Английский с Джеком Лондоном. Золотой каньон. Рассказы / Jack London. All Gold Canyon. Stories

“Tu’n around an’ tu’n yo’ face
(обернись и обрати свое лицо; to turn)
Untoe them sweet hills of grace
(к душистым холмам благодати; untoe = to)
(D’ pow’rs of sin yo’ am scornin’!).
(силы греха ты презри; to scorn – презирать; насмехаться; d’ = the)
Look about an’ look aroun’,
(оглядись по сторонам и погляди вокруг)
Fling yo’ sin-pack on d’ groun’
(брось свой мешок грехов на землю)
(Yo’ will meet wid d’ Lord in d’ mornin’!).”
(ты встретишься с Богом этим утром; wid = with)

The clash of steel-shod soles against the rocks began to be heard, and the man’s voice grew louder. It was raised in a sort of chant and became distinct with nearness, so that the words could be heard:

“Tu’n around an’ tu’n yo’ face
Untoe them sweet hills of grace
(D’ pow’rs of sin yo’ am scornin’!).
Look about an’ look aroun’,
Fling yo’ sin-pack on d’ groun’
(Yo’ will meet wid d’ Lord in d’ mornin’!).”

A sound of scrambling accompanied the song (звук «карабканья» сопровождал песню; to scramble – пробираться, карабкаться), and the spirit of the place fled away on the heels of the red-coated buck (и дух этого места исчез прочь следом за красношерстным оленем; to flee – убегать; исчезать; on smb.’s heels – следом за кем-либо). The green screen was burst asunder (зеленая завеса раздвинулась; to burst – взрывать, разрушать; asunder – на части), and a man peered out at the meadow (и человек окинул взглядом луг; to peer – вглядываться, вперять взгляд) and the pool (и заводь) and the sloping side-hill (и пологий склон холма). He was a deliberate sort of man (он был предусмотрительным человеком; deliberate – осмотрительный, осторожный). He took in the scene with one embracing glance (он осмотрел место одним охватывающим взглядом; to take in – смотреть, видеть; to embrace – обнимать), then ran his eyes over the details to verify the general impression (затем бегло осмотрел детали, чтобы подтвердить общее впечатление; to run eyes over smth. – окинуть взглядом, бегло просмотреть). Then, and not until then (тогда, и не ранее «и не до этого»), did he open his moth in vivid and solemn approval (высказал он красочное и торжественное одобрение; to open one’s mouth – заговорить, начать говорить)

“Smoke of life an’ snakes of purgatory (дым жизни и змеи ада; purgatory – чистилище)! Will you just look at that (ты только посмотри на это)! Wood an’ water an’ grass an’ a side-hill (лес, и вода, и трава, и холм)! A pocket-hunter’s delight an’ a cayuse’s paradise (удовольствие для охотника за карманом /горным карманом = за месторождениями/ и рай для кайюса = индейца; pocket – карман; мешочек /в котором хранится что-либо мелкое, носимый подвешенным к одежде/; /горн., геол./ гнездо, карман; cayuse – кайюс /индейское племя/)! Cool green for tired eyes (свежая зелень для усталых глаз)! Pink pills for pale people ain’t in it (розовые пилюли для белых людей не здесь; ain’t = are not). A secret pasture for prospectors (тайное пастбище для золотоискателей) and a resting-place for tired burros, by damn (и место отдыха для усталых ослов, черт возьми; burro – испанск. ослик; damn – проклятие).

A sound of scrambling accompanied the song, and the spirit of the place fled away on the heels of the red-coated buck. The green screen was burst asunder, and a man peered out at the meadow and the pool and the sloping side-hill. He was a deliberate sort of man. He took in the scene with one embracing glance, then ran his eyes over the details to verify the general impression. Then, and not until then, did he open his mouth in vivid and solemn approval:

"Smoke of life an’ snakes of purgatory! Will you just look at that! Wood an’ water an’ grass an’ a side-hill! A pocket-hunter’s delight an’ a cayuse’s paradise! Cool green for tired eyes! Pink pills for pale people ain’t in it. A secret pasture for prospectors and a resting-place for tired burros, by damn!”

