происходящих с королевством и лично с ней, королевой, является, конечно же, сам король, известный вольнодумец и циник.

Генриха возмущали выпады Екатерины против него. Он женился на ней не по любви, а из высших государственных интересов; из подобных соображений и она вышла за него замуж. В отношениях с женой король старался соблюдать правила, основанные на принципах взаимного уважения и невмешательства в жизнь друг друга, однако Екатерина постоянно нарушала эту договоренность, и часто вела себя враждебно в отношении Генриха. Ее женские обиды самым причудливым образом перемешивались с присущим Екатерине религиозным фанатизмом, создавая ядовитую смесь ненависти и презрения к мужу, которая стала непереносима для него в последние месяцы.

Портрет Генриха VIII. Копия с фрески Г. Гольбейна.

* * *

Простившись с Екатериной у дверей своих личных покоев, Генрих не смог сдержать облегченного вздоха, не оставшегося незамеченным членами Королевского Совета. Многозначительно переглядываясь, они проследовали за королем в зал гобеленов, где Генрих обычно отдыхал после заутрени. Здесь слуги быстро и ловко сняли с короля тесное жабо, распустили шнуровку на камзоле и ослабили подвязки на чулках. Генрих грузно опустился в большое кресло, вздохнул еще раз и сказал своим приближенным:

– До чего не люблю я современную моду! Чертовы чулки с подвязками сжимают ногу, как «испанский сапог». Камзол не дает дышать, а жабо, мало того что давит горло, так еще не позволяет повернуть голову. Тому, кто телом тощ, и то нелегко, а каково мужчине дородному, да тучному, – такому, как мне. Кровь приливает к затылку, в глазах темнеет, а лодыжки так болят, что начинаешь хромать, подобно нищему калеке.

Члены Совета сочувственно поддержали его:

– Вы правы, ваше величество! Ужасная мода!

– Ужасная. Да, ужасная, – повторил Генрих. – Одно, хорошо, господа, – буфы широкие, не стесняют задницу, и гениталии также не стеснены. Это очень важно для продолжения рода, чтобы гениталии не были стеснены, мне ведь еще предстоит обзавестись наследником. У меня есть дочь, а мне нужен сын – принц и будущий король… Сэр Джеймс, вы хотите мне что-то сказать? Говорите.

Вперед выступил человек выше среднего роста, скорее молодой, чем зрелых лет. Почтительно поклонившись королю, сэр Джеймс потрепал свою изящную темную бородку и вкрадчиво проговорил:

– Ваше величество, то, что я сейчас скажу, вы можете счесть неслыханной дерзостью, оскорблением королевской власти, даже государственным преступлением, но моя совесть и мое чувство долга побуждают меня сказать вам это, даже если моя голова будет срублена палачом и выставлена на всеобщее обозрение на мосту.

– Ближе к делу, милорд, ближе к делу! Потом решим, что делать с вашей головой, – сказал король.

– Позвольте мне сообщить вам о том, о чем со скорбью сердечной думают все подданные вашего величества: ее величество королева недостойна вас. Она не способна оценить ваши достоинства, государь. Такому выдающемуся королю, как вы, подобает жена под стать вам, – я имею в виду, конечно, ваши душевные качества, а не телесную оболочку.

– Вы, действительно, дерзки! Высказываться подобным образом о моей жене, об особе королевской крови. Неслыханная наглость!.. – Генрих поерзал в своем кресле. – Впрочем, продолжайте, я всегда готов услышать слово правды, как бы горько оно не звучало.

– Вы – образец государя, чего никак нельзя сказать о ее величестве, – продолжал сэр Джеймс. – Интересы ее родной страны ближе королеве, чем интересы нашего государства.

– Так вот как думают мои подданные!

– Они страдают от несправедливости к вам судьбы, ваше величество. Денно и нощно они молятся о вашем благополучии.

– Но что вы предлагаете?

– О, ваше величество, смею ли я советовать вам?

– Бросьте, милорд! Для чего же я включил вас в состав Королевского Совета, как не для того чтобы вы мне советовали?