He was a sandy-complexioned man (он был человеком с красноватым цветом лица; sandy – песочный; красноватый; complexion – цвет лица) in whose face geniality and humor seemed the salient characteristics (в чьем лице добродушие и лукавство казались /самыми/ заметными чертами; salient – выдающийся, заметный). It was a mobile face (это было подвижное лицо), quick-changing to inward mood and thought (быстро изменяющееся согласно с душевным настроением и мыслями; inward – внутренний; душевный). Thinking was in him a visible process (размышление было в нем видимым процессом). Ideas chased across his face like win-flaws across the surface of a lake (мысли пробегали по его лицу, как рябь по поверхности озера). His hair, sparse and unkempt of growth (его волосы, редкие и запущенные; growth – рост; unkempt – нечесаный, растрепанный, всклокоченный, взъерошенный; неопрятный, неряшливый), was as indeterminate and colorless as his complexion (были также неопределенны и бесцветны, как и его цвет лица). It would seem that all the color of his frame had gone into his eyes (казалось, что все цвета его тела ушли в глаза; frame – рама, остов, тело), for they were startlingly blue (ибо они были поразительно синие; startling – изумительный, поразительный; to startle – испугать; поразить, сильно удивить). Also, they were laughing and merry eyes (к тому же это были смеющиеся и веселые глаза), within them much of the naivetе and wonder of the child (в них /было/ много наивности и детского изумления; naivetе – фр. наивность, простодушие); and yet, in an unassertive way (и тем не менее, скромным образом; unassertive – застенчивый, скромный; to assert – утверждать; заявлять; обеспечивать, отстаивать, защищать /свои права и т. п./), they contained much of calm self-reliance and strength of purpose founded upon self-experience and experience of the world (они содержали много спокойной уверенности в себе и силы воли, основанных на личном и жизненном опыте; purpose – цель; воля, целенаправленность; to rely – полагаться).

He was a sandy-complexioned man in whose face geniality and humor seemed the salient characteristics. It was a mobile face, quick-changing to inward mood and thought. Thinking was in him a visible process. Ideas chased across his face like wind-flaws across the surface of a lake. His hair, sparse and unkempt of growth, was as indeterminate and colorless as his complexion. It would seem that all the color of his frame had gone into his eyes, for they were startlingly blue. Also, they were laughing and merry eyes, within them much of the naivetе and wonder of the child; and yet, in an unassertive way, they contained much of calm self-reliance and strength of purpose founded upon self-experience and experience of the world.

From out the screen of vines and creepers (сквозь стену винограда и ползучих растений) he flung ahead of him a miner’s pick and shovel and gold-pan (он выбросил вперед себя кирку, лопату и лоток для промывки золота; to fling – бросать). Then he crawled out himself into the open (затем он выполз на простор; the open – открытое наземное пространство). He was clad in faded overalls (он был одет в выцветшие штаны; to clothe /clothed, clad/ – надевать) and black cotton shirt (и черную хлопковую рубашку), with hobnailed brogans on his feet (с подбитыми гвоздями башмаками на ногах; hobnail – сапожный гвоздь с большой шляпкой), and on his head a hat (и шляпой на его голове) whose shapelessness and stains advertised the rough usage of wind (чья бесформенность = бесформенность которой и пятна говорили о грубом воздействии ветра; to advertise – информировать, оповещать; stain – пятно) and rain (и дождя) and sun (и солнца) and camp-smoke (и дыма костра; camp – лагерь, место привала, ночевки; smoke – дым, костер). He stood erect (он стоял прямо), seeing wide-eyed the secrecy of the scene (смотря широко открытыми глазами /на/ таинственность пейзажа = на скрытый от глаз людей пейзаж; scene – сцена; пейзаж, зрелище) and sensuously inhaling the warm sweet breath of the canyon-garden through nostrils (и чувственно втягивая теплое сладкое дыхание этого каньона-сада ноздрями; sensuous – чувственный, сладострастный; to inhale – вдыхать), that dilated and quivered with delight (которые расширились и трепетали от восторга). His eyes narrowed to laughing slits of blue (его глаза сузились до смеющихся голубых щелок), his face wreathed itself in joy (его лицо покрылось морщинками радости; to wreathe – покрываться морщинами), and his mouth curled in a smile as he cried aloud (и его рот растянулся в улыбке, когда он закричал громко; to curl – кривить, искривлять; aloud – вслух, во весь голос, громко):

From out the screen of vines and creepers he flung ahead of him a miner’s pick and shovel and gold-pan. Then he crawled out himself into the open. He was clad in faded overalls and black cotton shirt, with hobnailed brogans on his feet, and on his head a hat whose shapelessness and stains advertised the rough usage of wind and rain and sun and camp-smoke. He stood erect, seeing wide-eyed the secrecy of the scene and sensuously inhaling the warm, sweet breath of the canyon-garden through nostrils that dilated and quivered with delight. His eyes narrowed to laughing slits of blue, his face wreathed itself in joy, and his mouth curled in a smile as he cried aloud:

“Jumping dandelions and happy hollyhocks (прыгающие одуванчики и веселые розочки; hollyhock – шток-роза розовая), but that smells good to me (но это пахнет хорошо по мне)! Talk about your attar o’ roses an’ cologne factories (какое там розовое масло и парфюмерная фабрика; attar of roses – розовое масло; cologne – одеколон)! They ain’t in it (они не могут равняться с этим)!”

He had the habit of soliloquy (у него была склонность к монологам; habit – привычка, склонность). His quick-changing facial expressions might tell every thought and mood (его быстро меняющееся выражение лица могли рассказать каждую мысль и настроение), but the tongue, perforce (но язык волей-неволей), ran hard after, repeating, like a second Boswell (бежал следом, повторяя, как второй Босвел[2 - Джеймс Босвел (1740–1795), шотландский биограф и автор дневников.]).

“Jumping dandelions and happy hollyhocks, but that smells good to me! Talk about your attar o’ roses an’ cologne factories! They ain’t in it!”

He had the habit of soliloquy. His quick-changing facial expressions might tell every thought and mood, but the tongue, perforce, ran hard after, repeating, like a second Boswell.

The man lay down on the lip of the pool and drank long and deep of its water (человек лег на край озера и пил долго и глубоко его воду; lip – губа; край). “Tastes good to me (по мне так вкусно),” he murmured, lifting his head and gazing across the pool at the side-hill (пробормотал он, поднимая голову и вглядываясь в склон на той стороне озера), while he wiped his mouth with the back of his hand (пока он вытирал = вытирая рот тыльной стороной руки). The side-hill attracted his attention (этот склон привлек его внимание). Still lying on his stomach (все еще лежа на животе), he studied the hill formation long and carefully (он изучал строение /изгибы/ холмов долго и внимательно; formation – строение; формация). It was a practised eye that travelled up the slope to the crumbling canyon-wall and back and down again to the edge of the pool (это был опытный глаз, который перемещался вверх по склону до края стены каньона и снова вниз к краю заводи; to travel – путешествовать; перемещаться). He scrambled to his feet and favored the side-hill with a second survey (он вскарабкался на ноги и почтил склон вторичным осмотром; to favor – оказывать внимание, любезность).

“Looks good to me (по мне выглядит хорошо),” he concluded, picking up his pick and shovel and gold-pan (заключил он, поднимая кирку, лопату и лоток).

The man lay down on the lip of the pool and drank long and deep of its water. “Tastes good to me,” he murmured, lifting his head and gazing across the pool at the side-hill, while he wiped his mouth with the back of his hand. The side-hill attracted his attention. Still lying on his stomach, he studied the hill formation long and carefully. It was a practised eye that travelled up the slope to the crumbling canyon-wall and back and down again to the edge of the pool. He scrambled to his feet and favored the side-hill with a second survey.

“Looks good to me,” he concluded, picking up his pick and shovel and gold-pan.

He crossed the stream below the pool (он перешел ручей ниже озера; to cross – пересекать; переходить через что-либо), stepping agilely from stone to stone (проворно ступая с камня на камень; agile – проворный, быстрый). Where the side-hill touched the water (где склон соприкасался с водой; side – сторона, бок) he dug up a shovelful of dirt (он выкопал полную лопату земли; to dig up – выкапывать, вырывать; shovel – лопата; -ful – суф., образует существительные со значением количества, соответствующего данной емкости: bucketful – ведро чего-либо и т. д.; dirt – грязь; земля, почва, грунт) and put it into the gold-pan (и бросил: положил ее в лоток для золота; pan – чаша; лоток). He squatted down (он присел на корточки; to squat /down/ – садиться на корточки), holding the pan in his two hands (держа лоток в обеих руках), and partly immersing it in the stream (и частично погружая его в ручей; to immerse – погружать, окунать). Then he imparted to the pan a deft circular motion (затем он /встряхнул/ лоток ловким вращательным движением; to impart to – придавать, наделять; сообщать движение) that sent the water sluicing in and out through the dirt and gravel (которое заставило воду протекать сквозь землю и песок; to send – посылать; приводить в какое-либо состояние; направлять /что-либо куда-либо/ с силой; to sluice – литься, течь; промывать; gravel – галька; золотоносный песок). The larger and the lighter particles worked to the surface (наиболее крупные и легкие частицы /вынесло/ на поверхность; light – светлый; легкий), and these (и их), by a skilful dipping movement of the pan (умелым окунательным движением лотка; to dip – окунать, макать), he spilled out and over the edge (он выплеснул через край; to spill – проливать). Occasionally (время от времени), to expedite matters (чтобы ускорить дело; to expedite – ускорять способствовать), he rested the pan and with his fingers raked out the large pebbles and pieces of rock (он опускал лоток и пальцами выбирал крупную гальку и щебень; to rest – отдыхать; класть, прислонять; to rake out – выгребать, вынимать).

He crossed the stream below the pool, stepping agilely from stone to stone. Where the side-hill touched the water he dug up a shovelful of dirt and put it into the gold-pan. He squatted down, holding the pan in his two hands, and partly immersing it in the stream. Then he imparted to the pan a deft circular motion that sent the water sluicing in and out through the dirt and gravel. The larger and the lighter particles worked to the surface, and these, by a skilful dipping movement of the pan, he spilled out and over the edge. Occasionally, to expedite matters, he rested the pan and with his fingers raked out the large pebbles and pieces of rock.

The contents of the pan diminished rapidly (содержимое лотка быстро уменьшалось) until only fine dirt and the smallest bits of gravel remained (до тех пор, пока не остались только мелкая земля и самые маленькие частицы песка; fine – тонкий, мелкий). At this stage he began to work very deliberately and carefully (на этом этапе он начал работать очень медленно и осторожно; at a stage – в /какой-либо стадии/; deliberately – медленно, не торопясь). It was fine washing (это была тщательная: тонкая промывка), and he washed fine and finer (и он промывал /все/ тщательней и тщательней), with a keen scrutiny (с острым внимательным взглядом; keen – острый, проницательный; scrutiny – внимательный, испытующий взгляд) and delicate and fastidious touch (и деликатным и тонким прикосновением; fastidious – тонкий; утонченный, изощренный). At last the pan seemed empty of everything but water (наконец в лотке, казалось, осталась только вода: «лоток, казалось, был не заполнен ничем, кроме воды»; empty – пустой, незаполненный); but with a quick semicircular flirt (но быстрым толчком в виде полукруга: «полукруглым взмахом»; semicircular – полукруглый; flirt – внезапный бросок; толчок, взмах) that sent the water flying over the shallow rim into the stream (который выплеснул воду через отогнутый край в ручей; to send flying – отшвыривать; сообщить предмету стремительное движение; shallow – неглубокий; rim – край какого-либо предмета, имеющего круглую форму), he disclosed a layer of black sand on the bottom of the pan (он открыл/обнаружил слой черного песка на дне лотка). So thin was this layer that it was like a streak of paint (таким тонким был этот слой, что походил на полоску краски). He examined it closely (он тщательно осмотрел его; to examine – рассматривать, исследовать). In the midst of it was a tiny golden speck (в его середине была крошечная золотая крупинка; speck – пятно; крупинка, частица). He dribbled a little water in over the depressed edge of the pan (он влил немного воды через вогнутый край лотка; to dribble – капать, течь тонкой струйкой, сочиться; to depress – подавлять; снижать). With a quick flirt he sent the water sluicing across the bottom (быстрым толчком он заставил воду промывать дно), turning the grains of black sand over and over (/при этом вода/ переворачивала частички черного песка снова и снова). A second tiny golden speck rewarded his effort (вторая крошечная золотая крупинка вознаградила его усилия).

The contents of the pan diminished rapidly until only fine dirt and the smallest bits of gravel remained. At this stage he began to work very deliberately and carefully. It was fine washing, and he washed fine and finer, with a keen scrutiny and delicate and fastidious touch. At last the pan seemed empty of everything but water; but with a quick semicircular flirt that sent the water flying over the shallow rim into the stream, he disclosed a layer of black sand on the bottom of the pan. So thin was this layer that it was like a streak of paint. He examined it closely. In the midst of it was a tiny golden speck. He dribbled a little water in over the depressed edge of the pan. With a quick flirt he sent the water sluicing across the bottom, turning the grains of black sand over and over. A second tiny golden speck rewarded his effort.

The washing had now become very fine (промывка теперь стала очень тщательной) – fine beyond all need of ordinary placer-mining (тщательной больше необходимого при обычной разработке россыпи; placer – /золотой/ прииск, россыпь; to mine – производить горные работы, разрабатывать рудник; добывать; mine – залежь, пласт, месторождение руды; рудник; шахта; прииск; копи). He worked the black sand (он промывал: «обрабатывал» черный песок), a small portion at a time (/по/ маленькой порции за раз), up the shallow rim of the pan (через отогнутый край лотка). Each small portion he examined sharply (каждую маленькую порцию он внимательно рассматривал; sharp – острый; внимательный), so that his eyes saw every grain of it (так, что его глаза видели каждую ее крупинку) before he allowed it to slide over the edge and away (прежде чем он позволял ей выскользнуть через край; away – прочь). Jealously (ревниво), bit by bit (мало-помалу), he let the black sand slip away (он позволял черному песку ускользать; to slip – скользить; течь). A golden speck, no larger than a pin-point, appeared on the rim (золотая крупинка, не больше острия булавки, показалась на краю), and by his manipulation of the water it returned to the bottom of the pan (и благодаря его манипуляции с водой она возвратилась на дно лотка). And in such fashion another speck was disclosed, and another (и таким образом была обнаружена еще одна крупинка, и еще одна; fashion – форма; способ действия). Great was his care of them (огромной была его забота о них). Like a shepherd he herded his flock of golden specks (как пастух, сгонял он свое стадо золотых крупинок; to herd – пасти, собирать вместе) so that not one should be lost (так, чтобы ни одна не была потеряна). At last (наконец), of the pan of dirt nothing remained but his golden herd (в лотке с землей не осталось ничего, кроме его золотого стада; herd – сущ. стадо). He counted it (он пересчитал их), and then, after all his labor (а затем, после всех его трудов), sent it flying out of the pan with one final swirl of water (выплеснул их из лотка последним круговым движением воды; swirl – водоворот, кружение).

The washing had now become very fine – fine beyond all need of ordinary placer-mining. He worked the black sand, a small portion at a time, up the shallow rim of the pan. Each small portion he examined sharply, so that his eyes saw every grain of it before he allowed it to slide over the edge and away. Jealously, bit by bit, he let the black sand slip away. A golden speck, no larger than a pin-point, appeared on the rim, and by his manipulation of the water it returned to the bottom of the pan. And in such fashion another speck was disclosed, and another. Great was his care of them. Like a shepherd he herded his flock of golden specks so that not one should be lost. At last, of the pan of dirt nothing remained but his golden herd. He counted it, and then, after all his labor, sent it flying out of the pan with one final swirl of water.

But his blue eyes were shining with desire (но его голубые глаза светились желанием = жадно светились; desire – желание, жажда, вожделение) as he rose to his feet (когда он поднялся на ноги;). “Seven,” he muttered aloud (семь, – пробормотал он вслух), asserting the sum of the specks (обозначая количество крупинок; to assert – утверждать, заявлять) for which he had toiled so hard (ради которых он так упорно трудился; to toil – усиленно трудиться) and which he had so wantonly thrown away (и которые он столь безрассудно выбросил; wantonly – развратно; необдуманно, безрассудно). “Seven,” he repeated (семь, – повторил он), with the emphasis of one trying to impress a number on his memory (с ударением, пытаясь запечатлеть цифру в памяти: «с ударением человека, пытающегося запечатлеть цифру в памяти»; to impress – запечатлевать, оставлять след /в сознании/).

But his blue eyes were shining with desire as he rose to his feet. “Seven,” he muttered aloud, asserting the sum of the specks for which he had toiled so hard and which he had so wantonly thrown away. “Seven,” he repeated, with the emphasis of one trying to impress a number on his memory.

He stood still a long while (он долго стоял неподвижно; a long while – долго; while – промежуток времени), surveying the hillside (оглядывая склон холма; to survey – обводить взглядом, рассматривать). In his eyes was a curiosity (в его глазах было любопытство), new-aroused and burning (только что пробужденное: «новопробужденное» и жгучее; to arouse – пробуждать). There was an exultance about his bearing and a keenness (была /некое/ торжество в его поведении и острота = напряженность; exult – радоваться, торжествовать; to bear – вести себя, держаться; keenness – острота; заостренность; keen – острый) like that of a hunting animal catching the fresh scent of game (как у охотящегося животного, уловившего свежий запах дичи; game – игра; дичь, зверь, объект преследования).

He moved down the stream a few steps and took a second panful of dirt (он спустился на несколько шагов к ручью и набрал второй полный лоток грунта).

Again came the careful washing (снова последовало бережное промывание), the jealous herding of the golden specks (ревнивое собирание золотых крупинок), and the wantonness with which he sent them flying into the stream (и расточительство, с которым он выбрасывал: «отправлял лететь» их в ручей) when he had counted their number (когда он подсчитывал их количество).

“Five,” he muttered (пять, – пробормотал он), and repeated, “five.” (и повторил: пять)

He stood still a long while, surveying the hillside. In his eyes was a curiosity, new-aroused and burning. There was an exultance about his bearing and a keenness like that of a hunting animal catching the fresh scent of game.

He moved down the stream a few steps and took a second panful of dirt.

Again came the careful washing, the jealous herding of the golden specks, and the wantonness with which he sent them flying into the stream when he had counted their number.

“Five,” he muttered, and repeated, “five.”

He could not forbear another survey of the hill (он не мог удержаться от еще одного осмотра холма; to forbear – сдерживаться; another – другой, еще один) before filling the pan farther down the stream (перед тем, как наполнить лоток дальше внизу у ручья). His golden herds diminished (его золотые стада уменьшались). “Four, three, two, two, one (четыре, три, две, две, одна),” were his memory-tabulations as he moved down the stream (были его размышления-подсчеты, пока он спускался к ручью; memory – память; tabulation – составление таблиц, сведение в таблицы). When but one speck of gold rewarded his washing (когда лишь одна золотая крупинка вознаградила его промывку), he stopped and built a fire of dry twigs (он остановился и развел костер из сухих веток; to build a fire – разводить огонь; to build – строить). Into this he thrust the gold-pan (в него он засунул лоток) and burned it till it was blue-black (и обжигал его, пока он не стал иссиня-черным). He held up the pan and examined it critically (подняв лоток, он критически осмотрел его; to hold up – поднимать). Then he nodded approbation (затем он одобрительно кивнул; approbation – одобрение). Against such a color-background (на таком цветном фоне) he could defy the tiniest yellow speck to elude him (он мог не дать и самой крошечной желтой крупинке ускользнуть от него; to defy – противостоять, сопротивляться).

He could not forbear another survey of the hill before filling the pan farther down the stream. His golden herds diminished. “Four, three, two, two, one,” were his memory-tabulations as he moved down the stream. When but one speck of gold rewarded his washing, he stopped and built a fire of dry twigs. Into this he thrust the gold-pan and burned it till it was blue-black. He held up the pan and examined it critically. Then he nodded approbation. Against such a color-background he could defy the tiniest yellow speck to elude him.

Still moving down the stream, he panned again (спустившись еще ниже к ручью, он наполнил лоток снова; still – еще /в сравнении/). A single speck was his reward (единственная крупинка была ему наградой). A third pan contained no gold at all (третий лоток не содержал золота вообще; to contain – содержать в себе). Not satisfied with this (неудовлетворенный этим), he panned three times again (он трижды наполнял лоток снова), taking his shovels of dirt within a foot of one another (набирая грязь лопатой через фут «друг от друга»). Each pan proved empty of gold (каждый лоток оказывался «пустым от золота» = в каждом лотке не было золота), and the fact, instead of discouraging him, seemed to give him satisfaction (и этот факт, вместо того, чтобы привести его в уныние, казалось, приносил ему удовлетворение; to discourage – лишать силы духа; приводить в уныние). His elation increased with each barren washing (его энтузиазм повышался с каждой бесплодной промывкой; elation – ликование, энтузиазм), until he arose, exclaiming jubilantly (пока он не поднялся, воскликнув ликующе; to arise – подниматься):

“If it ain’t the real thing (если это не настоящая вещь), may God knock off my head with sour apples (пусть Бог прошибет мне голову зелеными яблоками; sour – кислый; незрелый)!”

Still moving down the stream, he panned again. A single speck was his reward. A third pan contained no gold at all. Not satisfied with this, he panned three times again, taking his shovels of dirt within a foot of one another. Each pan proved empty of gold, and the fact, instead of discouraging him, seemed to give him satisfaction. His elation increased with each barren washing, until he arose, exclaiming jubilantly:

“If it ain’t the real thing, may God knock off my head with sour apples!”

Returning to where he had started operations (вернувшись /к месту/ где он начал работу; operation – деятельность, работа), he began to pan up the stream (он начал промывать вверх по ручью). At first his golden herds increased (вначале его золотые стада росли; to increase – расти, увеличиваться) – increased prodigiously (росли поразительно; prodigious – непомерный; поразительный; prodigy – знак, предзнаменование; чудо). “Fourteen, eighteen, twenty-one, twenty-six (четырнадцать, восемнадцать, двадцать одна, двадцать шесть),” ran his memory tabulations (производились расчеты в его памяти). Just above the pool he struck his richest pan (прямо над озером он выловил свой богатейший лоток; to strike – ударять; перен. ловить на крючок, удить) – thirty-five colors (тридцать пять песчинок: «цветов»).